Александр Саверский - Кровь

Этой дорогой я пользовался лишь трижды, и последний раз это случилось около четырех месяцев назад, когда мне пришлось избегать встречи с одной навязчивой дамой. Поэтому сейчас я молил Бога, чтобы ЖЭК не поменял замки.

Не поменял.

Я вышел из крайнего подъезда и нырнул в него снова, надеясь, что остался незамеченным. Метрах в шестидесяти от меня, прямо против двери подъезда, ведущей где-то там наверху в мои покои, стояли три, да-да именно три, автомобиля, причем каждый из них был черным джипом. Насколько я успел заметить, два мужика мирно беседовали, облокотившись на капот одного из них. Решив не вмешиваться в их разговор, я ретировался на второй этаж, открыл окно, ведущее на улицу, и сполз на благословенную землю. Здесь меня никто не ждал, и в этот раз я не стал печалиться по этому поводу.

Солидным шагом, чтобы не привлекать внимания окружающих, которых, кстати сказать, не было, я добрался до пересечения Садового кольца и Петровки и тут уж от души замахал руками в надежде на такси. Такси не было, а вот частник на скрипучей "пятерке" меня подобрал. Сев в машину, я наконец глянул на часы. Четыре утра.

Пока водитель с сильным грузинским акцентом объяснял мне нелепость войны в Абхазии, я пытался выстроить план действий, но отчего-то ни одна стоящая мысль не задерживалась в моей голове. Обрывки информации, образы навязчивого, яркого сна, строки из Костиного письма, ФСБ и кровь -- полный ступор для моих несчастных мозгов. Кроме того, покоя не давала мысль о том, что меня посреди ночи грубо разбудили и заставили бежать из собственного дома куда глаза глядят.

До работы было недалеко, и шпиль телебашни приближался, когда я подумал, что приближаться он может не только ко мне. Вот же идиот: сбежать из дома и поехать на работу! А?! Каков умник!

-- Остановитесь здесь, пожалуйста.

Заседание политклуба прервалось.

-- Дорогой, мы еще не доехали. Зачем...

-- Мне и нужно было сюда, -- я протянул деньги и вышел из машины на пересечении Шереметьевской улицы и Сущевки у кинотеатра "Гавана".

Бросив сумку рядом, я присел на скамейку и закурил. Хорошо, что было начало лета, иначе не сидел бы я сейчас, с наслаждением вдыхая запах сирени вприкуску с дымком "Мальборо".

Итак, кто виноват и что делать?

В том, что виновато Костино письмо, я не сомневался. Но не так же быстро, товарищи дорогие. И ахнуть ведь не успел, как танки пожаловали. Если бы эти, ну те, что руководят танковой дивизией, знали, что я пацифист, можно было бы о чем-нибудь договориться. А так, что ж? Никакого желания разговаривать с ними у меня теперь не было. О чем?

Предложить им посреднические услуги по вопросу закупки крови, которую они выкачивают из ничего не ведающих граждан? Очень смешно! Они ведь для этого и прислали ко мне свою армию, чтобы те убедили меня в необходимости такого сотрудничества. Развеселившись от этих мыслей и представляя подобный разговор с "военачальниками", я вдруг насторожился. В мою сторону нацелились чьи-то шаги. Разобрав, что они женские, я успокоился, но сигарету потушил. Незачем лишний раз привлекать к себе внимание.

И что вы думаете? Через минуту я уже стоял перед той, что цокала каблучками. Я не из тех людей, что кидаются на незнакомых женщин по ночам. Просто не люблю я этого. И хоть та, что была теперь передо мной, стоила любых подвигов, в сложившейся ситуации я бы даже не пошевелился, если бы... если бы неведомая сила не оторвала меня от скамейки и не толкнула вперед. Я смотрел на нее, а газовый баллончик смотрел в мои прекрасные очи.

-- Е-е-е, м-м-м, -- видимо, эти козлиные звуки, изданные мной с целью знакомства, немного успокоили ее, и баллончик приопустился.

-- Ну? -- определенно произнесла она.

-- Я не сплю! -- доказал я, что тоже могу говорить.

-- Тонко подмечено, -- замерзло синее море глаз. -- У меня нет привычки шляться по чужим снам.

-- Да, но не далее как сегодня ночью, вы уже были в моем сне.

-- Тогда я приду и завтра, может быть. А сейчас, извини, мне нужно идти. -- Она сделала шаг, и я посторонился, растерянно пробормотав:

-- Да, да, Полная Луна, конечно.

Она прошла несколько шагов и остановилась. Я замер.

-- Почему ты назвал меня Полной Луной?

-- Так вас звали в моем сне.

Она задумалась, потом, будто что-то решив, сказала:

-- Проводи меня. Страшно одной.

Я провалился сквозь землю, выбрался наверх, опять провалился, опять...

-- Кто же ходит по ночам в одиночку да еще с такой внешностью? -- нагло поинтересовался я, подхватывая сумку.

-- Так получилось, -- сухо ответила она и пояснила: -- это я о ночи, а не о внешности.

-- Да, внешность дома не оставишь. -- Мне показалось или она действительно улыбнулась?

-- Кем же я была в твоем сне?

-- Пленницей, которую должны были принести в жертву.

-- Вот как? Печальное обстоятельство. -- Она помолчала. -- И что же, меня убили?

-- Нет. Императорский художник спас вас вместе с отцом и братом.

-- А потом?

-- Я не знаю, меня разбудили.

Снова возникла пауза, но ненадолго:

-- Откуда же я была родом?

-- Из Атлантиды.

-- Очень романтично, но избито.

-- Зато правда.

-- Правда? Во сне? -- Мне нравится ее сарказм. В глазах появляется маленький набор молний, но не среди туч, а прямо среди ясного дня. Красиво.

-- Но уж теперь, встретив вас, я не знаю, правда это или нет.

Она замолчала, и я заметил, что мы вошли во двор. Не люблю я компаний, блуждающих по ночному городу в поисках приключений, как и эту, оказавшуюся у нас на дороге. Стандарт: "Закурить не найдется?" -- и шарящий в поисках добычи взгляд.

Протягиваю левой рукой пачку сигарет, приоткрывая полу куртки, чтобы этот самый взгляд отметил присутствие нежелательного для себя предмета. Две сигареты исчезают со словом: "Мерси!" -- и мы расстаемся.

-- Ничего, вежливые ребята, -- говорю я, когда братва удаляется в странном молчании, и поправляю пистолет за поясом, но так, чтобы не видела моя спутница.

-- Господи, я так испугалась.

-- "Не ходите, дети, в Африку гулять", -- обожаю временами назидания.

-- Ну, в ресторане я была с однокурсниками! Диплом обмывали! Что ж, и шагу ночью не ступить? Дурдом какой-то!

Боже мой, сколько эмоций. Неужели это я вызвал? Приятно.

-- И в какой же области вы теперь профессионал?

-- Историк.

Почему-то мне в голову опять влез сегодняшний сон, и я поинтересовался:

-- Уж не Древняя ли Америка наша специальность?

Она остановилась. Как вкопанная остановилась. Я люблю, когда люди так останавливаются. Бежит человек, бежит, потом -- стоп! Кирпич! Вот и взгляд стал более осмысленным. До сих пор меня можно было не замечать, хоть я и был рядом. Теперь же где-то там, в подсознании, поселился я собственной персоной. И с этим приходилось считаться.

-- Ты следил за мной! -- нашла она простое решение.