Андрей Смирягин - Интимное и искусство

Андрей Смирягин

ИНТИМНОЕ И ИСКУССТВО

(лекции с диванчика)

Взаимоотношения искусства с порнографией и эротикой всегда были очень сложны. Попробуй нарисуй обнаженную натурщицу в соблазнительной позе, и сколько бы раз ты не был гениален, половина зрителей припрется на экспозицию, чтобы посмотреть на голых баб, которых, о чем говорит весь город, там выставляют. Где эта тончайшая грань между голой женщиной и искусством? И что рассматривает этот мужчина, застывший у "Обнаженной" гениального мастера? Технику живописи? Манеру мазка? Богатство красок? Или всего лишь роскошное тело натурщицы, сравнивая ее с расплывшимися формами стоящей рядом супруги? И сколько бы не были гениальны и лелеемы художником пейзажи, натюрморты и портреты, в которые вложены и титанический труд и бессонные ночи у мольберта и года поисков своей манеры письма, но если среди них затесалось хотя бы несколько "обнаженных", нет никакой гарантии, что при встрече со своими знакомыми посетитель выставки на вопрос: "Что там интересного выставляется?"- не ответит: "Ничего особенного - одни голые бабы". И здесь остается только позавидовать натурщицам, которые позируют в обнаженном виде гениальному художнику, быть может, какой-то несчастный час, ведь рассматривать и оценивать их женские прелести будут веками. Литература в отношении секса также терпит раздвоенность. С одной стороны, чем полнее и искреннее произведение, чем глубже оно раскрывает мир человеческих отношений и проникает в душу людей, тем большей литературой считается произведение своими критиками. С другой стороны никто не станет отрицать, что секс в сознании человека, в некотором смысле, занимает среди помыслов и переживаний наибольшую часть времени, если не набраться смелости и не заявить, что все и занимает. А раз так, то чем больше в сочинении секса, тем большей жизненной правдой оно, очевидно, преисполненно. Массовый читатель так вообще точно знает, что ему надо. Вот даже нарочно предложи ему на выбор какой-нибудь образец высокоморальной литературы, скажем, о пользе для души вегетарианства и плотского воздержания, а в противовес подсунь брошюрку порнографического содержания, и я не возьмусь, честное слово, не возьмусь утверждать, что читатель выберет из списка - хотя и уверен, что не первое. Половой акт со стороны внешнего наблюдателя - это физиология и пошлость. В самом деле, трудно справиться с замешательством и желанием отвести взгляд, если идешь по парку да еще, скажем, с дамой и вдруг видишь другую точно такую же пару, которая предпочла чинной прогулке нелепую позу совокупляющихся людей с этими их торчащими задами и коленками. Но спросите этих двоих, что наслаждаются друг другом на мягкой траве в теплый летний день под шум тополей и щебетание пташек, и они ответят, что так проводить время - это чистейшая эстетика. Что касается классического искусства древней Греции, на которое мог бы указать иной пуританин, заявив, что существует же изображение обнаженного тела, которое никак нельзя обвинить в непристойности, то у меня и здесь есть сильные сомнения. А не являются ли античные скульптуры, которыми мы так восхищаемся, первыми изданиями порнографического характера? Допустим, какой-нибудь состоятельный древний грек покупал или заказывал выполненные в камне или бронзе - цветная фотография тогда еще была редкостью - обнаженные изображения женщин и мужчин, точно так же, как мы сегодня покупаем и просматриваем порнографические журналы или видеокассеты. И уже не вызывает и тени сомнения факт, что древнегреческие ваятели обвинялись кое-кем из добропорядочных сограждан в изображении непристойности и порнографии. Даже архитектура, самый, на первый взгляд, непорочный вид искусства, нет-нет да и "порадует" ценителей прекрасного чем-нибудь порнографическим. Возьмем, например, барельефное повествование, виденное мною в городе Львове на одном из домов? Дом построил один вполне уважаемый греческий купец для своей дочери. В каменном исполнении на уровне второго этажа, чтобы было видно всем, приведена трагическая история любви купеческой дочки. На первом барельефе изображены интимные отношения незамужней дочки с ее другом лебедем - я забыл поинтересоваться, было ли имя у дочки Леда. Но вскоре дочка заскучала - все-таки трудно живется без настоящего мужчины. Увидев это, папаша сделать заключение, что пришло время выдавать девушку замуж. Он подыскал для дочери приличного мужа, и произошло счастливое бракосочетание, что отражено на очередной каменной картине. Однако, к несчастью, муж, с виду такой приличный господин, оказался страстным онанистом. Женщины, как выяснилось, его трогали мало. Следующий барельеф живописует, как он с меланхоличным видом философа терзает свой мужской инструмент. Гречанка, неудовлетворенная приобретенным мужем, само собой быстро заскучала с новой силой. Но мужу на ее половые проблемы, очевидно, было наплевать, он продолжал предаваться самоудовлетворению с грустной мечтательностью. Бедной девушке не оставалось ничего другого, как нажаловаться на своего невнимательного мужа бывшему любовнику лебедю. И тот на последнем барельефе с услужливостью друга семьи откусывает супругу прекрасной гречанки его мужское лепное украшение. История печальна, но каково откровение в камне?! А каков купец? Даром что ли - эллин? Видимо, загадка искусства в том и состоит, что оно не интересуется половым актом, как таковым. Рассмотрим кино. Там обычное сношение давно стало проходным кадром. Тем не менее ясно, что в кино совершенно безразлично, как выглядит натуральная сцена совокупления, однако, если неумолимая логика художественного действия требует того, обнаженное тело будет показано. Сила кинематографа в том и состоит, что он ищет эстетические ходы, чтобы отразить не просто ряд механических движений, а показать акт совокупления, как высшее проявление человеческого духа. Если герой и героиня избрали именно эту позу, место и время - это не случайно. Допустим, герой приладил героиню на детской лошадке в центре людной улицы. Это вовсе не мимолетная прихоть любовников, к этому их подводил весь предыдущий жизненный опыт и только эта позиция наиболее полно отражает психологическое состояние героев и глубину их переживаний. Настоящее искусство никогда не пустит сексуальные взаимоотношения людей на самотек. Иногда, ну мочи нет, так хочется вставить постельную сцену в повествовательную канву фильма. Ан нет, не тут-то было. Сложные взаимоотношения героев отвергают постель, как черт ладан, и ничего поделать здесь нельзя. А бывает наоборот: и раздеваться вроде никому не хочется, вокруг холод собачий, и на тела актеров без рыданий не взглянешь, но волей-неволей приходиться обнажаться и ложиться друг другу в объятия, иначе остальное времяпрепровождение героев в кадре никак не объяснить.