Даниил Салва - Стена моего путешествия

- Оборачивать обёртки! - вот чем они занимаются, они обора- чивают обёртки. - Да, конечно... безусловно... да, а как же?! Но никогда, слышишь, Макс, никогда они не сделают того самого. Многие из них разбираются, имеют понятия, могут даже разло- жить всё по полочкам, но самим? - нет, зачем же? Как часто мы оказываемся среди них, и как часто мы этому рады... - Джек на секунду запнулся и продолжил, подражая "их" голосу. - Что Вы говорите? Он влез в биржу? Поставил на всё, что было? Что Вы говорите? Мы ведь тоже понимаем в этом, но сейчас явно не вре- мя... конечно... Видите ли, надо искать момент, дабы удачно влезть в биржу ценных бумаг... конечно... сейчас ужасно непредсказуемая экономика (она уже лет тридцать ужасно непредска- зуемая!), нет, не сейчас. А вообще, надо ждать волны, чтоб снизу вверх. Вот видите, Вы со мной согласны!

Затем они говорят о возможной смене чего-то, заметь, возмож- ной смене чего-то. Чтоб поинтереснее, чтоб захватило, чтоб ах! Но не сейчас, засорись их желудок, не сейчас.

- Уверенность! - прокричал Джек, - уверенность в завтрашнем дне. Все должны отправиться к скучающим праотцам с туго

168

набитыми витаминами и очень круглыми желудками. Я еле сдер- живаю слёзы умиления и благодарности.

Макс меланхолично ждал конца речи. Но он мог сейчас спокой- ненько выйти из машины - Джек продолжал бы говорить.

- Нет, я понимаю, что ничего нового не открываю, если вообще ещё можно что-то открыть в этой астматической цивилизации с подгнившей гонореечной мошонкой.

Вновь запнулся. Некоторое время ехали молча. Остыв, Джек сказал:

- Тебя надо поместить в музей под вывеской "эталон индиффе- рентности".

Макс спокойно смотрел вперёд.

- Для меня навсегда останется загадкой, Макс, о чём ты дума- ешь, когда не пьёшь, - сказал Джек.

- По диким степям Забайкалья, - затянул Макс.

Где золото моют в песке...

Джек ничего певцу не ответил.

Выдерживая ритм, Макс продолжал:

- ...Бродяга, судьбу проклиная,

Тащился с сумой на плече...

Через пару строчек Джек подхватил песню. Они допели её до конца.

- Так вот, - рассказывал за столом Захар, - будучи маленьким, я ездил по стране с отцом. Он работал директором драматичес- кого театра. У них там был некий Петрович - лучший артист. Только беда у Петровича была - пил очень много.

Сидящие за столом заулыбались. Виктор принялся разливать.

- Из-за этого, - продолжал Захар, - несколько раз даже отме- няли спектакли.

- Понятное дело, - бросил кто-то.

- Ну вот, отец решил выдавать ему командировочные, только чтоб с голоду не помер - семьдесят четыре копейки в день; шесть

169

копеек, значит, булка хлебная, и тридцать одна - бутылка кефи- ра. Это на завтрак. И повтор блюда на обед. Причитавшийся же Петровичу гонорар отец уже по приезде в Питер отдавал.

Все, чокнувшись, выпили.

Будем!

-Хорошо пошло, - сказал Макс, закусывая лучком с солью.

-Угу, - промычал Джек, - хорошо. С надеждой.

- Так Петрович в складчину где-то нажирался, - не унимался Захар. - В хламище. В дрова... Тогда отец решил, что четырнад- цать копеек Петровичу тоже хватит; две булки и по стакану га- зированной. На завтрак и обед. Без сиропа...

- Над человеком издевались, а ты нам тут рассказываешь, - проговорил Артур, двухметровый богатырь с узкими плечами и давно висячим животом. Был известен тем, что девять раз ле- чился от триппера, не считая мелких покраснений.

- Дайте закончить, - быстро прервал Артура Захар.

- Ну, налей пока, Виктор, - сказал Джек, - на всякий случай. А то забудем.

