Василий Шукшин - На кладбище

- Плохо приняли, что ли?

- Да сперва вроде ничего... Ведь я же не так поехала-то, я же деньжонок с собой повезла. Вот дура-то старая, ну не дура ли?! Ну и пока деньжонки-то были, она ласковая была, потом деньжонки-то кончились, она: "Мамаша, кто же так оладьи пекет!" - "Как кто? - говорю. - Все так пекут. А чего не так-то?". Дак она набралась совести и давай меня учить, как оладушки пекчи. Ты, говорит, масла побольше в сковородку-то, масла. Да сколько же тебе, матушка, тада масла-то надо? Полкило на день? И потом, они же черные будут, когда масла-то много, не пышные, какие же это оладьи. Ну, и взялись друг дружку учить. Я ей слово, она мне - пять. Иди их переговори, молодых-то: черта с рогами замучают своими убеждениями, прости, господи, не к месту помянула рогатого. Где же мне набраться таких убеждениев? А мужа не кормит! Придет, бедный, нахватается чего попади, и все. А то и вовсе: я, говорит, в столовку забежал. Ах ты, думаю, образованная! Вертихвостки вы, а не образованные, - старушка помолчала и еще добавила с сердцем: - Прокломации! Только подолом трясти умеют. Как же это так-то? - повернулась она ко мне. - Вот и знают много, и вроде и понимают все на свете, а жить не умеют. А?

- Да где они там знают много! - сказал я тоже со злостью. - Там насчет знаний-то... конь не валялся.

- Да вон по сколь годов учатся!

- Ну и что? Как учатся, так и знают. Для знаний, что ли, учатся-то?

- Ну да, в колхозе-то неохота работать, - согласилась старушка. - Господи, господи... Вот жизнь пошла! Лишь ба день урвать, а там хоть трава не расти.

Мы долго молчали. Старушка ушла в свои думы, они пригнули ее ниже к земле, спина сделалась совсем покатой; она не шевелилась, только голова все покачивалась и покачивалась.

Опять где-то звякнул колокол. Старушка подняла голову, посмотрела в дальний конец кладбища, где стояла в деревьях маленькая заброшенная церковка, сказала негромко:

- Сорванцы.

- Ребятишки, что ли?

- Да ну, лазиют там... Пойду палкой попру, - старушка поднялась, посмотрела на меня. - Ты один-то не сиди тут больше, а то мне как-то... все думать буду: сидит кто-то возле моей могилки. Не надо.

- Нет, я тоже пойду. Хватит.

- Ага. А то все как-то думается... - вроде извиняясь, еще сказала старушка. И пошла по дорожке, совсем маленькая, опираясь на свою палочку. А шла все же податливо, скоро. Я посмотрел ей вслед и пошел своей дорогой.