Александр Саверский - Кровь

-- Анжела мне сказала, что ты плохо себя ведешь, -- подходя на пару шагов ближе, сказал Евдокимов.

-- Я н-не...

Внезапно рука вампира выбросилась вперед, удлинившись не меньше, чем в три раза, и схватила Кольского за горло. Тот попытался кричать, но изо рта теперь могли вырываться только хрипы. Единственное, что он смог сделать, так это заметить, что рука, державшая его, позеленела и мало напоминает человеческую. В комнате разлился запах могилы.

-- К тому же, -- продолжал Евдокимов, подтягивая к себе жертву, -- мы слегка проголодались, и нам нужны силы.

Последнее, что увидел в своей жизни Евгений Дмитриевич, были клыки Анжелы, впившиеся через мгновение в его шею.

8.

-- Л-леш-ша-а, -- раздается позади меня шипение, и я, еще не обернувшись, уже знаю, кто это. Останавливаюсь и жду. Не побегу же я!

Шаги приближаются, и до меня доходит, что Евдокимов не один. Поворачиваюсь. Анжела! Не очень приятный сюрприз. Впрочем, для нее неприятный. Мне все равно.

Прежде я бы кинулся бежать от этой мрачноватой парочки, выследившей меня ночью. Но уже не теперь, не теперь.

Вокруг заброшенный пустырь на восточной окраине Москвы, где одиноко высится небольшой резервуар, обнаруженный мной в результате слежки за машинами донорского центра. Именно здесь они оставляют свою добычу.

-- Как, -- с издевкой спрашиваю я, -- вы живы, Николай Иванович?

-- Я бес-с-смертен, если ты помнишь. Хотя, где тебе знать, что это значит? -- Евдокимов быстро протянул руку в сторону моей шеи, та превратилась в длинную, зеленую клешню, но тут же удивленно одернул ее.

-- Голубая кровь?! -- злобно произнес Николай Иванович.

-- Наверно, голубая, -- иронизирую я, -- ведь вы эксперт в этой области. Ваше слово -- закон!

-- Мне нужна голубая кровь! Я смогу вернуться к Отцу!

Евдокимов смотрит на меня, как на сосуд с кровью. Что ж, по-своему он прав. Только проблема эта не моя. Я обращаюсь к девушке:

-- Ты-то как с ним оказалась?

-- Николай Иванович, -- она нежно посмотрела на Евдокимова, -- нашел меня перед самой моей смертью и поцеловал так, как еще никто не целовал.

-- Как вы меня обнаружили? -- Я стараюсь не обращать внимания на приближающегося ко мне по маленькому шажку Евдокимова.

-- У твоего мобильного телефона очень музыкальный голос. Помнишь, ты ведь звонил своей крошке из машины, и я запомнила тон цифр.

Я начинаю волноваться:

-- С ней все в порядке?

-- А ты... -- но Евдокимов пристально глянул на Анжелу, и девушка замолчала.

Я достаю телефонную трубку и начинаю набирать номер Василисы, но в этот момент вампиры бросаются на меня с обнажившимися клыками. Я стою не шелохнувшись, представляя вокруг себя вращающийся, огненный шар.

-- ОММММММММММММ!!!

Николай Иванович, достигнув невидимой границы, с визгом отлетает обратно. Анжела останавливается раньше. Я прислушиваюсь к телефонным гудкам. Никого! И волнуюсь еще больше.

-- Если с ней что-нибудь произошло... -- я обрываю фразу и грожу указательным пальцем. Надеюсь, мои интонации сами объяснили им что к чему.

Евдокимов поднимает ледяной ветер, и я физически ощущаю, как остывает мой шар. Несколько минут мы боремся на энергетическом уровне. Я еще не знаю своих новых сил, но в какой-то момент вспоминаю о самом ярком образе прошедших дней.

-- ООЕАОХХХХХХХХХО!!!

Я не слышал этого слова во сне и уж тем более в жизни. Оно приходит само. Над головами, подобно Солнцу, вспыхивает Луна. Свет ярок даже для меня, становится почти жарко. Он -- настоящий, яркий, греющий, как тогда за дверью! Раздается выворачивающий душу вопль.

Анжела кричит, пытаясь остановить меня:

-- Мы не трогали ее!

Но уже поздно.

Я вижу, как дымятся вампиры, превращаясь в кучки пепла. Жаль! Для ученых они представляли собой клад. Коротко вздохнув над останками, я гашу солнечную иллюзию и продолжаю свой путь.

Снизу лестница резервуара кажется мне не очень длинной, но снизу всегда все кажется проще. Путь наверх занимает около трех минут. Люк, естественно, оказывается закрытым. Я произношу любимое Последним Императором:

-- КХХХУМ! -- и замки отлетают.

В глубине резервуара не видно ни зги. Меня удивляет, что и запаха никакого нет. Если здесь хранят кровь, должен же быть запах. Включаю фонарь. Внутрь ведет еще одна лестница, и я начинаю спуск. Резервуар пустой. А ведь еще сегодня здесь разгрузился десяток машин. Не понимаю!

Я уже на дне, но кроме железа под моими ногами, здесь ничего нет. Наклоняюсь и провожу рукой по полу. Сухо! Неужели ошибся? Это было бы не очень здорово.

Иду в центр этого сооружения.

Вы никогда не падали в подпол или еще куда-нибудь, когда этого совсем не ждете? Идешь себе, идешь и вдруг -- бац! -- и уже сидишь. Вокруг темнота, и понять, как ты сюда попал, сразу не удается. Ощущение такое, что кусок времени из последовательности событий вырезан. Вот ты там, наверху, а вот ты уже внизу -- монтаж, однако!

Сейчас я испытал все это на себе. В полной темноте -- фонарь при падении остался наверху -- до меня доходит, что я, видимо, все-таки не ошибся. Здесь, вокруг меня есть следы крови. Одновременно с этой светлой мыслью надо мной что-то закрывается, и я понимаю, что оказался в западне. С четырех сторон от меня находятся стенки железного ящика. Не знаю, может, друг, написавший в свое время "фобия пожаров и ограниченных пространств", был недалек от истины. Но истерика, готовая начаться, сменяется новым шоком: я снова проваливаюсь.

На этот раз я падаю в какую-то жидкость, и мне даже не хочется думать, в какую именно, потому, что я точно знаю, что это кровь. Дна я не достаю. Ужас, подобного которому я не испытывал даже перед змеей, парализует мой мозг. Я плююсь кровью, барахтаюсь в ней, кровь стекает, пенится, а периодически я выдуваю кровавые пузыри. В конце концов, я понимаю, что выпил крови не меньше литра. И эта мысль парализует меня.

Сознание, привыкнув к перемещению между мирами, как всегда, спасается бегством, стремясь к заветной двери, за которой свет и музыка Сфер. Но его тут же вышвыривает обратно, поскольку мое тело несется с огромной скоростью по туннелям вместе с потоком крови. Я не знаю, что такое время, но его не было для тех, кто строил эти лабиринты. Потом я мог бы вспомнить каждый поворот, каждое разветвление, но они были бы лишь моей памятью, а здесь, в реальности, все произошло мгновенно.

Передо мной шлюз и новая лестница. Проскальзывая выпачканными в крови руками и ногами по железным ступеням, я поднимаюсь наверх. Люк открыт. Выбираюсь. Передо мной незнакомая, гористая местность, похожая на вулканический кратер. Внизу плещется озеро. Воздух по-лесному чист, и я, вдоволь набултыхавшись в крови, особенно остро ощущаю состояние своей нервной истощенности. Падаю на землю и плачу, выпуская наружу всю скопившуюся внутри грязь.