Валериан Скворцов - Сингапурский квартет

- Мы располагаем и другими сведениями, - сказал Клео. - Характер вашей работы в представительстве исключает наличие у вас полномочий на решение вопросов о кредитах. Не так ли? Вы ведете личную игру. Согласитесь, если об этом узнают в вашем представительстве или в Москве, утро следующего же дня начнется для вас с вызова к офицеру контрразведки в русском посольстве. Вне сомнения, из посольства вы уже не выйдете. Прямехонько на машине посла вас отвезут в аэропорт Чанги к самому трапу самолета "Аэрофлота", улетающего в Москву. В компании двух сопровождающих. Скандал усугубит подозрения насчет того, что Петраков и вы в прошлом действительно были нечисты на руку...

- Мой друг Клео, - сказал Крот, - сгоряча засобирался пожаловаться на вас руководителю вашего представительства, едва нам сообщили о ваших интригах из юридического бюро "Ли и Ли"... Знаете, стряпчий Ли - наш юрист... Мне едва удалось охладить горячность моего друга Клео. Он уже хотел переговорить по телефону с вашим генеральным директором в Москве о затеянном вами вымогательстве... Мы понимаем, вам необходимо обеспечить безбедное существование одной русской леди в Бангкоке, поскольку лишь при этом условии она согласна связать с вами судьбу... Эта леди, кажется, жена высокопоставленного дипломата в российском посольстве?

Когда собеседники переходили на подобный тон, Петраков не злился. В конце концов, частный бизнес есть частный бизнес, и различий между взяткой, шантажом и законными процентами по кредиту, по существу, нет.

Партнеры по переговорам, если это называлось переговорами, навязывали ему суету.

- Благодарю за откровенность, джентльмены, - сказал Севастьянов. Обмен мнениями оказался полезен. Мне пора на службу...

- Вот номер телефона, - сказал Клео, а Крот протянул безымянную визитную карточку с семью цифрами. - Когда соберетесь дать ответ, позвоните. Наше предложение отвечает вашим действительным и долгосрочным интересам. Мы в этом уверены.

Официант в желтом блейзере и красной бабочке проводил Севастьянова к лифту. Пока двери кабины раздвигались и сдвигались, он беспрерывно кланялся.

Из золотого салона вышли и оба клиента, заказывавшие помещение на два часа. Планировался обед, но он не состоялся.

Откланявшись Клео и Кроту, исчезнувшим за створками лифта, официант вернулся в Золотой салон и вытащил кассету из магнитофона, вделанного в столешницу под скатертью. Запись заказала юридическая контора "Ли и Ли".

Из спальни покойного бывшего депутата Лин Цзяо его сын и наследник Клео Сурапато ответил Бруно Лябасти, звонившему из своего "ситроена":

- Бруно, парень наживку не взял. Но и не отвернулся. Принюхивается.

- Твое предложение?

- Он соблазнится. Он позвонит. Практически, он дал это понять. Он позвонит.

Бруно теперь выезжал на авеню Клемансо против холма с резиденцией премьер-министра. Кучка празднично одетых китайцев толпилась у входа в гостиницу "Кокпит". Он почти завидовал им.

- Клео, ты получишь одно странное предложение... Возможно, по телефону, едва мы разъединимся. Не говори "нет". Понял меня? Повторяю: не говори "нет". Это тоже приказ. Мы дадим свой ответ после ответа этого русского...

Клео рассеянно положил трубку.

Как странно... Отец скончался именно в те минуты, когда он сидел в Золотом салоне "Шангри-Ла" с Севастьяновым. Плохой фэн шуй, этот русский. Именно после встречи с ним, на выходе из холла гостиницы, администратор пригласил его к телефону. Кивком попрощавшись с Кротом, Клео принял из рук рассыльного трубку.

- Клео, дорогой, - сказала Сун Юй. Она никогда не обращалась к нему так.

И Клео понял. Остальные слова про то, как убивали отца неизвестным ядом, не имели значения.

Страх пересиливал горе: его сделали наследником, чтобы отнять ещё больше...

2

Очень много лет назад в двустворчатые двери двухэтажки на улице Изумрудного холма позвонила пожилая женщина в праздничной кофте. В руке она напряженно сжимала узелок из красной ткани.

Открыла пожилая китаянка, опиравшаяся на алюминиевую клюку.

Женщина кротко сказала:

- Сватьюшка, здравствуй!

- Но моя дочь не замужем! Кто вы, госпожа?

- Позвольте мне милостиво войти, уважаемая... Прошу вас...

Некто Освальд Ли Фу Чен, сын состоятельного скорняка, державшего салон меховых изделий на Пикеринг-стрит, скончался двадцати двух лет от роду и постоянно являлся во сне родителям. Однажды он сообщил отцу о своем намерении сочетаться законным браком. Очнувшийся от горячечного бреда скорняк не спал до рассвета, а утром поведал ужасную новость супруге. В беседе с сыном он был вынужден дать согласие на его женитьбу. При этом сын назвал невесту - девушку из дома сорок восемь на Изумрудном холме. Она частенько играла в крошечном дворике, обнесенном чугунной решеткой, когда Освальд шел в школу, расположенную в конце той же улицы, неподалеку от "Лавки одной цены".

Скорняк нанял сваху. Ее рассказ вызвал ужас у матери девочки, которой едва исполнилось пятнадцать. Но как отказать? Противиться желанию покойника - значит накликать в дом привидение.

В день брачной церемонии мать привела невесту в дом жениха. Девушку поставили возле черной лакированной доски с золотыми иероглифами - это и был её жених...

- Такова история моего замужества, - сказал Барбара, втискивая свой двухдверный "фордик" между машинами у кромки тротуара.

- Вот тебе ключ, выйди из машины и открой калитку в решетке...

- Это та самая решетка, за которой играла девочка из твоей сказки? спросил Шемякин.

- Та самая и не из сказки... Пошевеливайся! За труды я тебя покормлю...

Он приоткрыл дверцу и сказал:

- Барбара, может... может, я открою, конечно, калитку, да и пойду?

- Пойдешь? Тебе действительно хочется это сделать?

- Я в том смысле, что...

- Что бросишь на меня тень? Или ты веришь в привидения и боишься их ревности? - спросила она. - Не страдай. И после того, как ты посетишь меня, я буду относиться к тебе с прежним уважением... Ведешь себя, как жеманная леди!

В ладонь Бэзила вмялся черный цилиндрик величиной с тюбик губной помады.

- Что с этим делать?

- Штуковина называется активатор, электронный активатор... Вставишь в замок и наберешь кнопками двадцать пять, потом десять, потом один девять шесть ноль... Это дата моего рождения. Надеюсь, ты не забыл, что у китайцев возраст исчисляют со дня появления на свет плюс девять месяцев? Я представитель предыдущего поколения и не опасаюсь за твою и свою репутации...

- Сколько же ты даешь на разницу между поколениями?

- Двадцать пять лет хватит?

- С запасом, - ответил он, входя за ней в крохотный дворик, где под навесом, как и в прошлый раз, две недели назад, курилась жертвенная палочка в алтаре на привинченной к стене металлической полке. За наружными створчатыми дверями оказались вторые, решетчатые и тяжелые, а за решетчатыми ходили на шарнирах и третьи - в половину человеческого роста.