Виктор Широков - Стихи разных лет

Не понимая божественной цели, чередования света и тьмы, соприкоснуться и то мы не смели, грешной беседою теша умы.

Жар возникал, доходящий до стыни; дыбился чувства невиданный вал.

Голос алкал обнаженной латыни.

Голого факта рассудок желал.

Но проиграла бесовская сила.

Хлопнули две половинки двери.

Жизнь беспощадной косою скосила цвет не расцветший, кори - не кори.

Дар обретает полет в повторенье.

Творчество крепнет с собою в борьбе.

Каждый из нас остается в творенье и погибает, замкнувшись в себе.

3.10-1.12.91

за 1992-93 годы не отобрал

(см. "Слюни Аполлона")

1994 год

Из безысходности, отчаяния стихи слагаются нечаянно.

Парят неслышным дуновеньем, несомы рифмы опереньем.

Я часто думаю о том, что стихи - незримых духов почта.

Ушедших душ - к живым посланье, перстов воздушное касанье.

Когда ж внезапно немота нам опечатает уста,

Фортуна, будучи слепою, вдруг повернется к нам спиною,

тогда ищи в себе вину и помни истину одну:

"Храни достойное терпенье; пройдет, как тучка, невезенье,

и снова радостное солнце заглянет в душу, как в оконце.

Польются сладостные звуки наградой за былые муки.

Хрустальной рифмы звонкий кончик аукнется, как колокольчик.

Чтоб позже, отзвучав, тихи хранились в памяти стихи".

17.05.94

МУЖСКИЕ СТИХИ

Простые мужские слова.

Не знаю, как им научиться.

"Сова" или, скажем, "ca va" понятнее мне, чем "горчица".

Я суффиксы долго ищу.

Приставки с трудом подбираю.

Все чаще молчу и грущу.

Бумагу совсем не мараю.

Эх, сплюнуть легко б матерок и цыкнуть обломанным зубом, чтоб шел по спине ветерок, а встречные маялись зудом!..

Ан нет, изначально чужой, не выучив полного Даля, бреду, как побитый вожжой...

Вы в "ГУМе" меня не видали?

Где очередь, там я - в конце.

К тому же почти безработный.

И только очки на лице сияют пока беззаботно.

К чему этот птичий язык, его не воспримет столица, когда, оттопырив кадык, харкать не могу научиться.

В метро на ходу не блюю и нагло не ссу под забором, и с пенным осадком струю не мерю бессмысленным взором.

Наверно природа права.

Со мною не надо водиться.

Простые мужские слова. на пенсии б им научиться.

3.06.94

1995 год

Мне кажется: черные тени, что следом за нами идут, не длинные руки растений, а - души погибших в аду.

Они поджидают сторожко усталости жертвенный миг.

Недаром змеятся дорожки и лунный кривляется лик.

И ветер уныло недаром поет в придорожных кустах, чтоб сердце искало радаром того, кто от страха устал.

Забытое стадное чувство трусливо толкает на бег, но я подбодрюсь безыскусно:

"Смелее, живой человек!

Неважно, что там за спиною, что ночь накрывает крылом, со страхом сражайся и с тьмою и к цели спеши напролом".

8.02.95

О, Боже, мне прости витийство!

Молю: "Спаси и сохрани!"

Душе грозит самоубийство: бесцельно прожигаю дни.

Не мыслю - только существую в погоне жалкой за куском.

Но как я выбрал жизнь такую, страстями высшими влеком?

Как незаметно спился, сбился на стоптанную колею, и каплей в лужу тихо влился, забыв назначенность свою?

Но есть, есть пламя под золою.

Рука усталая тверда.

Я верю, что отрину злое,

И - вспыхнет новая звезда.

26.05.95

ДВА ИЗМЕРЕНИЯ

Хорошо под крышей слышать чудо-музыку дождя, и немного погодя пить вино под крепкой крышей.

А - тому, кто под дождем, кто тревогами колышим, кто мечтает быть под крышей?

