Анатолий Шихов - Вечернее утро

ГОСБАНК

Госбанк этот никак не охранялся, если не считать высокого забора. Конвоиры вдвоем навалились на высокую дверь, и та заскрипела, словно тормоза такси. Лев Александрович вошел в вестибюль с мраморным полом и с решетками на окнах, но миллионера здесь тоже не было. Ему никогда не приходилось бывать в госбанке, и сейчас он поразился: пусто, гулко и темно. Окна были заделаны квадратами фанеры с дырками в них в шахматном порядке, они-то и пропускали свет, все трое оказались как бы в пересечении множества крохотных прожекторов.

Когда его повели по мрачному коридору, который освещался почему-то редкими лампадками, Внутренний Голос спросил:

- Если это госбанк, то как у них выглядит тюрьма? Поскольку шли по мраморному полу, то Лев Александрович нашел достойный ответ:

- Если это тюрьма, то для хороших людей.

Наконец дошагали до нужной двери, не менее массивной, чем входная. Ванька с Юзеком опять навалились на нее, с трудом открыли, и Лев Александрович охотно вошел в просторное помещение, опять же, с мраморным полом и с решетками на окнах. Рамы тоже были заделаны кусками фанеры, но без дырок, свет пробивался в редкие квадраты разноцветного стекла - синего и зеленого. В центре зала возвышался громадный стол важного чиновника, за ним в плетеном кресле Лев Александрович с трудом разглядел какого-то мальчишку.

- Босс! - подсказал Внутренний Голос.

- Будет врать, - не поверил Лев Александрович.

Доложил, как ни странно, Ванька, хотя командовал всегда Юзек.

- Сэр, - пропищал Ванька, - в дорфе поймали дроллига. Ночевал у Стирмы.

- В деревне поймали идиота, - перевел Внутренний Голос с англо-русско-немецкого.

- О'кэй, - сказал "сэр" тенорком. Он сделал едва заметный жест куда-то в угол, и возник школьник с папкой под мышкой. Его детское личико было сурово, и Лев Александрович не удержался от улыбки.

- Терве! - неожиданно поздоровался Внутренний Голос по-фински.

- Здоровеньки. Зитцайте, пожалуйста, - сказал мальчишка из кресла.

Лев Александрович послушно сел, подавив улыбку: опять это обрусевшее "зитцайте" - садитесь!

На когда-то полированном столе красного дерева стояло три телефона черный, белый и синий, но никаких бумаг, никаких письменных приборов.

Оба юнца были одеты в одинаковые вязаные костюмы, у обоих по красной ромбовидной стекляшке на правой стороне груди. Ребята не то закончили вузы, не то эти знаки говорили о принадлежности к большому начальству. Вели они себя чересчур внушительно, и потому Лев Александрович с трудом сдерживал серьезность.

Мальчишка с папкой вынул тетрадь, захрустел бледными страницами. Льву Александровичу показалось, что тетрадь эта сшита из листьев какого-то дерева. Второй, так сказать, "сэр" с некоторым беспокойством рассматривал волосатую грудь "дроллига". Лев Александрович заметил, что тот и другой старательно избегают его взгляда. Оба представителя власти явно не знали, с чего начать, и Внутренний Голос не нашел ничего лучшего, как представиться первым:

- Нас зовут Лев Александрович Узлов.

- Я живу на планете Земля в городе Сенега, - добавил Лев Александрович, несколько опешив от высокомерия Внутреннего Голоса.

- По указанию Великого Босса барбу приклеивать нельзя, - сказал "сэр".

- Бороду? Я ее не приклеивал. Натуральная борода со знаком качества, сказал Лев Александрович, а Внутренний Голос услужливо констатировал: "Это вовсе не Босс, а ученый секретарь". Лев Александрович ощупал карманы пиджака, накинутого на голое тело, нашел транзистор, но показывать не стал, а вынул пропуск на завод, поскольку других документов не носил.

- Если угодно, вот мои полномочия.

