Василий Шукшин - Позови меня в даль светлую

-- Шаляпин! Шаляпин свечи гасил своим басом, -- ска-зал пожилой, крепкий. Сказал так, как если бы он лично зна-вал Шаляпина и видел, как тот гасил своим басом свечи.

-- А вот и диссертант наш! -- сказали родные.

К столу пробирался мимо танцующих мужчина лет сорока, гладко бритый, в черном костюме. И с ним -- пожилой, добрый, несколько усталый, очевидно, профессор.

Встали, захлопали в ладоши. Женщина в голубом окину-ла презрительным взглядом танцующих бездельников.

-- Прошу садиться, -- сказал диссертант.

-- А фасонит-то! -- тихо воскликнул Владимир Никола-ич. -- Фасонит-то! А сам на трояк, наверно, с грехом попо-лам натянул. Фраер.

-- Откуда ты такие слова знаешь? -- удивилась Груша.

-- Боже мой! -- в свою очередь удивился Владимир Ни-колаич. -Выпивать-то с кем попало приходилось. Нахва-тался, так сказать.

Захлопали бутылки шампанского.

-- Салют! -- весело сказал один курносый, в очках. -- В честь свежеиспеченного кандидата.

-- Товарищ профессор, ну, как он там? Здорово плавал?

Профессор вежливо улыбнулся.

-- За здоровье нового кандидата! -- зашумели.

Кандидат встал.

-- За здоровье наших дам! -- сказал он.

Это всем очень понравилось.

Выпили. Потянулись к закуске. Разговор не прекращался.

-- Огурчики соленые или в маринаде?

-- Саша, подай, пожалуйста, огурчики. Они соленые или в маринаде?

-- В маринаде.

-- А-а, тогда не надо. У меня сразу изжога будет.

-- Тебе подать в маринаде? -- спросил Владимир Нико-лаич Грушу.

-- Подай.

-- Саша, подай-ка, пожалуйста, в маринаде. Что там за огурчики?..

-- А танцуют ничего. А?

-- Сергей... уже отметил. Слышите?! Сергей уже отметил: "Танцуют ничего". Засмеялись.

-- Подожди, он сам скоро пойдет. Да, Сергей?

-- Можно. А что?

-- Неисправимый человек, этот Сергей!

Владимир Николаич потыкал вилкой в огурчики, в са-лат... Потянулся поговорить с Кузьмой Егорычем. Но его как-то не замечали.

Поднялся курносый в очках.

-- Позвольте?!

-- Тише, товарищи!

-- Дайте тост сказать! Двинь, Саша.

-- Товарищи! За дам уже выпили... Это правильно. Но все-таки мы собрались здесь сегодня не из-за дам...

-- Да, не из-за их красивых глаз.

-- Да. Мы собрались... приветствовать нового кандидата, нашего Вячеслава Александровича. Просто, нашего Славу! И позвольте мне тут сегодня скаламбурить: слава нашему Славе!

Посмеялись, но недружно.

Курносый посерьезнел.

-- Мы надеемся, Слава, что ты нас... так сказать, не под-ведешь в своей дальнейшей деятельности.

Захлопали. Курносый сел было... Но тут же вскочил.

-- И позвольте, товарищи... Товарищи, и позвольте также приветствовать и поздравить, так сказать, руководителя, ко-торый направлял, так сказать, и всячески помогал, и являлся организатором руководимой идеи! За вас, товарищ профес-сор!

Опять захлопали. Дружно захлопали.

Еще закусили. Но больше налегали на разговоры.

Кузьма Егорыч и человек с золотыми зубами наладили через стол разговор с укорами. А так как гремела музыка, то и они тоже говорили очень громко.

-- Что не звонишь? -- спросил Кузьма Егорыч.

-- А?

-- Не звонишь, мол, почему?!

-- А ты?

-- Я звонил! Тебя же никогда на месте нет.

-- А я виноват, что меня нет на месте?

-- Ну, так позвонил бы хоть! Я-то на месте.

-- А я звонил вам, Кузьма Егорыч, -- хотел влезть в раз-говор Владимир Николаич.

-- А? -- не расслышал Кузьма Егорыч.

