Алексей Смирнов - Фабрика здоровья

Накатали телегу. Фельдшера выгнали. Шофера не тронули, потому что с него и взять нечего, он же шофер. И доктора не тронули. Он за рулем был.

Романенко

Многие сволочи и скоты в душе своей добрые и милые люди. Это все окружающая среда виновата.

Был такой небезызвестный Романенко, философский историк партии научного коммунизма и атеизма. Помогал ковать кадры в нашем медицинском институте. Для Фабрики Здоровья, получается. Однажды он окончательно съехал с катушек и спятил на почве коммунального антисемитизма. Зашумел, попал в газету и телевизор, возглавил богатырское движение и написал книгу. О происках.

Благодаря связям, которые он успел наладить в медицинской среде, его так и не освидетельствовали. Он, однако, сетовал на гонения. И принялся раздаривать свою книгу. Студентам, прямо на занятиях. Жал руку, писал благодарные слова и дарил.

Настолько обезумел, что подарил ее одной девушке Гале с невыносимо ветхозаветной фамилией. А внешность у нее была такая, что можно было еще одну книгу написать на ту же тему. Эта Галя вообще втиралась в доверие. Ее один светозар невнимательно трахнул, а она ему потом руку поцеловала. И вот их глаза встретились. Оловянные Романенко и ее, ветхозаветные и печальные.

Романенко рукопожал Галю. И написал ей: "Товарищу по борьбе, в трудную для автора минуту". А вы говорите.

Расёмон

Моя маменька в свое время была председателем товарищеского суда. Судили санитарок. Они писали объяснительные. Например:

"Мы купили бутылку вина, пришли домой и стали танцевать. Пришла его первая жена. Я открыла дверь, а она ударила меня туфлей по голове. Тогда он сказал мне одевайся и подал мне трусы. Я вышла во двор и бросила в окно камень, но это оказалось чужое окно, поэтому мне пришлось разбить второе. А теперь мы все помирились и претензий не имеем".

Первая жена описывает события иначе. Получается расёмон:

"Я пришла и застала их на диване. И она стала мне показывать разные позы".

Месть и закон

Вот еще немножко о товарищеском суде в родильном доме. Дела давно минувших дней.

Приехала однажды комиссия всех проверять и нашла там сифилис у Надьки 53-х лет. Почему-то удивились и начали проверять уже по-настоящему всех. Нашли еще один сифилис, у Тоньки, но уже 19-ти лет. Надька была санитарка, а Тонька была медсестра.

Надели резиновые перчатки, спрыснулись одеколоном, взяли Надьку и Тоньку за провинившиеся места и стали пытать. Не успели еще засунуть Тоньке испанский сапог, как она набросала список половых друзей: 21 человек. Это которых она помнила. В первом и последнем приближении с их стороны. Я думаю, командира и комиссара она не выдала.

Потом Тонька, Надька и Один Их Друг собрались у Тоньки. Что позволило Тоньке наконец-то ударить Друга ножом. За дальнейшую эстафету сифилиса. Окровавленного Друга свезли на заслуженное комплексное лечение, а Тоньке устроили товарищеский суд Линча.

Были вопросы: почему же просто товарищеский? За такие-то достижения. Набился полный конференц-зал. Раз уж суд товарищеский, позвали тамбовского волка. Пришел милиционер. Тонька держала возмущенную речь:

"Решили отметить. Я, как порядочный человек, принесла поллитра. А Надька что? Надька на закуску поставила только четвертушку круглого. Чего ж вы хотите?"

Джимми Сваггерт

Мне очень здорово, что я уже не работаю с людьми. "Он не заслужил света, он заслужил покой" - это прямо-таки про меня, хотя в мастера я не набиваюсь. С людьми работать горестно и трудно.

Есть в моей биографии не самая выгодная страница. Спишем на время и мою экономическую неграмотность. Короче говоря, связался я с одной торговой компанией. Не буду ее называть, обойдется. Таких много, и названия все на слуху. Так что я превратился в коммивояжера. Ходил везде прилично одетый и предлагал товар. Физическим лицам. Очень убедительно. Ну и вообще вовлекал их в орбиту своих узколобых интересов.

Рассказывать про все, чего я там навидался - долго и невыносимо для души. К Фабрике Здоровья это имеет то отношение, что я торговал полезными для этого здоровья вещами.

Однажды я пришел в один дом, где обитали мама и дочка. Дочку я уже подцепил на крючок, она доверчиво заглотила его вместе с грузилом, и я, собственно, явился за деньгами. Но мама была тертый калач. Она караулила меня, имея на лице зловещее выражение. Внимательно выслушав мои разглагольствования, она посмотрела буклеты и заявила, что дочка в этом деле не примет ни малейшего участия. И денег мне не дадут. А те, что я уже взял, пусть я верну. А когда дочка стала что-то вякать, мама припугнула ее призраком покойного папы. Так и сказала: мол, папа следит за тобой с того света. И корчится.

Ну, я не стал возражать. Гамлета вспомнил. Папа там смотрит, кто его знает. А мамаша, чувствуя себя в силе, уже перешла на повышенный тон. Я ей, конечно, все отдал и пошел в коридор позвонить.

Стою там благородно с трубкой и краем глаза вижу, как медленно отворяется входная дверь. И кто-то входит боком, в бронежилете. И целится в меня из пистолета. Я поднял руки и сделал брови домиком. Видимо, улыбнулся. Меня чуть поосязали и признались, что сработала сигнализация, потому что забыли запереть дверь. Надо платить штраф за ложный вызов.

"Ох, ох!" - запричитала мама, глядя на меня с ненавистью.

"Что, и в этом я виноват?" - осведомился я.

"Да! И в этом! И в этом!"

Я не удивлюсь, когда на вскрытии выяснится, что мое сердце покрыто рубцами. Приятно будет понаблюдать вместе с зорким папой, если мы к тому времени куда-нибудь не улетим для приятных бесед о вечности.

Впрочем, опыт мой был не вполне отрицательный. Я научился не бояться публики и сделался настоящим шоуменом. Выступал при большом скоплении народа, шаманствовал и охмурял.

Конечно, мне далеко до Джимми Сваггерта, который с легкостью брал стадионы. Помню, по воскресеньям постоянно крутили его проповеди. Это только потом, если я не ошибаюсь, выяснили, что он там кого-то развратил между концертами. А пока крутили.

Мой атеистический дядя сидел за столом и качал головой:

- Но какой артист! какой талант!... задурить столько бошек - с ума сойти!

Джимми Сваггерт, искренне заливаясь слезами, срывал очки и потрясал исчерканной Библией:

- И он раскрыл эту книгу! И исцелился!... И слава Богу!... Аллилуйя!...

Дядя, опохмелившись, медленно наливался ядом:

- И он пошел в магазин!... И купил еще одну бутылку!... И слава Богу!... Аллилуйя!... Аллилуйя!... кккакого...ййяя!.... (уже отвлекаясь).

Торичеллиева пустота

Это что-то о вакууме над столбом воды. Вполне реальная вещь. Я много раз наблюдал, как выше двух стаканов чая в желудке - ничего, ничего.

Из не вошедшего в основную хронику "Под крестом и полумесяцем": идем мы с моей заведующей из автобуса на работу. И беседуем. Точнее, я помалкиваю, потому что уже начал кое-что понимать. И она тяжело молчит. Но вдруг говорит: