Александр Шленский - Желание, опыт и счастье

Вот ведь как: желаем мы для себя жизни полной и свободной, и притом ревниво смотрим по сторонам, как смотрит ребенок, не жует ли кто конфеты вкуснее, чем у него во рту, не пускает ли кто змея ярче, наряднее и выше, чем у него. И когда видим, как свежие чувства и новые идеи бурлят в душах и телах других людей, и чувствуем, как этот поток обходит нас далекой стороной, какими несчастными и подавленными, какими отринутыми от жизни чувствуем мы себя в своем уютном и покойном уголке, где щебечет канарейка и котенок разнеженно урчит, лежа на диванном пуфике. И страшно броситься в огонь и сгореть, и невыносимо горестно отказаться от волшебной и опасной пляски у огня. Выходит, что счастье невозможно в принципе! Так зачем же мы так упорно его желаем, вопреки разуму, вопреки логике? Почему не желаем себе вместо вечного счастья вечного покоя, а желаем его своим лютым недругам? Кто же враг нашему счастью?

Я всегда считал, что главный враг моего, да и не только моего счастья это советская власть и фальсификация всей страны. Даже, как ни странно, в известное время я чувствовал себя психологически намного легче, потому что мне, как и многим другим, казалось по наивности, что счастье рядом, что оно легко достижимо, и рецепт очень прост - достаточно лишь потравить в стране коммунистов, как мух, а потом подмести пол и проветрить помещение, и все будет окей. Как-то не вспоминалось при этом ни мне, ни другим, что сами коммунисты уже потравили как мух полстраны, но другая половина от этого лучше жить не стала. А потом Россия закачалась и забулькала на волнах перестройки, вместо мух налетели пираньи, наступила новая эпоха, и стало очевидно, что счастье и не думает вливаться в наши сердца. Впрочем, в любой пивной любой ханыга знает, что требовать долива дозволительно только после отстоя пены, а она в России отстоится еще весьма не скоро. На все требуется время.

Враг у счастья один, и имя ему - время. Много нам нужно для нашего счастья, мало его в мире, но была бы надежда обрести его когда-нибудь, кабы не был так короток наш век. Поэтому мы судорожно спешим, хватаемся за первые попавшиеся вещи в надежде получить свою долю счастья, и в ярости ломаем и кромсаем их, когда ожидания нас обманывают. Поэтому, именно поэтому соединяется так много чужих душ и тел, так много заключается уродливых компромиссов, так много людей живет в добровольном и взаимном рабстве, и никто не решается стать свободным, потому что смертельно боится до конца дней своих остаться ненужным никому и ни для чего. О, если бы милосердный создатель наш дал бы нам, о нет, конечно даже не саму вечность, а хотя бы иллюзию вечности! Как бы спокойно, тщательно, свободно и неторопливо примеряли бы мы на себя многочисленные виды счастья, придирчиво оправляя складочки, и тянулись бы все за новыми и новыми платьями, как модница в роскошном магазине. Не приходилось бы никогда жалеть об ошибках, о упущенных возможностях, о причиненной себе и другим боли. О чем жалеть - впереди вечность! И ошибки исправятся, и боль забудется. А с другой стороны - если впереди вечность, и ты знаешь, что счастье твое прекрасно, но все равно несовершенно, и когда-нибудь обязательно будет изобретено новое, гораздо более совершенное счастье, то стоит ли всерьез ценить счастье настоящее? Мыслимо ли вообще почувствовать себя счастливым на пороге вечности, которая сулит счастье неизведанное и ныне еще недоступное? Трудно себе это представить. Так может быть, вечность вовсе не так и хороша, может быть страх или лень скуют человека, получившего в свое распоряжение вечность, железными оковами, и он так навсегда и замрет на пороге вечности, не в силах сделать свой первоначальный выбор?

Для меня выбор - это действительно непростое дело. Когда случается так, что у меня в холодильнике стоят два супа - грибной и овощной, - выбор крайне мучителен, и чтобы избежать мук выбора приходится либо есть по полтарелки каждого, либо не мучить себя и вообще не есть супа, а съесть тарелку вареных креветок и запить томатным соком. Поэтому я теперь сперва доедаю до конца тот суп, что есть, а потом варю новый - нет выбора, нет и проблемы выбора. А то пока смотришь телевизор и мучаешься выбором, желудок начинают грызть спазмы, и тогда что не выбери - все равно уже не в кайф. В этом плане хорошо, когда на голову сваливается новый проект. Сидишь до поздна, готовить некогда, и вопрос с питанием решается на автомате. Последний раз я просто сварил огромную кастрюлю рисовой каши на десять дней, и все десять дней разогревал ее и ел - утром с молоком, в обед - с мясом, а на ужин - с рыбными консервами. Сами американцы вообще ничего не готовят и весь день едят из коробочек и пакетиков какое-то собачье дерьмо, которого я в жизни в рот не возьму. Правда, раз или два в месяц фирма вывозит постоянных служащих в ресторан и угощает там деликатесом - лобстером. Наверное, это очень вкусно. Сам я его не ел, потому что контракторов в ресторан не приглашают. При слове "red lobster" американцы слегка закатывают глаза и иногда даже прищелкивают языком. У меня есть подозрение, что они думают, что лобстер от природы имеет ярко-красный цвет, то есть, когда он еще живой и ползает по дну океана. Почему-то эта мысль привязалась ко мне до такой степени, что однажды я даже увидел во сне огромного лобстера, который стоял за прилавком секции Sea food. Когда я подошел ближе, он приветливо помахал мне ярко-красной клешней и сказал: "Hi sir, how can I help you?". На самом деле, живой лобстер, серо-черный разумеется, сидит в специальном аквариуме со связанными клешнями, чтобы не поуродовался сам и не поуродовал сотоварищей других лобстеров и крабов (какая гуманная забота!), в ожидании, пока его купят, приготовят и съедят. Интересно, когда лобстер ползает по своей прозрачной камере смертников взад и вперед, куда он в конце концов хочет приползти? Ведь понятно, что не на тарелку к американцам. Он даже и не подозревает, куда он попадет после смерти, и зачем он жил. Как, впрочем, и мы, люди. Недавно одна сильно верующая американка уверяла меня, что Бог составляет для нее жизненный план, и она выполняет его задания (она так и употребила слово tasks), смутно понимая их смысл, но в надежде получить от него все объяснения в раю. Лично я таких проджект-менеджеров терпеть не могу и всегда требую подробных объяснений и спецификаций в самом начале проекта как непременное условие моего в нем участия. Что же касается планирования моей жизни - в прошлом я не позволял этого делать советскому государству, и впредь никогда и никому не позволю. Когда я рассказал этой даме о рае для лобстеров, где лобстеру показывают его ярко-красную скорлупу и объясняют, что его съел хороший, религиозный человек, который когда-нибудь сам попадет в рай для людей, она уронила себе на ноги стакан с кофе и в ее глазах плескался такой ужас, что я зарекся шутить с американцами на религиозные темы. С другой стороны, даме в чем-то жить легче. Ей думать о смысле жизни совсем не надо: получила задание - и вперед с песнями. И где перед - тоже думать не надо. В церкви покажут.