Василий Шукшин - А поутру они проснулись

Василий Шукшин

А поутру они проснулись...

Повесть для театра

[*] Повесть осталась незавершенной.

Рано-рано утром, во тьме, кто-то отчаянно закричал:

-- Где я?! Э-эй!.. Есть тут кто-нибудь?! Где я?..

И во тьме же, рядом, заговорили недовольные голоса, сразу несколько.

-- На том свете. Чего орешь-то?

-- Где я? Где мы?..

-- На том свете. Чего орешь-то?

-- Ну чего зря пугать человека! Не на том свете, а в морге пока. У меня вон номерок на ноге... вот он -- болтается, чую. Интересно, какой я по счету?

-- А где мы? Чего зубоскалите-то? Где, я спрашиваю?!

-- Не ори, а то я подумаю сдуру, что ты моя жена и поле-зу целоваться; она всегда орет с утра. Она орет, а я ей -- раз -- поцелуйчик: на, только не вопи.

-- Ну и как? -- поинтересовался хриплый басок. -- По-могает?

-- Слабо...

-- Если б ты ей четвертным рот залепил, она бы замолкла.

-- Четвертного у меня с утра... Я за четвертной-то сам за-реву не хуже слона... А ты мне лепи четвертные.

-- Где мы находимся, я вас спрашиваю?! -- опять закри-чал тот, истеричный.

Тут вспыхнул свет... И видно стало, что это -- вытрезви-тель. И лежат в кроватках под простынями восемь голубчи-ков... Смотрят друг на друга -- век не виделись.

Открылась железная дверь, и в комнату вошел дежурный старшина.

-- Чего кричите? -- спросил он. -- Кто кричал?

-- Я, -- сказал человек довольно интеллигентного вида. Он хотел встать с кровати, но, обнаружив, что он почти го-лый, запахнулся простыней и тогда только встал. И подошел к старшине... -- У меня к вам вопрос: скажите, пожалуйста, где я нахожусь? -- он стоял перед старшиной, как древний римлянин, довольно знатный, но крепко с похмелья. -- Я что-то не могу понять -- что это здесь?

-- Санаторий "Светлые горы".

-- Что за шуточки! -- повысил голос интеллигент. -- Я вас серьезно спрашиваю.

-- Ложись, -- показал старшина, -- и жди команды. Серьезно он спрашивает... Это тебя счас будут серьезно спрашивать.

Интеллигент струсил.

-- Простите... Вы в каком звании, я без очков не вижу? Где-то потерял очки, знаете...

-- Генерал-майор.

Древний помятый римлянин стоял и смотрел на стар-шину.

-- Я вас не понимаю, -- сказал он. -- Вы всегда с утра ост-рите?

-- Чтоб тишина была, -- велел старшина. И пошел к двери.

-- Товарищ старшина!.. -- вежливо позвал его здоровен-ный детина, сосед очкарика по кровати. -- У вас закурить не будет?

-- Не будет, -- жестко сказал старшина. И вышел. И за-крыл дверь на ключ.

-- Опять по пятницам, -- запел детина, качая голос; он был, наверно, урка, -- пойдут х-свидания-а, и слезы горькие моей... Ложись, очкарь. Что ты волну поднял? Мы находим-ся в медвытрезвителе... какого района, я, правда, не знаю. Кто знает, в каком мы районе?

-- Районе!.. -- сказал мрачный человек. -- Я город-то не знаю.

Очкарик ринулся взволнованно ходить по комнате.

-- Слушай, ты мне действуешь на нервы, -- зло сказал ур-ка, -- сядь.

-- Что значит действую на нервы? Что значит сядь?

-- Значит, не мельтеши. А то я гляжу на тебя -- и мне вся-кие покойники в башку лезут.

-- Но что я мог такого сделать? -- все не унимался очка-рик. И все ходил и ходил, как маятник. -- Почему меня... не домой, а куда-то... черт его знает куда? Что они, озверели?

-- Ты понял! -- воскликнул урка. -- Убил человека и еще ходит удивляется!.. Во, тип-то.

Очкарик остановился... и даже рот у него открылся сам собой.

