Сергей Городецкий - Избранные произведения. Том 2

— Доктору постному, доктору дайте кусок! — закричал кто-то, увидев Ослабова. — Он привез!

— Я привез? — удивился Ослабов.

— А то кто ж? Раненых-то кто вез? А в трюме-то что было?

— Ишь, красная девица! Дите родила, а не знает, с кем спала!

— Да мы ничего, акромя спасиба, не говорим. Ну, привез и привез! Нам же на лошади красивей сидеть будет!

— Да я не привозил, — недоумевал Ослабов.

Но кто ему мог поверить, что он действительно не знал о приказе Веретеньева нагрузить на баржи, которые везли раненых, обещанные генеральше настоящие керманшахские ковры?

Под перекрестным градом добродушных насмешек Ослабов с трудом выбрался с пристани, и вслед ему долго еще неслись слезливые причитанья генеральши Буроклыковой.

Дни это были или недели? Часы или минуты? Время теперь делали люди, и иногда несколько минут оставалось в памяти, как тяжелый и большой отрезок времени, иногда целые дни слипались в расплывчатый короткий комок.

Батуров втянул Ослабова в общественную работу: Ослабов был выбран председателем культкомиссии. Он принялся за работу, как застоявшаяся лошадь принимает с места тяжелый воз, устроил эстраду, натащил скамеек, составил расписание лекций, привлекая к ним всех, кого только можно. Он долго думал над этим расписанием.

Замысел у него был университетский. Политическую экономию взялся читать Тинкин. Историю революции — Цинадзе, который, впрочем, не очень одобрительно относился к «университетским» замыслам Ослабова и предсказывал ему неуспех. Текущий момент взялся периодически освещать Древков. Что же взять Ослабову? Он долго думал и остановился на анатомии. Хотел взять санитарную гигиену, но решил, что нельзя ее читать достаточно основательно без предварительных знаний по анатомии. Часы для лекций были назначены вечерние. Ровным своим почерком вывел Ослабов на большом листе бумаги возлелеянное в долгих думах расписание и вывесил его на столбе у эстрады. Тотчас стали собираться кучки уже привыкших к собраниям солдат, и к назначенному часу скамейки были все заняты, хотя все-таки собралось слушателей меньше, чем ожидал Ослабов. Еще до открытия «университета» с этой эстрады Древков вел беседы по текущему моменту, читал и разъяснял газеты. Открывать должен был Петухаев, но он известил, что вечером в совете состоится большой митинг и что прибыть он не может. Ослабов долго уговаривал Древкова открыть работу, но тот решительно уклонился. Не захотел первым выступать и Батуров, который после демонстрации Корневым воззвания Николая Николаевича избегал крупных выступлений. Пришлось Ослабову взобраться на эстраду и произносить первую речь.

Его слушали довольно терпеливо, пока он подробно развивал тезис, что ученье свет, а неученье тьма. Ободренный этим приблизительным вниманием, Ослабов рискнул тут же, после вступительного слова, приступить к первой лекции по анатомии. Для того чтобы сделать ее совершенно популярной он пригласил на эстраду молодого солдата из первых рядов и попросил его даже снять гимнастерку, оставив его в одном тельнике. Любопытство, смешанное с недоумением, охватило аудиторию.

— Товарищи! — начал Ослабов. — Человеческое тело в основе своей имеет скелет. Скелет этот по построению своему у всех людей одинаковый. Есть животные, как, например, черепахи, которые скелет свой носят снаружи, но у человека, как и у многих других животных, скелет спрятан под толстым покровом мускулов, нервной системы и кожи. Строение человеческого скелета поражает своей целесообразностью. Работу его мы можем наблюдать и на живом человеке. Повернитесь спиной, пожалуйста! — обратился он к своей жертве, которая давно уже смеялась в кулак, перемигиваясь с товарищами.

— Что это он там про шкелет завел? — раздался сзади глухой голос, на который тотчас последовал ответ:

— Постный доктор! Известно! Чего с него возьмешь!

— Человеческий скелет… — продолжал Ослабов, задирая тельник на спине солдата.

— Да буде про шкелет-то! — громче раздался голос.

— Чего он там Ванятку-то оголяет?

— Доктор! Он стыда не понимает!

— Товарищи, — остановил свою лекцию Ослабов, — угодно вам слушать или нет?

— Ты про дело говори, а не про шкелет!

— Я читаю вам первую лекцию по анатомии, это было объявлено в расписании, знакомство со скелетом необходимо, кто не хочет слушать, может уходить. Анатомия…

— Объявлено про монотонию, а разговор заведен про шкелет!

— Да пусть брешет что хочет, прилетят вороны, послушают!

— Ванятку-то спусти вниз!

— Зря парня мучит!

— Да ну его к… Идем, ребята!

Из задних рядов сразу поднялось и ушло несколько десятков. Передние еще стеснялись уходить.

Ослабов, переждав, пока уходили, опять взялся за тельник солдата. Но тут парень уже не выдержал.

— Да будет тебе! — крикнул он на Ослабова и ловко спрыгнул с эстрады, встреченный веселым смехом передних рядов.

— Давно бы так! — сочувственно сказал старый солдат Ванятке. — Он бы тебе и штаны спустил!

Древков, умирая от смеха, прислонился к столбу эстрады, спиной к слушателям. Увидев, что он смеется, Ослабов совсем растерялся и, вернувшись к столу, стал собирать свои листки.

— Товарищи! — раздался из рядов громкий голос Батурова, — надо признать, что тема первой лекции выбрана действительно неудачно. Но это не значит, что мы должны совсем отказаться от культурного начинания, предпринятого доктором Ослабовым. Сейчас мы попросим доктора Древкова сделать нам доклад по текущему моменту!

— Товарищи! — ответил Древков. — Доклада я вам сейчас делать не буду, потому что через полчаса назначен митинг в совете. Приглашаю вас на митинг!

Слушатели шумно поднялись и, осыпая Ослабова мелкой пудрой ласкательных выражений, повалили к совету.

— Ну что ж это вы! Разве можно! — обратился Древков к Ослабову, едва подавляя новый приступ хохота. — Про анатомию, — выговаривал он сквозь смех, — революционной армии! Вооруженному народу! Про анатомию!

Он так заразительно смеялся, что злость Ослабова прошла, и он беспомощно рвал на куски и пускал по ветру конспект своей лекции.

— А я ведь хорошо подготовился! — меланхолически сказал он.

— Тем хуже! — опять захохотал Древков. — Ну, ничего, это вам будет хорошим уроком. Только вот что. Вам придется сдать работу по культкомиссии кому-нибудь другому. А то теперь на вас никого не заманишь. Пусто будет это место после вашей анатомии!

Продолжая смеяться, он повел Ослабова в палатку, где заседала культкомиссия. Там уже знали о происшедшем, и никто не возражал, когда Ослабов трясущейся рукой написал и подал заявление о своем уходе вследствие перегруженности работой по лазарету. Совершенно разбитый и уничтоженный, он побрел в лазарет.