Алексей Щербатов - Из воспоминаний

от 21 июля 1918 года

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Т. Рубинштейну зав. опер. части См. Губ. ЧК

Получена телеграмма Сафарова.

Николай Романов и семья расстреляны в Екатеринбурге

по приказу ЦИКа.

Ф. Дзержинский

Телеграмма находилась в зеленой папке опер. отдела с пометкой "секретная информация". Из ящика 1918 года.

В газете "Красный меч" есть приказ Ф. Дзержинского, запрещающий чекистам играть в азартные игры на золотые обручальные кольца. Их у чекистов ходило десятки тысяч, они использовали кольца вместо денег, нося в маленьких мешочках.

В конце 43-го года немцы перевезли архив в Баварию, где я случайно его и обнаружил. Я приезжал еще несколько раз, потом сообщил о находке в разведку. Архив был описан, зарегистрирован, попав в руки 3-й американской армии генерала Паттона, дальше его передали в центр документов разведки в Бамберге. Вообще американцы знали о существовании этого архива уже в сентябре 1943 года благодаря известному шведскому журналисту Г. Аксельсону, корреспонденту лондонской "Ивнинг стар", шведских газет "Сюдсвенска Дагенбладет", "Афтонбладет" и американской "Нью-Йорк Таймс". Аксельсон прекрасно говорил по-русски, английски, немецки и французски. Он заинтересовался делом Щербатовых, так как был знаком в Англии с двоюродным братом расстрелянного в Смоленске Сергея, князем Глебом Щербатовым, родственником графа Г. Левенгаупта, первого графа Швеции. А пригласили Аксельсона в Смоленск немцы. Оттуда он послал две длинные статьи в "Нью-Йорк Таймс", где описал и документы, и кладбище в Козьих горах. Материалы в свет не вышли. Американцы, по понятным причинам, не знали, как поступить со Смоленским архивом. Начался Нюрнбергский процесс, если опубликовать даже небольшую часть информации, пришлось бы судить советских лидеров за зверства военного коммунизма, коллективизацию, убийство польских офицеров в Катыни. Во имя сохранения дружеских отношений с союзниками об архиве предпочли "позабыть". Документы перевезли во Франкфурт, где их сильно профильтровали, очистив от дел невозвращенцев-чекистов. Разборкой архива занималась группа из пятидесяти человек. Один из них, профессор Гарвардского университета Мерл Файнсод, вернувшись, написал две книги: "Смоленск под Советами" и "Как управляется СССР". Автор не затронул зверств военного коммунизма, заявив, что в его распоряжении было мало информации. Это не могло быть правдой: тысячи дел за 1918-23 годы заполняли примерно 10 ящиков с биографиями чекистов. Как-то я прочел в "Русской мысли" от 10 июня 1988 года в отделе "Книжные новинки", что в издательстве "Ардис" вышел 1 том книги "Неуслышанные голоса. Документы Смоленского архива", составленный С. Максудовым. Здесь же обещался выпуск еще двух томов с описанием "великого перелома" - все о коллективизации. Но скорее всего С. Максудову это запретили.

Загадочна судьба еще одного человека, прикоснувшегося к катынскому делу - американца Джона ван Влита, который пытался привлечь внимание военной разведки США к этому советскому злодеянию. Полковник Джон ван Влит был взят в плен немцами в Северной Африке и находился в Германии, в лагере для военнопленных. Его вместе с другим американским офицером, Д. Б. Стюартом, немцы возили в Катынь, где в 1943 году продолжались раскопки могил польских офицеров, и он присутствовал при эксгумации трупов. Ван Влит пришел к твердому убеждению, что польские офицеры убиты советскими палачами. В самом конце войны ван Влит с риском для жизни смог выбраться из немецкого лагеря, оказавшегося на территории, занятой советской армией. 5 мая 1945 года он перешел линию фронта и попал в расположение 104-й американской дивизии. При нем находились фотографии раскопанных катынских могил, сделанные в 1943 году. Полковник потребовал, чтобы его немедленно связали с Пентагоном, и был отправлен через Лондон в Вашингтон. Ван Влита принял генерал Биссел, помощник начальника отдела Г2 - военная разведка, которому и был передан большой рапорт о Катыни с фотографиями. Биссел, поместив документы в папку "Совершенно секретно", запретил ван Влиту разглашать информацию о том, что ему стало известно. Прошло пять лет. Политическое положение изменилось, началась "холодная война". В апреле 1950 года ван Влит написал письмо генералу Парксу в Пентагон с просьбой сообщить, где находится его рапорт с фотографиями, переданный в 45-м году генералу Бисселу. Генерал Парке ответил, что найти материалы невозможно, и попросил полковника составить повторное описание. Ван Влит отправил второй отчет. В июне 1950 года началась война в Корее, и 2-я дивизия пехоты, в которой служил ван Влит, отбыла на фронт. Принимавшие участие в войне китайские соединения окружили дивизию ван Влита, он был взят в плен и передан Советам. МГБ не забыло ему участия в катынском деле. Как ни старался его отец-генерал узнать о судьбе сына, все оказалось безрезультатно. По слухам, он содержался в лагерях на острове Врангеля.