-- Как это? Вы что?..

-- Что?

-- Человека?..

-- Нет, шимпанзе. Что ты дурачка-то из себя строишь? Ты же не на следствии пока. Перед следователем потом ва-ляй ваньку, а перед нами нечего.

-- Да-а, милок, -- сочувственно протянул маленький су-хонький человечек, -- вляпают тебе... Но ты напирай, что -- неумышленно. А то... это... как бы того... не это...

-- Он же выпимши был, -- заспорил с сухоньким некто курносый, с женским голосом. -- Чего ты намекаешь тут -- "того", "не того"?.. Человек был выпимши. Вишь, он даже не помнит, как попал сюда.

-- Теперь это не считается, -- приподнялся на локте су-хонький; видно, любитель был поспорить. -- Теперь что был выпимши, что не был -- один черт.

-- Наоборот! -- воскликнул урка. -- Отягчающее мешок обстоятельство. За что ты его под трамвай-то толкнул?

Очкарик стоял белый, как простыня... И вертел головой то туда, то сюда, где говорили.

-- Вы что? -- сказал он трагическим голосом, тихо.

-- Что?

-- Какого человека?

-- Это тебе лучше знать. Шли, спорили про какие-то уравнения... -- стал рассказывать урка. -- Как раз ехал трам-вай, этот -- чух его под трамвай!.. Того -- пополам. Жутко смотреть было. Народу сразу сбежалось!.. Седой такой ле-жал... он головой к тротуару упал, а вторая половина под трамваем. И портфель так валяется...

-- Ты видел, что ли? -- спросил сухонький.

-- Я видел!.. -- повторил по-одесски урка. -- А почему я здесь? А потому что я сзади шел. А когда стали свидетелей собирать, я заартачился... нагрубил милиционеру...

-- Тьфу!.. Из-за какого-то уравнения -- человека под трамвай! -искренне и глубоко возмутился человек с жен-ским голосом; он был очень нервный человек, даже ка-кой-то сосредоточенно-нервный. -- Что уж в том уравне-нии? Сели на лавочку и решили...

-- Совсем одичал народ, -- негромко, сам себе, промол-вил мрачный. -Убить -- запросто.

Парень крестьянского облика не принимал участия в этом страшном разговоре, лежал, смотрел в потолок...

Вдруг он сел и с ужасом сказал:

-- А не убил ли и я кого?

И так это у него простодушно вышло, с таким неподдель-ным ужасом, что некоторые невольно -- через силу -- засме-ялись.

-- Ты откуда будешь-то? -- спросил его сосед, весьма по-тертый, весьма и весьма, видно, стреляный воробей, элек-трик, как он впоследствии отрекомендовался.

-- Из Окладихи, -- сказал парень. -- Тракторист.

-- Ого! -- удивились. -- Куда тебя занесло.

-- Что, тоже кого-нибудь убил?

-- Нет, он, наверно, теще всыпал, -- предположил элек-трик. -- Или соседа поджег.

-- У меня теща хорошая, -- сказал парень.

-- Ну, соседа поджег.

Парень мучительно вспоминал:

-- Неужели Мишке чего?.. Я, вообще-то, сулился его свинье глаз выбить: повадилась в огород, зараза, спасу нет. Говорю, да надень ты ей эту... крестовину, у нас такую на-девают свинешкам на шею, забыл, как называется, -- чтоб они в дырки в городьбе не пролезали... Надень, ты, говорю, ей эту штуку, житья же нет от твоей свиньи! Он мне: "Сам надевай". -- "Тогда, -говорю, -- я ей глаз выбью, она бу-дет по кругу ходить -- и в свой же огород придет".

-- Это ты точно рассчитал, -- похвалил электрик. Ему очень понравилась техническая мысль тракториста, он да-же стал показывать пальцем на простыне схему движения свиньи. -- Значит, она вышла из дома и направилась в твой огород... Так? Но у ней же косинус, поэтому она загнет такой круг -- от так от пойдет -- пойдет -- пойдет -- и придет к себе же в огород. А сама будет думать, что она -- в твоем огороде.