Мы его не подождем?

Только музыку дождя вряд ли слышит мокрый путник.

Он другую песню крутит, за дорогою следя.

Он мечтает о тепле, о вине под крепкой крышей, чудо-музыки не слыша на расхлябанной земле.

Да и тот, кто за вином коротает ночь беспечно, так не может бесконечно жить, в бездействии слепом.

И опять как смена вех, крышу мы на дождь меняем; сути мы не изменяем, многопланов человек.

Кто под крышей непрестанно, кто-то мокнет под дождем...

В измерении своем каждый счастлив, как ни странно.

31.07.95

Малеевка

ИНВАЛИД ВОВ

Изменятся времена.

Забудутся даты салютные.

Но тлеет под сердцем война.

Жгут памяти муки лютые.

Ведь я - инвалид ВОВ.

Война меня покалечила.

Всегда к обороне готов.

Добавить к этому нечего.

А то, что не видел отца и жестко воспитан был отчимом, гласит: не бывает конца войне... И помимо прочего в сердцах торжествует боль от нищеты, от усталости.

И бой, бой с самим собой не кончится даже в старости.

Конечно, я - индивид, есть камелька оригинальности.

Но прежде всего - инвалид, что всех инвалют банальнее.

И в этот победный год я счастлив одним скорее: что выжил среди невзгод, как выиграл в лотерее.

22.08.95

1996 год

КАЩЕЙ

И что трясусь я, как Кащей, в библиофильском постоянстве?

Ведь книга - вещь среди вещей,

"кирпичик" в мировом пространстве.

Неповторимость столь мала.

Она - тиражна и серийна.

Зачем же во главу угла её все ставлю я стабильно?

Пей по утрам интестопан.

Оставь колеблемый треножник.

Дочь по моим пошла стопам: она и критик, и художник.

Вот почему я не грущу.

Не прячусь за авторитеты.

Для дочери уже ищу я всяческие раритеты.

И если побранит жена за бесконечные растраты, оправдываюсь: "Чья вина, что снова не дают зарплаты?"

Не просто вещь среди вещей, мне книга - как корабль для странствий; и вновь трясусь я, как Кащей, в библиофильском постоянстве!

ПОБРАТИМЫ

"Гром" и "морг" - слова-побратимы и рифмуются наоборот.

"Грот" и "торг" вполне обратимы, только сходства наплакал кот.

"Рис" и "сир" - такое же сходство приоткрою и укрощу.

"Рим" и "мир" - сияет сиротство.

"Ром" и "мор" - беды не прощу.

Забывается слова подкладка.

Жизнь изнашивается как ткань.

А когда нам бывает несладко, говорим мы: "набат" и "табань".

Эй, приятель, прости заморочку!

Так же двигай по жизни плечом; и, держась за ушную мочку, памятуй, говоришь о чем.

23.04.96

1997 год

БРОДЯЧИЙ СОНЕТ

Я себя не люблю: прожил жизнь понарошку - всем подай, принеси, и убраться изволь.

А талантов-то было - как фигурок в матрешке.

Почему же под старость - чудовищный ноль?

Ночь меня допекла - пробирайся сторожко.

Разгулялись братки, перекатная голь.

Лист опавший лежит, словно смятая трешка, обещая напрасно дармовой алкоголь.

Я отвешу поклон полуночной природе.

Я спасибо скажу шаловливой листве.

Пусть я репу не рыл на родном огороде и граблями не ерзал по старой ботве, я давно растворен в равнодушном народе, словно сахар - в воде, как плотвичка - в Неве.

6.10.97

ЭПИГРАММА

В стихах Сержантова одно я вижу благо - ведь жопу подтереть всегда нужна бумага.

А то, что напечатаны стишата, бумага в том ничуть не виновата.

16.11.97

РОМАНИЧЕСКОЕ

Роман, романчик, несмышленыш, мой первенец, любимец мой, ты как зареванный звереныш со сфинксовою головой.