Роман Шебалин - Дневник ангела

Что же касается достоверности иных, описываемых далее, событий, - могу лишь предложить читателям понятие "презумпция невиновности" по отношению к автору, который эдаким "чудовищным способом" пытается сохранить "самого себя".

Об авторе.

Меня, автора данного текста, зовут Роман Шебалин, родился я 25 октября 1970 года ("скорпион", "собака"), что же касается заглавия, - там нет ни доли сарказма, но только, может быть, желание быть искренним и откровенным, что называется, "до конца". Зачем? Но это - единственное, что мне пока не удается объяснить.

Видимо, каждый человек все же имеет личное право на некоторую честность, - хотя это право и надо - заслужить, выстрадать, вымучить.

Но ведь далеко не от каждого человека ждут "откровений", и далеко не каждый человек отважится на "обнажение себя", но если уж: вот он, берите его, он - ваш, где гарантия того, что он, такой, может быть кому-то интересен?

Есть ли эта уверенность у меня? Заслужил ли я право говорить с людьми откровенно?

Но в том-то все и дело, что этого - не знаю. Как музыкант, я уже имею некоторые представления об аудитории, но не перепутал ли я зрителей с читателями? Да, я могу весьма нагло бросить: а какая, в сущности, разница? Я могу отмахнуться: решайте сами, мое дело - написать, хотите внимайте, хотите - нет.

Но прежде всего: я хочу объяснить, потому что: объяснить логически можно все. Любой шаг, любую букву, любое чувство - справедливо толкует элементарная человеческая логика.

Итак, объясняю и толкую: человек я достаточно одинокий, поэтому привык вверять свою душу (во всех её парадигматических изменениях) буквально первому встречному, почти без разбора, а с некоторых пор почти единственным моим достойным собеседником стал компьютер, ему - я теперь вверяю себя, беспамятно и бесстрастно.

Но я не "пользователь" и не "хакер", он просто существует со мной, а я - с ним. Могу сказать, что "друзей не выбирают", что "любовь зла", но... считайте, что я опять отшутился.

Компьютер - лучший помощник и друг тех, кто ценит слова, тех, кто любит эти слова складывать в единую систему, так однажды Кай складывал из кусков льда слово "вечность" и не его вина в том, что не смог воспользоваться своей победой в этой игре.

Текст. ...Еще до конца не-собранная головоломка, черновик. Черновик жизни? Чьей? Моей? Черновик литературного произведения? Но кто напишет его?

Я?

Здесь, сейчас?

Да, то, что с некотоpой натяжкой можно назвать жизнью, моей, жизнью Pомана Шебалина, жизнью, - больше напоминает чеpновик, чем "законченное литеpатуpное пpоизведение". А ведь тот факт, что я (на вpемя написания 4/5 данного текста) был ещё жив, неопровержимым образом как бы доказывает: черновик.

(Иногда, в процессе осознавания себя, как "персонажа литературного" я позволяю сообщать о себе то в первом, то в третьем лице - почему так? Многое из того, что я делаю, наблюдается мною как бы - со стороны, будто бы мое "астральное тело", отлетев, видит "тело физическое". Но это не какой-нибудь там "иной взгляд", просто немного другой ракурс. А "я" или "он" - такие же "он" и "я", как и любые другие до одури бесконечные парадигмы этих самых "я-он-я-он".)

О Таро.

Нетрудно догадаться, что структура текста соответствует структуре Высоких Арканов карт Таро. Но в тексте - двадцать три главы, в том время как Высокие Арканы насчитывают лишь двадцать две карты. Значит, необходимо пояснение. "Дурак" ("Шут", "Безумец") означен мною не как нулевая карта, но как двадцать первая, тогда "Мир" получает номер "двадцать два". Этим я хочу указать на то, что совершаемый инициируемым путь в мир лежит через уход из мира. Высокие Арканы показывают нам два мира: завершаемый (свершенный) - от "первого" к "двадцатому", "двадцать первый" ведет нас либо назад, обратно к "первому" ("нулевой"!), либо выводит к "двадцать второму", это - начало нового мира, незавершаемому (совершающемуся). Последняя же, здесь "двадцать третия" глава-карта (в практике Таро не описанная) трактуется мною как соединение разъединенного, - на карте изображены Ангел и Единорог; они созидают новый живой мир.

Иные главы текста говорят о творимой автором некой алхимической работе. Никак не желая заниматься профанацией эмпирического, я все ж встал перед серьезной проблемой трактовки тех или событий моей жизни. В результате чего, эти события получили названия-отсылки к соответствующим стадиям Работ, производимых, скажем так, инициируемым. Но глупо бы было здесь объяснять каждый мой шаг с точки зрения алхимических традиций умный, посвященный, и так поймет "в чем тут дело", глупцу же - и того знать не надо. Поэтому, указав на возможную раскодировку событий, как "инициируемый" - умолкаю: умному, что называется, достаточно.

Вполне вероятно, что многое происходящее в "реальной, общественной жизни", мною - настоящей жизнью никак не считается, проблемы политические ли, религиозные ли, национальные ли и т.п. - волнуют и тревожат меня постольку, поскольку они (по моему мнению) имеют отношение к производимым мною опытам. Что это за опыты? Опять же, объяснить не смогу - с таким же успехом можно бы было порассуждать, скажем, о серьезности и нужности астрологии или кабалистики. Что касается, то в серьезности и нужности приведенных выше систем ценностей я никогда не сомневался, более того мысли о, так называемых, "реалиях нашей жизни" порождали в моем сознания сомнения о "серьезности и нужности" тех или иных "реалий нашей жизни".

Учитывая же все вышеизложенное (буду честен), отмечу: является ли предлагаемый к прочтению текст (а вернее сказать, парадигма текстов) произведением именно литературным - я не знаю. То есть, конечно, у меня уже выработались некие личные представление о текстах в целом и о литературных текстах в частности. Годные для изложения теперь, в этой специально созданной для подобных "экзерсисов" главе.

(Но истинные знаки - даны нам; при некотором усердии можно найти и ключи к ним. Здесь ещё раз повторю: умному достаточно.)

Итак. "Литература" подразумевает определенную работу над сложившейся на данный момент замкнутой знаковой системой. Поясню. Явление "данного момента" - указывает на существовании "литературы" в конкретном пространственно-временном континууме, смысл того или иного произведения постоянно меняется в зависимости от этого "данного момента", - меняется не просто "смысл" произведения, меняется форма, которая в равной степени зависит как от автора, так и от читателя.

Любая безликая система знаков (ряд столбов, бессвязный "бред сумасшедшего" или математическое уравнение) моментально приобретает функции искусства, лишь только знаки этой системы (все, либо какая-то часть знаков) попадают в разряд "знаков-символов". Сколько сотен лет человечество наблюдало изображения квадратов, но только фантазия художника оказалась способна ввести изображение простого квадрата в категорию искусства. То есть, фигура (система знаков, не-"литеpатуpный" текст) превратилась в символ (парадигму символов, текст "литературный!"). Казалось, что может быть банальнее таких явлений в жизни человека как: любовь, болезни, смерть, - однако художники не перестают расцвечивать эти явления, превращая "реальность" в "искусство". Кавычки не случайны - любой предмет, любой знак в зависимости от индивидуальной точки зрения вполне может оказаться "произведением искусства".