Валериан Скворцов - Каникулы вне закона

- Тебе предстоят смотрины, я думаю, - сказал Ефим. - Будут футболить для перепроверки на глаз и зубок от одного босса к другому, все выше и дальше. Зачем бы это?

К коньяку мы ещё не притрагивались. Я взял стакан и, разглядывая пойло, выдвинул другой вариант:

- Или по цепочке мне будут демонстрировать какую-то публику. Зачем бы?

- Почему ты у меня спрашиваешь? - ответил он.

- Ефим, давай выпьем, а пока ты будешь тянуть коньяк, подумай над ответом на мой очень серьезный вопрос. И не виляй, вопрошая, зачем я его тебе задаю... Мой вопрос следующий: почему ты не просто сдал меня Ибраеву, а сдал в рабство? У вас сговор?

- За твое успешное рабство, - ответил Ефим и заглотнул коньяк.

Шлайна обманули, частник в аэропорту подсунул водку или спирт с подслащенным растворимым кофе. Я приметил гнусноватый оттенок напитка, когда полоскал им посуду, а теперь на свет было видно наверняка.

Ефим и бровью не повел.

Я не пригубил и поставил стакан на стол.

- Отвечаю, - сказал Ефим. - Так надо. Понятно? Так надо.

- Что именно надо?

- Катиться по наклонной плоскости. До конца. Выполнять все... э-э-э... просьбы Ибраева.

- Но катиться-то предстоит не за документами, которые тебе нужны, Ефим! И неизвестно к тому же, когда кончится мое рабство, да и выпустят ли меня отсюда, даже если я сдам ясак проклятущему ордынцу полностью!

- Не твоя забота. Так надо, я сказал. Назад у тебя пути нет, Бэзил. Если бы я с самого начала рассуждал вместе с тобой, как все предположительно может сложиться здесь, ты работу не взял бы. Не взял бы? Верно?

- Сам себя спросил и сам себе ответил, - прокомментировал я и, Бог ему, частнику, судья, отхлебнул то ли водку, то ли спирт с кофе. Бедное мое сердце!

Стакан пришлось ставить на край столика, чтобы мокрое донышко не пришлось на конверт с купюрами и белорусский паспорт, выложенные Ефимом. Шлайн постоянно заставлял меня работать именно с таким документом в так называемом ближнем зарубежье. Наверное, только белорусские бумаги, которые он доставал по своим каналам, и были подлинными. Мне, таким образом, возвращалась, говоря выспренными терминами Николаса Боткина, общественная идентификация. Я снова становился "Василием Н. Шемякиным". Вполне белорусское имя.

Я развел руками и спросил:

- Надолго?

- Гонорар твой удваивается. Это - первое. Работа действительно надолго. Это - второе. Наташу придется отправлять в Веллингтон в твое отсутствие. Третье. При Колюне нянька оказалась вполне толковой. Четвертое. И последнее, пятое. Твоей главной заботой остаются документы, - сказал Шлайн с нажимом. - Любой ценой, любой, я подчеркиваю, заполучишь копии с подлинников, только с подлинников, в чем удостоверишься лично. А затем непременно выявишь, кто убрал Усмана и связную-танцовщицу... С танцовщицей, впрочем, можно и не возиться. И так будет ясно... Понадобится время, я дам.

- Ты не допускаешь, что обоих ликвидировали твои казахстанские коллеги-соперники, чтобы меня заблокировать? - спросил я.

- Не допускаю, - сказал Ефим. - такой шаг в отношении человека с моим именем равносилен объявлению войны на уровне служб. Ты в своем уме?

- Тогда - кто? Попробуй хотя бы пофантазировать, Ефим... Ведь третьим трупом, если следовать логике убийцы, быть мне!

- Ибраев умен, учти, - сказал Шлайн. - И проницателен. Он сообразил, от кого ты явился, едва получил донесение о появлении Ефима Шлайна... Думаю, что эти два убийства и для него неожиданность... В его расчеты входило, конечно, присмотреть за тобой. Это механическая реакция в подобных случаях. Я на это, как ты и сам понял, рассчитывал. Твоя, мягко говоря, неадекватная реакция на ибраевский присмотр, обострила обстановку, но не больше. И вдруг - бац! Сразу несколько трупов... Два соотносятся с твоей персоной. Тебе не приходило на умишко, что Ибраев немедленно сцапал тебя, чтобы прикрыть своим крылышком? Твоя героическая гибель поставила бы его в совсем уж сложное положение... Ну, помял немного, задавая вопросы. Других методов в этих краях не знают. Издержки развития... У них, учти, отчасти и китайская школа разведки, а она, эта разведка, единственная в мире имеет академический учебник... академический, учти ещё раз... по теории и практике пыток.

Ефим перевел дух и призадумался. Завидовал опыту пекинских собратьев?

Он встал с кровати в расчете пройтись, но помещение не позволяло. Вздохнул печально, снова угнездился в комканном постельном белье на кровати и сказал:

- Эти две смерти совершенно неожиданные вводные. Ситуация осложняется и для нас, и для казахов. Для нас в особенности. Мы на старте спотыкнулись. Кто подставил ножку? Зачем? Из-за этого я и прилетел. Выслушать тебя и переговорить с Ибраевым на этот счет. Ибраев даже упредил меня. Позвонил в Москву и обрисовал картину, не скрывая... э-э-э... деталей ваших взаимоотношений, и без комментариев.

- Интересовался, почему я оказался в Алматы?

Шлайн усмехнулся. Все-таки не усидел, его подбросило, он подбежал к окну, раздвинул шторы, с минуту, припадая к стеклу и ворочая головой, смотрел в темноту. Спросил:

- У них тут, что же, и свой новый год теперь? Что значит эта цифра "2033" на здании напротив?

- Не знаю, - сказал я. - Может, марка пива... Или сорт нефти. Что тут ещё может быть?

Теперь Ефим побежал в туалет. Слышно было, как зашумела вода в сливном бачке, потом хлопнула крышка унитаза.

Взял тайм-аут, поразмышлять, как ловчее дурить и меня, и Ибраева дальше.

- Не злись, - сказал он, вернувшись. - Отвечу. Интересовался.

- И?

- Что - и? Ну, что - и? Я не обязан тебе отвечать. Делай свое дело!

Ефим сел на кровать, похлопал по коленям длинными волосатыми кистями рук, высунувшихся из рукавов пальто, клубного блейзера и сорочки много дальше запястий.

- Ефим, мне нравится удвоенный гонорар. Я хочу сделать работу. Но мне не нравится перспектива получения гонорара наследниками. Что ты ответил Ибраеву?

- Отвечу ещё только, - сказал Ефим. - Отвечу через...

Он посмотрел на часы. Ужасающая китайская штамповка. Конечно же, "Ролекс" на облупившемся браслете. За пятнадцать долларов. Ефим не изменял только родине и своему вкусу.

- Через сорок пять минут... Однако, я жду ещё кое-что от тебя, Бэзил. Как с человеком, которого я тебе показывал возле казахского посольства на Чистопрудном? Что-нибудь проклюнуться сможет?

- Проклюнулось, - ответил я. - Тип объявился в ибраевском сизо. Бегал по прогулочному пятачку, при этом в генеральской шинельке с артиллерийскими петлицами. Я его опознал. В кампании второго генерала, авиационного...

- Работай, пожалуйста, по этому направлению, если возможно. Хорошо? У меня не осталось здесь сильных людей, слабаки в основном...

- Проблема состарившейся империи, - сказал я ехидно. - Как достойно дожить до забвения...