Евгений Шварц - Повесть о молодых супругах

Сережа. Избавьте меня от рассуждений на эту тему.

Маруся. А почему избавить, Сережа? Здесь нет никого, только мы с тобой. Тебе только кажется, что наш дом...

Сережа. Дом! Домишко! Домишечко! Как будто это самое главное на свете!

Маруся. Не самое главное, но все-таки важное. Семья...

Сережа. Замолчи! Не могу слышать, когда ты Своими куриными мозгами пытаешься еще и философию разводить. Довольно кудахтать!

Маруся быстро выходит из комнаты.

Пусть! Ладно! Пусть все летит! Сдерживаться, удерживаться, стараться, когда сегодня весь мой опыт рухнул! Пусть все летит! Ничего не хочу слышать, ничто меня не удержит, и я наслаждаюсь этим! Я в бешенстве. Нельзя же, в самом деле... Но... все-таки я, кажется, уж слишком... Я... я выругался, и она сжалась вся. Ужас какой! Она вся сжалась... Как будто я ударил ее. Да, в сущности, так оно и есть. Я негодяй. Я хуже чем ударил ее. Я перебирал, перебирал и выбрал самое оскорбительное. Она сжалась вся! Я негодяй! Она сжалась вся! (Зовет.) Маруся! Маруся!

Маруся появляется в дверях, в комнату не входит.

Маруся... Я... Мы... мы чай будем пить сегодня?

Маруся не отвечает.

Я сегодня пообедать не успел.

Маруся (тихо и жалобно). Ужин на плите.

Сережа. Я... Мы... Давай ужинать вместе.

Маруся. Никогда этого больше не будет!

Сережа. Чего не будет?

Маруся. Не хочу ужинать с тобой. Ничего не хочу. Я думала тебя своим терпением образумить, а ты совсем распустился. Ты не настоящий человек.

Сережа (улыбается добродушно). В первый раз в жизни ты меня выругала. Ну и молодец! Теперь, значит, мы квиты. Идем ужинать.

Маруся. Никуда я с тобой не пойду. Ты очень плохой человек. Никто не виноват, что ты какие-то жалкие опыты поставил, а они у тебя проваливаются!

Сережа (потемнел). Не говори о том, чего не понимаешь!

Маруся. Неудачника всякий может понять. Размахнулся не по силам. Сколько ни скандаль дома - талантливей не станешь!

Сережа (кричит). Замолчи!

Маруся. Кричи сколько хочешь, мне все равно теперь. Все кончено! Понимаешь? Все кончено у нас с тобой!

Сережа. Ну и очень рад! Давно пора!

Маруся уходит и закрывает за собой дверь. Сережа стоит угрюмо возле занесенного снегом окна. Вдруг он распахивает форточку.

Маруся! Куда ты?

Бежит к дверям. Останавливается. Делает каменное лицо. Садится у стола. Берет книгу. В комнате темнеет. Слышно, как бьют часы раз и другой. Вдруг раздается резкий звонок. Вспыхивает свет. Сережа вскакивает. Бежит в прихожую и возвращается, сопровождаемый высоким длинноусым человеком в тулупе, шапке-ушанке, с большим портфелем в руках.

Высокий человек. Простите, Сергей Васильевич, что ночью к вам врываюсь. У нас неприятности, Сергей Васильевич!

Сережа. Садитесь, товарищ Ширяев.

Ширяев. Благодарю вас, но сидеть нам как будто некогда. Ехать надо, Сергей Васильевич, немедленно. Если к этому поезду не успеем, неизвестно, когда и доберемся. Поднимается метель. К утру непременно будут заносы. Понимаете ли, какое дело... (Понижает голос.) Ой, что же это я кричу! Супругу вашу разбудил, наверно.

Сережа. Ее дома нет, Она у подруги. Готовится к экзаменам.

Ширяев. Так поздно? Да... Все работают... Одевайтесь, Сергей Васильевич. У нас минуты считанные!

Сережа. Вы мне так и не сказали, что случилось.

Ширяев. Говорить-то неприятно... Стена поползла.

Сережа. Как поползла?