- Каково же было удивление отца, когда в тот же вечер Петро- вич пришёл на спектакль на бровях и заснул прямо в гримёрной; этот сукин сын пошёл в аптеку, купил там какой-то гадости, сме- шал с водой, йодом, содой и накачался. У алкашей этот напиток называется "За волю к победе".

- Передай салат, Артур, - попросил Макс.

- Грустная история, - сказал Виктор.

- Конец ещё грустнее.

- ?..

- Петрович зашился.

- И...

- И помер, - закончил Захар.

- Твою мать, - чертыхнулся Виктор, - у нас что, Захар, жизнь такая счастливая?! Раз в неделю встретишься с друзьями, выпить "Смирновочки" сядешь, а он тебе тут. - Виктор поднял рюмку. -Ну ладно, гвардейцы, свет мысли, чтоб не заболели.

- Ты пришёл нам настроение испортить, Захар, побойся Бога? - сказал Костя, Джек с Максом видели его впервые. Кажется, архи- тектор или что-то в этом роде.

170

Выпили.

- Вы слышали, кстати, - начал Копылов, - Малый пить бросил. Беатрис его заставила. Разве что вина в обед. Две пятых стакана. Только представить, а?! Зашёл позавчера со мной в кабак "Одно- глазый счастливчик" и заказал треть пива, бессарабский зас- ранец.

Все как один покачали головой. Понеслись реплики.

- Иглоукалыватель.

- Гомеопат.

- Скурвился цыганский барон.

Заскочил на рюмку Вадик, преподаватель бриджа богатым старушкам. Говорили, что очень здорово на этом зарабатывает. -Ребята, я проездом, много не наливать.

- Главное не победа, а участие, - улыбнулся Костя.

- Что-то мне не везёт последнее время с бабами. Ну в плане секса, - начал было Вадик после штрафной...

- А ты запрись в комнате, - перебил его Артур, - и тебе пове- зёт.

- Тот автомобиль, который тебя когда-нибудь переедет, брен- ный, мне видится, уже собрали, - ответил ему Вадик. Выпил ещё одну, закусил и, попрощавшись, ушёл.

- Слышь, Артур, - сказал Джек в общем гуле; у Виктора всегда было шумно, я начал тут набрасывать книжку. Ты же у нас из- вестный читала; подкину тебе как-нибудь.

- Деньжат подкинь, - отреагировал Артур и потянулся за го- лубцами в сметане. Приятный аромат от них исходил.

- Ты правда злой, - рассмеялся Джек.

- Ну что, стражи белого храма Искусства! - Виктор поднял рюмку, - люблю Вас, быдло. Другой бы убил, а я нет, - люблю. Будем здоровы.

Будем.

- Кстати, Артур, - сказал Джек, - что у этого твоего дружка, как же его... Женя... э...

- Женя Рощин, - напомнил Артур. - Очень нудный субъект.

- Точно. Я слышал, он пытался к своей Инне вернуться?

- Угу, - жуя, пробасил Артур.

- Они же вроде три года были женаты... И он сделал ноги?

171

- Точно так. А потом одумался, да поезд, - Артур присвистнул.

- Слушай, я тебе в двух словах, в туалет бегу.

- Там Виктор.

- Ну... решил, Инна одумается, простит и примет блудного. А пока по девчатам прошёлся. Женька их громоотводами кличет.

- Ну?

- Что ну? Когда одичал вконец, позвонил ей среди ночи и го- ворит: "Инна, прости. Люблю. Жить без тебя не могу. По ночам не сплю". А она ему: "Спи днём". Вот и всё. Сейчас вроде отхо- дит помаленьку. Всё одно, - уже вставая, еле махнул рукой.

Артур вышел из-за стола, прошёл по коридору, открыл дверь в туалет. В нос шибануло смертью. Он тряхнул головой и сделал шаг вперёд. Природа сильнее человека, не на улицу же идти. -Тебя кто же, Витенька, так гадить учил? - и слегка матернулся.