Валериан Скворцов - Сингапурский квартет

- Дерзишь? Вытираешь ноги о святое? - спросил Дроздов. - Да ещё коррумпируешь техаппарат загранучреждения, подсовывая цветы и расточая комплименты заведующей канцелярией, находящейся при исполнении? Не боишься вести себя опрометчиво? Наглость и распущенность прессы безграничны...

Они перебежали под дождем назад, в консульский флигель.

Вымокший Дроздов курил в обычной манере - не вынимая сигареты изо рта. Его глаза щурились от дыма.

"Ну и тип", - подумал Севастьянов.

Сквозняк от кондиционера шевелил список телефонов внутренней посольской связи, приклеенный скотчем на стене. Пятым стоял номер библиотеки. Напротив указывалось - "К. Немчина". Аппарат стоял прямо под списком.

- С твоего разрешения я перегоню машину с улицы в посольский гараж? спросил Шемякин Дроздова. - Постоит недельку, можно?

- Запрещено правилами безопасности. Но не разрешаю по личным мотивам. Из ревности.

- Тогда спасибо за разрешение не по личным мотивам. Скажу дежурному, чтобы пропустил в ворота!

Теперь они остались втроем - Севастьянов, консул и где-то в глубине старого особняка, почти невидимого за дождем, Клава у телефона под номером пять.

- Хотел спросить... хотел вот что спросить, - сказал Дроздов. - Кофе на дорожку попьем?

- Да когда же? Сейчас борзописец загонит машину, заберу из багажника чемодан, и на аэродром. Нужно ещё такси перехватить. Времени в обрез...

- Вот тоже герой, - сказал врастяжку Дроздов.

- Кто герой? Шемякин?

- Ну, да... Только у него увели жену, а ты уводишь чужую...

Севастьянов ощутил отвратительную оскомину во рту, да и что было говорить?

Консул отошел к зарешеченному окну, согнулся, всматриваясь в дождь. Добавил скучным голосом:

- Дар у него редкий. Может, стервец, писать с натуры. И пишет. В газете, конечно, гибнет, там это не нужно... Работай он в Европах или Америках, ну хоть в Япониях или Китаях, все было бы нормально. А тут дикость и отчуждение для женщины с образованием и взглядами. Даже не Лиссабон. И не Алентежу. Вот Шемякин и остался один... А вы, значит, давно знакомы с Клавой Немчиной?

- Разве заметно?

- Ее мужу стало заметно вчера, - ответил Дроздов буднично. Возможно... возможно, я не должен этого говорить, но он мне пожаловался... Впрочем, вчера и мне это стало заметно. Еще больше, чем ему. Вы ведь встречались в этом городе? Я не имею в виду вчерашний ужин... Не подумайте плохого, никто за вами не следил, и никто на вас не настучал. Я уже сказал: это было заметно.

- Спасибо за откровенность.

- Вот так-то, - молвил Дроздов. - Компания у вас с Шемякиным самая подходящая...

Получилось, что он жалеет сразу обоих - Шемякина и Севастьянова.

- Можете набраться наглости и попросить передать прощальный привет, сказал Дроздов, придавливая сигарету в пепельнице с окурком, на котором алела губная помада. Курила в посольстве только одна женщина, к которой и ходил с розами Шемякин.

Перехватив взгляд Севастьянова, консул добавил:

- Заведующая канцелярией - моя жена... А у Немчин я был вчера один, потому что мы отправляем курьеров в Москву и у неё много работы... Ну что, Бэзил, готов?

Вопрос относился к Шемякину, вернувшемуся со своим и севастьяновским чемоданами.

- Под ливнем сложно ловить такси, - сказал Дроздов. - Радуйтесь! Даю машину с водителем...

Разговаривать в консульском лимузине при водителе не хотелось, но Севастьянов превозмог себя. Не из вежливости. А потому, что лучше ни о чем не думать и говорить о пустяках.

- Извините... э-э-э... Бэзил, - сказал он. - Почему вас зовут этим странным именем?