Он попытался предъявить пропуск в раскрытом виде, но растерялся: буквы расползлись, фотокарточка отклеилась и покоробилась.

- Пардон, - добавил он. - С одним вашим умником мы толковали о высоких материях, и в результате репутация моя, стало быть, подмокла.

Во внешности "сэра" было что-то японское: невзрачный, медлительный, еле заметные брови, совершенно гладкое лицо без признаков растительности. Взяв пропуск миниатюрными ручками, он зачем-то понюхал, прищурясь, посмотрел на фотокарточку. Паренек был сильно близорук, но очков не носил.

- Воте вэ мен на картинке? - спросил он.

- Что за человек на картинке? Это не картинка, а фотокарточка, на ней запечатлен я сам. Правда, за время этого вынужденного путешествия я значительно изменился, но уверяю вас, что субъект на снимке и моя собственная персона - одно и то же лицо.

- Джон, ты чего-нибудь понял? - спросил мальчишка с папкой.

- Дроллиг и есть дроллиг, - враждебно сказал Джон.

- Еще бы! - хмыкнул Внутренний Голос. - Станешь идиотом, попав в сумасшедший дом.

- Не встревай! - велел Лев Александрович.

- Чего вы махали в изоляторе? - спросил Джон из кресла.

- Ничего я не махал. Меня привела туда одна ваша мисс.

- По указанию Великого Босса ходить туда нельзя.

- Слушай, мальчик, скажи своему боссу, чтобы он дал указание твоему папе хорошенько выпороть тебя.

Мальчишка с папкой поежился, а Джон невозмутимо уточнил:

- Вы с ней шляфали?

Вопрос был слишком недетским, и Лев Александрович задумался, переводя. "Шляфен" по-немецки "спать", но вовсе не переспать с женщиной. Однако Джон спрашивал именно об этом, не рано ли ему задавать такие вопросы?

- У меня есть фрау, - подсказал Внутренний Голос.

- Бросьте вы, - возмутился Лев Александрович. - А то обижусь. Скажите, в конце концов, на какой планете я нахожусь и что со мной будет.

- С Луны он свалился, что ли? - по-русски, но с непонятным акцентом спросил мальчишка с папкой.

- Но на какую планету я упал?

- По-моему, он не мутант, - сказал Джон про Льва Александровича, и эта реплика показалась Внутреннему Голосу оскорбительной, но оба сдержались.

- А может быть, он один из сыновей Добри?

- Такой большой? - не поверил Джон.

- Тут явно что-то не чисто. По-моему, налицо какая-то связь с Великим Боссом.

- А старик еще живой?

- А леший его знает. Вообще-то там постоянно видят одну из жен Добри

- Кого мы в последний раз хоронили?

- Изобретателя свечки. Он устроил пожар.

- Вот что, Вася: поезжай, проверь, как чувствует себя босс. Расскажи про этого, спроси, можно ли ему жить?

- Ничего себе, - ужаснулся Внутренний Голос, однако Лев Александрович сам сдерживал ярость, и ему не давал распоясаться.

- Нет уж, Джон, поезжай сам, - между тем заартачился Вася.

- Вася! - сурово сказал Джон. - В мои-то годы! Как ты себя ведешь?

- Но ты же знаешь, что у меня жена беременная! - Ну и что?

- А то, что он меня сглазит, это отразится на жене, и она родит урода!

Так препирались они, а Лев Александрович, сильно нервничая, расшифровывал смысл диалога. Получалось, что мальчишка Вася женат; в этих местах поселился некто таинственный, который чем-то терроризирует население - все настолько бояться сглаза, что женщины со страха рожают уродов. Дело оборачивалось гораздо серьезнее, чем выглядело. Впрочем, прямой угрозы еще не было, и Лев Александрович немного успокоился. А еще он догадался, что они только с ним говорят на этом ужасном эсперанто, а между собой - очень хорошо по-русски с едва уловимым английским акцентом.