Ширяев. Поползла, Сергей Васильевич. Оседает, трещины такие, что страх! А там у нас племенной скот. Конечно, весь совхоз забегал. Старики кричат: "Вот он, ваш скоростной метод!" Позвонили мы в райком, а там посоветовали прежде всего до вас добраться.

Сережа. Где поползла стена?

Ширяев. Пока только в седьмом корпусе. Но, конечно, опасаемся за остальные.

Сережа. Так. В седьмом... Который к выгону? Который ставили после моего отъезда?

Ширяев. Вот именно.

Сережа. Ну и денек!

Ширяев. Да уж. Сильно будет мести.

Сережа. Я не к тому. Ладно! Едем! Только записку жене оставлю.

Пишет торопливо несколько слов на листке из блокнота. Кладет на Марусин столик. Выходит торопливо. Когда он захлопывает дверь, распахивается форточка, и листок сносит на пол. Темнеет. Зажигается свет. Маруся стоит возле кукол.

Маруся (куклам). Ушел мой дурачок. Показывает силу воли. А как хорошо бы сейчас помириться... Я так замерзла! Не могу больше сердиться. Я знаете что сделала, дети? Решила уйти от него к Юрику. Ушла, не ушла бы - не знаю, но решила. Юрик ведь неженат. Это я понимаю. Он из самолюбия говорил всем, что женат. Не хотел показывать, как он убивается, что полюбила я не его, а Сережу. Ах, зачем так вышло! Юрик такой добрый. Нет. Любовь - дело недоброе. И Юрик убивал бы меня. Понемножку. Каждый день. А я его. Если бы стал моим мужем. Влюбленные все добрые. А мужья убивают. Понемножку. Каждый день. А я очень гордая. Что я плету? Замерзла. Устала. В голове химические формулы из учебника. Отправилась я, значит, дети, к Юрику. (Смеется.) И так все славно вышло! Вижу - сидят Валя и Юрик на площадке на окошке. На подоконнике. И разговаривают. И когда услышала, как они разговаривают, так обрадовалась, такую тяжесть с меня сняло, - нельзя к Юрику уходить, поняла я. Может, и наделала бы глупостей из гордости. Погубила бы себя и Юрика. Не так я его люблю, чтобы уходить к нему. Не безумно. А тут вижу - сняли с меня тяжесть. Услышала я, как они разговаривают, и поняла: им, голубчикам, сейчас не до меня. И даже заплакала от радости. Шла к Юрику - как на цепи себя вела. Из гордости. И вот порвалась цепь. Вы думаете, они говорили о любви? Нет еще! Говорили про Никанора Никаноровича, про Ольгу Ивановну, про меня и Сережу, про университет, про экзамены, про Камчатку, о щенятах, об охоте, о лодках, а я стою, плачу и словно отогреваюсь от всех своих глупостей. Говорят об одном, а на сердце у них другое. Голоса ласковые, негромкие. Вот-вот поцелуются. Тут стукнула дверь, и я убежала, чтобы никто не видел, как я стою, слушаю и плачу. Что с нами? Давно ли мы с Сережей так же сидели на скамеечке и разговаривали. Что нас испортило?

Звонок.

Маруся выходит, и тотчас же в комнату врывается Шурочка с девочкой на руках. Она закутана в одеяло.

Что случилось?

Шурочка. А что у нас еще может случиться? Так тревожно в доме, что Майечка до сих пор не спит, места себе не находит. Сиди, сиди. (Наклоняется к девочке.) Да чего ты шепчешь? Что? К папе? Нужны мы ему! Сиди, сиди! На вот, рисуй. (Поднимает с пола Сережину записку.) Маруся, это ненужная бумажка? Кажется, Сережиным почерком написана?

Маруся. Раз он ее бросил на пол, значит, ненужная.

Шурочка (дает девочке бумажку и карандаш со стола). Рисуй, рисуй. Что? (Наклоняется к девочке.) Большая девочка, а не знаешь что. Рисуй домики. Сережи нет. Пальто на вешалке отсутствует. Ну и хорошо. Можно во весь голос говорить.