- Хэ! Василием я был давным-давно, никто и не помнит, когда, хотя по паспорту я, конечно, Вася. Сложилось... Учился в иностранной школе, в Шанхае, родители до войны оказались в эмиграции... Я хочу сказать, до второй мировой войны. А теперь при моей работе здесь это удобно. Бэзил сподручнее произносить.

Машина стояла в раздвинувшихся посольских воротах - у водителя не получилось втиснуться в транспортный поток, вырвавшийся из-под светофора на Саторн-роуд.

- Черт бы их побрал! - сказал водитель.

- Что? - спросил Шемякин.

- Да черт бы побрал это движение!

- Не тужи, старина... В Москву вернешься - увидишь: там теперь такое же. Успеем, не нервничай.

Все-таки они припозднились, хотя скоростную дорогу в аэропорт Донмыонг наводнение не затронуло. Дикторский голос взывал из-под сводов зала вылетов:

- Следующих рейсом Ти-Джи четыреста тринадцать Бангкок-Сингапур-Джакарта господ Чон, Кау, Тан, Ео и Ю, а также Себастьяни и Шем Ки Ян просят срочно пройти на посадку, ворота четыре! Господ Чон, Кау, Тан, Ео... Шем Ки Ян... Последний вызов!

Шаркая по кафелю лакированными штиблетами, придерживая локтями развевающиеся полы клубных блейзеров с золочеными пуговицами и неимоверными разрезами до лопаток, оглядываясь и кланяясь кому-то позади, к пограничному контролю семенили господа Чон, Кау, Тан, Ео и Ю с коробками беспошлинного коньяка. Севастьянов и Шемякин ринулись следом. Самолет тронулся с места, когда тайка-стюардесса, улыбающаяся от счастья видеть на борту "запоздавших господ", рассаживала их в салоне.

- Здесь ваш капитан, - сказали динамики голосом первого пилота. Добро пожаловать на мой борт, я и экипаж сделаем все, чтобы ваш полет был приятным. Полетим над экватором, я предупрежу...

- Давайте на "ты", - сказал Севастьянову журналист. - Идет?

- Буду звать тебя Бэзил?

- А на дядю Васю я, может, и не отреагирую!

- Значит, ты до Джакарты?

- Вообще, туда. Но на сутки остановлюсь в Сингапуре... Визы у меня нет. По правилам, дадут в аэропорту на двадцать четыре часа. В Сингапуре управляют законники... Да ты знаешь, наверное. Тебя будут встречать?

- Должна быть машина из представительства. Поедешь со мной до города?

- По обстановке... Тамошний коллега обещал показать биржу... Говорят, она синхронизирована с Чикагской и Токийской с поправкой на разницу во времени.

- Верно говорят, - сказал Севастьянов. И подумал: "Не бывать мне больше на этой бирже. Не по чину теперь". - А в Джакарту надолго?

- Недели на две...

Севастьянов взял у стюардессы два стакана. Шемякин покачал головой, отказываясь от своего.

- Принципиально непьющий или закодирован от запоев? Это же "Алексис Паншин"! Оч-ч-чень советую... Французское сухое.

- В походе ни грамма, - сказал Бэзил и взял "Перье". - Выгонят на пенсию - буду строчить воспоминания. Каждая минута должна запомниться... Никаких загулов до тех пор! Только танцы...

- Простите? - спросила стюардесса по-английски.

- Может, станцуем, красавица? - сказал Шемякин на русском. И по-английски: - Все в порядке! Нам бросилась в глаза ваша красота, мисс...

- Панья... Ах, большое спасибо! Кофе или чай, пожалуйста?

Едва допили жидковатый "мокко", на столики легли опросные листки пограничного и таможенного контроля в Сингапуре. В красном квадрате, оттиснутом в центре бланка, жирными буквами значилось: "Предупреждение! Провоз наркотиков в соответствии с сингапурскими законами карается смертной казнью!"