Алексей Смирнов - Кузница милосердия

Алексей Смирнов

Кузница милосердия

НЕМНОГОСЛОВНОЕ ВСТУПЛЕНИЕ

Было бы ошибкой увидеть во всем, что последует, продолжение хроники "Под крестом и полумесяцем". Хроника закончена и готова к печати. Пусть, как сказано, будет по нашему слову, а от лукавого - ничего. Хотя читатели встретятся с некоторыми уже знакомыми и, смею мечтать, полюбившимися фигурами. Но не только с ними, конечно. Тем более, что эти фигуры не заслуживают страстной любви. Так, симпатии небольшой - это может быть. Да и сами истории здесь не совсем похожи на те, что составили хронику. Длиннее они, что ли. Наверное, да. В этом все дело. Или в чем-то другом. К тому же они мало связаны друг с другом. Реальные воспоминания, воспоминавшиеся в режиме реального времени. Кушать подано, стол общий, язвенникам не читать.

* Как вкусно просить прощения

* Побег из курятника

* Циркуляр Мойдодыра

* Циркуляр Диониса

* Гулливер

* Естественная монополия

* Борзые талончики

* Гнездышко

* Солитер

* О деликатных тонкостях

* Мужские руки

* Марков

* Реакция на Реформацию

* Транквилизатор

* Визит дамы

* Один и без оружия

* Правило Номер Один

* Под водительством Мопассана

* На линии доктор Кулябкин

* Вальс расстрелянный

* Заказное убийство

* Языковой барьер

* Путь к сердцу мужчины лежит через желудок

* Самозванцы

* Маврикиевна

* Пирация

* Обратите внимание на наше состояние

* Шубы

* Диссиденты

* Свиньи

* Гангстер

* Фитнесс

* В каждом рисунке - солнце

* Муравейник

* Фактор страха

* Антисептика

* Педиатрическое

* Нос

* Холодный душ Шарко

* Козы и катыши

* Малый Апокалипсис

* Семь колец пещерным гномам

* Мой дельтаплан

* Фарид и Вольков

* Социальный дарвинизм

* Варангер-фьорд

* Масоны

* Одна снежинка - еще не снег

* Готовь сани летом

* Вот едут партизаны

* Падения и выпадения

* Матка-яйки

* Хлопци-кони

* Про молодость, которая не знала, и про старость, которая не могла

* За спичками

* Должностное несоответствие

* Апгрейд

* Бильярд в половине десятого

* Бархатный Теракт

* "Прошу пана"

* Functia laesa

* Мобилизация

* Три гипотезы

* Два темперамента

* Живые и мертвые

* Неотложная лениниана

* Пасторальные сцены

* "Курение вредит вашему здоровью"

* Седые рецепты

* Овощной Бог

* Чай

* Косарь и Отличница

* Мор

* A la guerre comme la guerre

* Коррида

* Протозоя

* Интерлюдия-довесок

* Коммерческая топология

* Джингл-Белл

* Доктор Томсон

* Горнило

* Бутон

* Унтер-антидепрессант

* Ренессанс

* Ступенчатая терапия

* Непристойное предложение

* Баня

* Дрянная зависимость

* Профессор Козьмин-Соколов

* Эмблема печали

* Folie a deux

* Еще один довесок

* Ноу Хау

* Голубой вагон

Как вкусно просить прощения

Был такой детский рассказ, не помню, чей. Может быть, Драгунского. Там мальчик набедокурил, но потом извиняется: трогательно прижимается к маме и вдруг понимает, что это очень просто, и очень приятно, и "даже немножко вкусно - просить прощения".

Это "вкусно" мне запало в голову и всплыло, когда я читал дочке сказку, а в сказке был повар в белом колпаке, вот ребенок и спрашивает: зачем белый колпак?

- Ну, - говорю, - чтобы волосы в суп не падали. Тебе приятно, когда там плавает? А белый - чтобы все видели, что чистый. А то напялит себе черный, и поди разбери, день он его носит или месяц.

Много лет назад я учился и работал при кафедре нервных болезней Первого Ленинградского мединститута. Нет, уже Санкт-Петербургского медицинского университета. Сразу чувствуется разница. Дежурил, разумеется, по ночам. И вот меня вызывают в приемный покой на предмет расследования пьянства. Пьянство было раскрыто на пищеблоке; подозреваемая повариха доставлена, куда надо, и ждет моего вердикта.

Прихожу. Созерцаю.

Я человек либеральный, никого не осуждаю, все понимаю. Если что про кого напишу, так в документальном стиле, без оргвыводов. Но здесь я даже споткнулся. Повариха, которой не дали приготовить обед для всего института, стояла совсем испуганная и несчастная. На ней были белые одежды ангела. Этого ангела, ходившего к сынам человеческим, низвергли на землю; содрали в наказание крыла и хитон, постелили их у входа в адский сортир, где тысячи бесов вытирали о них свои черные копыта.

Потом одежды с крылами надели обратно на ангела, а на прощание выплеснули на фартук ночной горшок Люцифера.

И я не сдержался. Это был последний в моей жизни проблеск гражданского идеализма. Я приблизился, оттянул лямочку фартука и обратился с такой речью:

- Послушайте, я все понимаю. Мне плевать, что вы выпили. Но вы же обед варили - что, что это? В каком вы виде?

Повариха вытаращила глаза, отшатнулась и пробормотала:

- Я больше не буду.

И я увидел, как это всем будет вкусно, прощение поварихи.

Побег из курятника

На поэтическом фуршете ко мне обратился застенчивый молодой человек, который, как выяснилось, занимается Рекруитментом, а потому читает идиотские книги в моем переводе. Вежливо и тонко хихикая в ответ на мои ядовитые реплики, он выразил надежду на какое-нибудь сотрудничество в перспективе. Не имея ничего против него лично, я в сотый раз содрогнулся при словах "работать в команде". Нет ничего страшнее для меня, чем сделаться "командным игроком".

Всегда и везде я искренне ненавидел начальство за то, что оно за мной следило. Вот сейчас мне замечательно: сделал - и молодец. Не сделал - тоже молодец, просто съешь на один пирожок меньше. Зато в прежней жизни мне приходилось совершить столько побегов, что по накалу страстей, если взять их в совокупности, хватило бы и на Бастилию, стоявшую под охраной глупого Ла Раме, и на Шошенк, и на историю с Мотыльком и Дастином Хоффманом.

Я совершенно не умею сидеть и пучить глаза, когда все уже давно сделал. И в поликлинике, и в больнице у меня всегда существовало по два пути отступления, главный и запасной. Основная дилемма заключалась в верхней одежде. Если я вешал ее в кабинете, пользуясь королевской привилегией игнорировать, на зависть обычным смертным, гардероб, то мне приходилось бежать уже одетым, и я рисковал натолкнуться на какую-нибудь проверяющую сволочь. А если я катился вниз как бы по делу, то неизбежно задерживался в гардеробе, где тоже мог натолкнуться на сволочь. К тому же меня выдавала сумка, по которой сразу делалось ясно, какое у меня дело.

Так я сбегал на час, на два, на три раньше времени.

Однажды ко мне вошла начальница, пожевала губами и потребовала объяснений.

- Но я же все сделал, - сказал я жалобно.

- Часы надо высиживать, - не без сочувствия ответила та.