Дора Штурман - Городу и миру

"Г-н Солженицын, Вы стояли за то, что можно назвать "жесткой" политикой с Советским Союзом, но когда Конгресс США попытался воспользоваться торговыми ограничениями, чтобы добиться более свободной эмиграции евреев, это, по-видимому, произвело обратное действие, и теперь число евреев, которым разрешают эмигрировать, значительно уменьшилось. Возможно ли, что вмешательство Соединенных Штатов в то, что Советы считают своими внутренними делами, принесло больше вреда, чем пользы?" (II, стр. 207).

И Солженицын еще раз старается объяснить людям, влияющим как на общественное мнение США, так зачастую и на миропонимание отечественных политиков, почему он ратует не за невмешательство Запада во внутренние дела его родины, а за более твердое, широкое, целенаправленное вмешательство:

"Нет, не так. Сказать, что эта политика, попытка повлиять на эмиграцию, принесла вред, - неверно. Я бы сказал, она не имела успеха потому, что она была, напротив, недостаточно настойчива и, главное, недостаточно широка. Разрешите Вам напомнить, что в 1973 году, прежде поправки Джексона, готовилась поправка Вильбора Милза, которая была так сформулирована: не вести торговлю с Советским Союзом до тех пор, пока там не наступит свобода. Затем, по некоторым - мне не совсем понятным обстоятельствам, она сузилась, сильно сузилась и свелась к поправке Джексона. Тем самым вопрос о 250 миллионах в Советском Союзе, или даже я бы сказал шире - о всех подкоммунистических подданных, о Восточной Европе, был сведен к вопросу о десятках тысяч людей, желающих выехать. От того, что оно так сузилось, это требование и стало менее успешным и менее принципиальным. И кроме того, в ходе этих двух лет Советский Союз нашел другие дополнительные источники займов и поддержки западных капиталистов, не именно американских, и обещанное соглашение уже не так много ему давало. Так что ошибочности не было в этой политике, но она была слишком узка, она должна была, наоборот, быть шире и настойчивее" (II, стр. 207-208).

Подчеркнем, что Солженицын одобряет поправку Милза, ставившую экономическую политику США по отношению к СССР в зависимость от введения гражданских свобод не только в Советском Союзе, но и во всех зависящих от него подкоммунистических странах. Это еще раз недвусмысленно свидетельствует о том, чего Солженицын хочет для своей родины ("не вести торговлю с Советским Союзом, пока там не наступит свобода" - выд. Д. Ш.).

Одну его мысль, прозвучавшую в этом интервью, мне хотелось бы несколько расширить. Солженицын говорит об освобождении "от хлама коммунизма" "молодых поколений" тоталитарного мира. Я бы сказала, что переоценка ценностей идет во всех еще активных умственно поколениях и нынешние отцы и деды вносят в эту переоценку пока еще как бы не основной вклад. Один из примеров - сам Солженицын; или Сахаров; или Григоренко - и множество их ровесников и людей средних лет.

Боюсь, что очень уверенным в себе, в своем - в некотором роде идейном превосходстве над Солженицыным его интервьюерам непонятно, что дает ему основание утверждать (здесь и в других местах): "Голос из весьма возможного варианта вашего будущего"... Как уже было сказано, с коммунистической диктатурой Солженицын связывает два процесса: процесс внутреннего старения, замедляемый помощью Запада, и процесс внешней экспансии, облегчаемый уступками Запада. Но и с повседневным бытием Запада связаны (среди многих других) два процесса, очевидные для Солженицына и скрытые от его самоуверенных собеседников. Солженицын видит, что социалистические тенденции все интенсивней пронизывают западную жизнь (и он знает, к чему это неизбежно ведет), - это один процесс. А второй - это осада Запада коммунизмом извне, не получающая должного и своевременного отпора. Важнейшим составным элементом этой осады является и многообразная политико-идеологическая и организационная инфильтрация коммунизма внутрь демократий, чего последние не хотят замечать. Более того: они беспечно отмахиваются от предупреждений. Смотрите, с каким снисходительным высокомерием уличает Солженицына в отклонении от истины П. Лисагор из "The Chicago Daily News":

"Г-н Солженицын, американские должностные лица, включая президента, говорят, что советское правительство не обманывало Соединенные Штаты в связи с соглашением о вооружении. Однако, в Вашем недавнем выступлении здесь, в Нью-Йорке, Вы сказали, что правительство США постоянно обманывают, что Советы незаконно пользуются радаром и неправильно показывают размеры ракет и боевых головок. Какие у Вас доказательства этому, которых нет у американских должностных лиц?" (II, стр. 210).

Выводы, для него самоочевидные и подтвержденные опытом десятилетий, Солженицын подкрепляет ссылкой (сегодня их можно сделать множество, в том числе и на книги) на авторитетный западный источник:

"Спросите у ваших ядерных специалистов. В частности, вот совсем недавно господин Лерд, бывший военный министр Соединенных Штатов, опубликовал статью, из которой я взял эти данные. Если он не специалист, то странно, что он был вашим министром. Весь дух советских дипломатов, когда они ведут переговоры, есть дух - не допустить контроля, не допустить проверки, оставить простор для своих комбинаций. Это настолько известно, это так проверено десятилетиями, что здесь не надо и сомневаться. Я все время подчеркиваю, что подписи наших руководителей не гарантированы решительно ничем, кроме улыбок. Не гарантированы ни общественным мнением, ни общественным контролем, ни прессой, ни парламентом, и в любую минуту их можно зачеркнуть. Стало быть надо контролировать очень строго. Эти данные Вы можете взять у г-на Лерда, журнал только что вышел" (II, стр. 210).

Казалось бы, из этих слов однозначно ясно, как Солженицын относится к свободе общественного мнения, к общественному контролю над правительством, к независимой прессе, к не бутафорскому парламенту - к их решающей, по его представлению, роли в обеспечении надежности международных соглашений. Но Лисагор отмахивается от солженицынской ссылки на Лерда и задает вопрос так, словно отношение Солженицына ко всем перечисленным им выше атрибутам свободного передового общества остается для слушателей непонятным.

Этот вопрос тоже чрезвычайно характерен для левоориентированных интервьюеров и комментаторов Солженицына. Особенно характерно в нем вводное "как говорят", показывающее, что Лисагор "Письма вождям" не читал и судит о нем с чужих слов:

"Да, я знаю об этой статье. Я хотел бы задать вам вопрос в связи с Вашим письмом вождям Советского Союза, в котором, как говорят, Вы заявили, что западная демократия находится в большом упадке, возможно, в последней степени упадка. Если это цитировано правильно, и Вы считаете, что демократия в упадке, - а нам известна Ваша точка зрения на коммунизм, - за какого рода политическую систему стоите Вы? Стоите ли Вы за возврат в России чего-либо подобного благожелательному царю?" (II, стр. 210-211).