Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая

«Я-то? Я-то что? — спрашивал себя граф. — Мне что делать? Я — ничто теперь. Я — пешка». И в горе этого перехода от власти и величия к ничтожеству граф Растопчин искал виновников этого положения. «Ежели бы все делали свое дело, как я, этого бы не было». Он чувствовал себя оскорбленным.

<���Передовой отряд уж занял Кремль, но задние всё еще продолжали двигаться по Арбату.

[1777]Долохов в сибирке стоял, прислонившись к углу церкви Николы Явленного, и [1778]смотрел на проходившую пехоту. [1779]Французский офицер, [1780]проходя подле него, взглянул ему в лицо. И, вероятно, выражение злобы, бывшее на этом лице, поразило офицера: он приостановился и посмотрел, прошел несколько шагов и опять посмотрел.

— Une vrai figure de cosaque, [1781]— сказал он [1782]солдату, шедшему подле. Солдат поглядел и остановился.

— Dites donc, — сказал он, махая к себе рукой Долохова, — Kremlin ici? [1783]

Долохов усмехнулся и, повернувшись, [1784]пошел по переулку.

Лицо его приняло еще более злобное выражение, как только он перестал быть видим французами. [1785]

Недалеко в переулке был дом его матери. Он вошел в калитку и кликнул Артема. [1786]

— Ну, смотри ж, как смеркнется, — сказал он вышедшему к нему мужику. [1787]

— Слушаю.

— И, коли войдут, пускай.

— Слушаю.

— А старуха не выехала?

— Никак нет-с. Спрашивали, можно ли прачешную перевесть к нам.

— Дура, — сказал Долохов и, выйдя из калитки, подошел к воротам соседнего небольшого домика.>

[1789]<���Пьер убежал из дома для того, чтобы быть свободным. И он получил теперь эту свободу в доме И[осифа] А[лексеевича]. [1790]Он хотел быть свободным для того, чтобы ничто не мешало ему отдаться вполне своим мыслям и намерениям. [1791]

Намерение его вытекало из его положения (из положения всей России тогда), а положение это вытекало из борьбы. Основания же, которые отыскивал Пьер для своей деятельности, лежали вне области борьбы. Основания эти лежали в области созерцания мира. Перелистывая книги и бумаги Благодетеля, Пьер смутно чувствовал, что его намерение есть только намерение, [1792]каприз; но он решился и — кончено.

[1793]После встречи своей с Наташей Пьер вдруг почувствовал, что намерение его не [1794]имеет никакого основания. В этот вечер, сидя в кабинете, Пьер услыхал плач мальчика, которого старик драл за волосы. «И зачем они ссорятся?» подумал Пьер. Старик пришел ночью и сказал, что [1795]войска уходят.

«И зачем они ссорятся, русские и французы?» подумал точно так же Пьер. И мальчик, и отечественная война были те же ничтожные, мелкие заблуждения человечества. Он вышел посмотреть войска, вернулся и заснул. И он видел сон. Он стоит на возвышении и говорит, и она пришла, и ему стало стыдно.

Но на другой день, 1-го сентября, Пьер, [1796]проснувшись, с новым жаром ухватился за свое намерение. Все пропало даром, ежели он не выполнит свое дело. Он встал и вышел. Старик в волненьи:

— М[акар] А[лексеич] ушли. Французы идут.

Но утро целое прошло тихо.

Он поспешно встал, надел пистолет и [1797]вышел из дома. «Убить человека? Да. Князь Андрей прав, говоря, и я должен сделать это», говорил он себе, но в душе он чувствовал, что это — рассужденье только. [1798]Он сердился на себя и говорил, что да он убьет его, убьет всякого француза. [1799]

Он пошел вперед.> [1800]

[1802]Пьер проснулся [1803]3-го сентября поздно. [1804]Голова его болела, платье, в котором он спал, не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание какого-то совершенного накануне постыдного поступка. [1805]

В комнате было полутемно, как всегда, на дворе казалось особенно пасмурно. Однако часы показывали 12-й час. Заряженный пистолет с вырезной ложей лежал на письменном столе в том положении, в котором его вчера оставил Пьер. Увидав этот пистолет, Пьер вдруг вспомнил то, что он совершенно забыл во время своего сна — именно потому, что нынче [1806]около полдня Наполеон должен был вступать в Москву.

Оправив на себе платье, [1807]Пьер взял в руки пистолет и долго ворочался с ним, не зная, куда его поместить. Даже и под широким кафтаном большой пистолет везде был виден. Ни за поясом, ни подмышкой нельзя было поместить его незаметным. [1808]Лучшее помещение пистолета оказалось дулом в кармане панталон и ложем под жилетом. На этом и остановился Пьер. Подпоясав кафтан и надвинув шапку, он на ципочках, стараясь не шуметь и не встретить Мервиля, прошел по коридору и вышел на улицу.

[1809]Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, [1810]за ночь значительно увеличился.

Небо было безоблачно, но казалось пасмурно от дыма, стлавшегося над городом. Больше чем на 2/3 состоящий из деревянных домов город горел с разных сторон. [1811]Беспрестанно переменяющийся ветер по всем направлениям разносил дым, искры. [1812]Горели в одно и то же время: Каретный ряд, Замоскворечье, Ряды [1813], барки на Москва-реке и дровяной рынок у Драгомиловского моста.

Путь Пьера лежал через переулки на Собачью площадку, через Поварскую и на Арбат к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно было быть совершено его великое дело. [1814]

Большая часть домов были заперты ворота и ставни. [1815]Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно-робкими лицами, и французские солдаты с негородским, лагерным видом, идя с ношами по серединам улиц встречались Пьеру. [1816]<���Изредка виднелись на улицах и русские жители с беспокойными, робкими лицами.>

И те, и другие с удивлением смотрели на [1817]огромную, быстро двигавшуюся фигуру Пьера с [1818]сосредоточенным, мрачным лицом. [1819]

Фигура эта возбуждала удивление тем, что очевидно не принадлежала ни к какому классу. Даже французы с недоумением смотрели на [1820]эту барскую походку, мрачное, умное лицо и толстое, откормленное тело, одетое в узкий, мужицкий кафтан. [1821]

У ворот одного дома [1822]3 француза, толковавшие что-то не понимавшим их [1823]русским, старым чиновникам, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по-французски. Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. [1824]В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у [1825]зарядных ящиков, и Пьер только на повторенный, грозный крик и удар ружья, взятого часовым на руку, заметил, что ему говорили. Он ничего не слышал, не видел вокруг себя. Он, как наполненный жидкостью какой-нибудь сосуд, быстро и осторожно нес свое намерение, боясь, [1826]наученный опытом прошлой ночи, как-нибудь растерять это намерение. Он боялся смотреть, слушать и думать о чем-нибудь другом, кроме того, что предстояло ему. [1827]