-- Я, говорю, звонил вам!

-- Ну и что? А чего звонил-то?

-- Да так. Хотел... это...

Но Кузьма Егорыч уже отвернулся.

-- А где бываешь-то? В командировках, что ли? -- опять стал допрашивать он человека с золотыми зубами.

-- В командировках, -- откликнулся тот. Но говорить ему не хотелось, он больше посматривал ни танцующих.

-- Ну, как? -- спросил Владимир Николаич Грушу. -- Ничего?

-- Ничего, -- сказала Груша. -- Долго тут будем?

-- А что?

-- Да ничего, просто спросила.

-- Не нравится, что ли?

-- Нравится.

-- Я уж думал, тебя перевели куда! -- кричал Кузьма Его-рыч.

-- Никуда меня не перевели.

-- Думаю, повысили его, что ли?!

-- Дожидайся, повысят! Скорей повесят.

-- Ха-ха-ха-ха!..

-- Ну, что, Таисья Григорьевна? -- обратился Владимир Николаич к женщине в голубом. Но женщина в голубом по-стучала вилкой по графину и сказала всем:

-- Товарищи, давайте предложим им нормальный, хоро-ший вальс! Ну что они... честное слово, неприятно же смот-реть!

-- В чужой монастырь, Таисья Григорьевна, со своим ус-тавом не ходят.

-- Почему не ходят? Мы же в своей стране, верно же? Да-вайте попросим сыграть вальс.

-- Не надо. Не наше дело: пусть с ума сходят.

-- А вот это... очень неправильное суждение! В корне не-правильное!

-- Да хорошо танцуют, чего вы? -- сказал человек с золо-тыми зубами. -Я был бы помоложе, пошел бы... подергался.

-- Именно -- подергался. Разве в этом смысл танца?

-- А в чем?

-- В кра-со-те, -- отчеканила Таисья Григорьевна.

-- А что такое красота? -- все пытался тоже поговорить Владимир Николаич. -- А, Таисья Григорьевна? Если вы на-ходите, что, допустим, вот этот виноград...

-- Нет, Алексей Павлыч, вы что, не согласны со мной?

-- Согласен, согласен, Таисья Григорьевна, -- сказал че-ловек с золотыми зубами. -- Конечно, в красоте. В чем же еще?

Владимир Николаич помрачнел.

-- Пойдем домой? -- предложила Груша.

-- Подожди. Неловко. Поймут как позу.

-- Саша, Саш!.. У тебя Хламов был? -- разговаривали за столом.

-- Был. Позавчера.

-- Ну, как он?

-- Он в порядке!

-- Да? Устроился?

-- Да.

-- Довольный?

-- Что ты!..

-- Пойдем, Володя, -- еще сказала Груша.

Владимир Николаич вместо ответа постучал вилкой по графину.

-- Друзья! Минуточку, друзья!.. Давайте организуем летку-енку? В пику этим...

-- Да что они вам?! -- вконец рассердился человек с золо-тыми зубами. -- Люди танцуют -- нет, надо помешать.

Владимир Николаич сел.

Помолчал и сказал негромко:

-- Ох, какие мы нервные! Ах ты, батюшки!..

Взял фужер с шампанским и выпил один.

-- Володя, ты что это? -- встревожилась Груша.

-- Какие мы все... воспитанные, но слегка нервные! -- не мог успокоиться Владимир Николаич. -- Зубы даже из-за этого потеряли.

Никто не слышал его. Их с Грушей как будто даже и не было за столом -никто с ними не общался, никому не было до них дела.

-- Какие мы все нервные! Да, Таисья Григорьевна?! -- повысил голос Владимир Николаич, обращаясь к женщине в голубом. -- Воспитанные, но слегка нервные. Точно?

Таисья Григорьевна внимательно посмотрела на него.

-- Нервные, говорю, все!.. -- Владимир Николаич на-сильственно посмеялся.

-- Что, опять? -- спросила Таисья Григорьевна.

-- А вы только не смотрите, не смотрите на меня таким... крокодилом-то: я же не в детсадике. Верно? Что вы на меня так смотрите-то?

К Владимиру Николаичу повернулись, кто сидел ближе и слышал, как он заговорил.