Сам я также не выпускал из поля зрения всего, что касалось Катыни и Смоленского архива. После многих лет изысканий в США и в Германии получил сведения о том, что немалая часть архивных документов, содержащая, в частности, дела о похищении генералов Кутепова и Миллера, большое количество дел с биографиями чекистов были возвращены СССР в 1949-50 годах. Это было сделано под давлением охотника за нацистами С. Визенталя, которому в обмен предоставили возможность получать информацию о нацистах из советских, польских и восточногерманских архивов. Но это было потом, а пока...

Примерно через неделю после моего сообщения об архиве, меня вызвал к себе майор Леви, возглавлявший эту работу. Он неприятно-холодно сказал:

- Я знаю, что в этих архивах есть сведения о вашей семье, что вы интересовались документами.

- Да.

- Так вот, не забудьте, что мы являемся союзниками Сталина, а не царского правительства. Я хочу, чтобы вас заменили. Вы будете отправлены в другое место.

Он не мог знать, что и под правительством Сталина осталась часть моей семьи, но мне не захотелось вдаваться в подробности. Дело в том, что две сестры из расстрелянной семьи Щербатовых, Татьяна и Елизавета, смогли спастись. Татьяна уехала в Петроград. Ей помогли друзья сестры ее деда Щербатова, знаменитой графини Уваровой, археолога, имевшей высокий престиж в России. Муж графини, урожденной Щербатовой, граф Уваров был также известным археологом, специалистом по скифским захоронениям. Многие курганы были найдены этой супружеской четой. Уваров к этому времени умер, графиня уехала в Югославию. Татьяне в Петрограде помогли хорошие знакомые Уваровых, просто добрые люди. Татьяна прекрасно рисовала, они отправили ее в Грузию, в Тифлис. Она закончила там школу и стала знаменитой художницей-реставратором. Срисовывала уникальные грузинские фрески, украшавшие православные храмы, которые сохранились в горах с 8-9 веков до прихода арабов. Теперь там мусульманская Чечня. У меня есть журнал "Пари Матч", посвященный ее творчеству и истории жизни. Она считается единственным в России специалистом по грузинским фрескам. Татьяна, несомненно, проделала колоссальную историческую работу. Большая часть рисунков находилась в Тифлисском музее, и многое погибло в 1990-91 годах во время пожара, в период беспорядков в Грузии при разделе СССР. После этого в 92-93 годах она вернулась в Москву, купила в Подмосковье домик, там и живет. Я с ней виделся всего один раз в 91-м, когда приезжал в Москву. Татьяна специально подъехала для встречи. Очень милая и умная, о Смоленске говорить не хотела: "Не будем об этом. Я столько перестрадала". Материально ей помогали из Франции, там для нее были оставлены деньги. Мои тети - Мэри и Анюта (Голицына), урожденные Щербатовы, умерли. Но до революции бабушка Щербатова, мать отца, имела одну из знаменитых диадем императрицы Жозефины, жены Наполеона Бонапарта. В 1914 году диадему, после реставрации, продали. Две сестры унаследовали деньги. Анюта вложила какую-то сумму в участок земли на юге Франции, около Канн. Эта собственность фактически принадлежит Татьяне и Елизавете. Елизавету я видел только в детстве, в 6 лет. Знаю, что она, расставшись с Татьяной, бежала в Сибирь и занималась преподаванием английского языка в Красноярске, умерла там же, и очень рано. Татьяне сейчас должно быть около 96 лет. Она была замужем за Ковалевским, бывшим в начале 30-х годов студентом Петербургского лицея. Его расстреляли через несколько лет. От этого брака остались дочь и сын. Дочь, известный в Москве профессор истории. Я видел ее в Бельгии, когда она приезжала навестить моих сестер, Ольгу и Анну, которые, в основном, и поддерживали с ней связь. Она мне показалась интересным собеседником, грамотным историком, умной, но несколько экзальтированной женщиной. А с сыном ее, довольно милым мальчиком, но похожим на длинноволосого хиппи, я не смог найти общего языка. Ему сейчас около 40 лет, наверное изменился, превратившись в элегантного молодого человека. Может быть, я отнесся к нему несколько предвзято? Сам не был ангелом в детстве. Недавно, разбирая старые бумаги, нашел свое письмо, отправленное из Константинополя "дорогой тете Анюте". Очень удивился своей смышлености. Я привожу этот забавный документ. С другой стороны, из написанного ясно, какой отзывчивой, доброй и всегда готовой помочь была сестра моего отца. Совсем не отличалась от нее по характеру и тетя Мэри. Поэтому члены моей семьи были спокойны за Татьяну и Елизавету, уверенные, что они в хорошем материальном положении.