Вячеслав Софронов - Жила

М а ш а. Дурдом и только. Чего он там еще придумал? Может у него Соловей-разбойник где-нибудь в сарае на цепи сидит? А? Паша, а ты и правда во всю эту галиматью веришь?

П а ш а. /Глубокомысленно/. Знаешь, у англичан есть такая поговорка: в каждом доме в шкафу спрятан свой покойник.

М а ш а. Вот про покойников не надо, боюсь я их.

П а ш а. Мертвецы всегда клады охраняют. Или нечистая сила сокровища сторожит.

М а ш а. Думаешь, у него здесь где-нибудь клад зарыт? Ха-ха-ха! В навозе!

П а ш а. А вот ты бы что сделала, если бы, к примеру, клад нашла? Машину бы купила?

М а ш а. И купила бы. " Мерседес" шестисотый. И квартиру в пять комнат с мраморной ванной и спальней с зеркальным потолком. В круиз бы съездила. Да мало ли на что в наше время деньги потратить можно. Только вот в клады я не верю, в отличие от тебя. /Решительно/. Паш, а как ты ко мне относишься?

П а ш а. /С удивлением/. Как? Нормально. Правда, материалистка ты и деньги любишь.

М а ш а. А чего в том плохого? Мы ведь на земле, а не на небе живем. Это раньше с милым рай и в шалаше был, а теперь все к благоустройству привыкли, к нормальной мебели, к хорошей одежде. Счастье оно из многих составных образуется.

П а ш а. Значит, по-твоему, выходит, что если у этого деда с его бабкой тех самых составных не было, то они и жили несчастливо? Так что ли?

М а ш а. Кто их знает... Я за себя говорю, а не за них.

/ Появляется дед Б а ш к у р. В одной руке у него большая бутыль с самогоном, в другой стаканы и пучок лука/.

Д е д. /Словно продолжает начатый разговор/. Значит, не боитесь грозы? И Илью-пророка не испужаетесь? Так говорю? Счас мы это проверим. Держите.

/Протягивает ребятам стаканы/. По-нашинскому мы их стопорями зовем. /Ребята недоуменно принимают стаканы, куда дед быстро наливает им самогон из бутыли и вручает по перышку лука/. Вы ее больно не нюхайте, а сразу во внутрь опрокидывайте и ждите чего будет.

М а ш а. /Настороженно/. Никогда самогонку пробовать не приходилось.

П а ш а. И я вроде как непьющий. Может не надо, а, деда Миша?

Д е д. Надо не надо, шибко много рассуждаете. Я что ли пьющий? С устатку, бывалочи, выпью, да и все. Совсем без энтого дела нельзя. Но вот о чем я вам рассказать-то хотел. Как я старуху свою схоронил, то зашибать по этому делу стал крепко, скрывать не стану. Пошел раз на могилку к ней, само собой бутылек прихватил, помянуть чтоб, по-людски. И что бы вы думали? Боле двух стопок никак не дал он мне выпить.

П а ш а. Кто не дал?

Д е д. Да он, кто еще-то? / Указывает пальцем на небо/. Ильюха-пророк. Да чего лясы точить, поехали, сами все увидите. /Запрокидывает голову, пьет/. Дай Бог не последняя.

/Ребята морщатся и нехотя делают по глотку. Дед стаскивает с головы шапку и достает каравай хлеба, отламывает куски и подает ребятам/.

П а ш а. А вы почему хлеб в шапке носите?

Д е д. Потом объясню. Я вот чего сказать хотел, коль вы всякими историями интересуетесь... Мужика до ручки не коммунисты довели, а он сам себя и довел. Вот хотя бы нашу деревню взять: до войны в ней почти сотня домов была, народу жило... тьма. Погулять все любили, но уж работали в усмерть. И ведь никому в башку не пришло, что надо бы храм у нас построить или хотя бы часовенку для начала. Для благого дела народ на подъем тяжелый оказался, вот нечисть и полезла изо всех углов, житья никакого от нее не стало. Ране-то все с молитвой делали, а потом, тьфу, и забыли, как крестятся. А следом и коммуняки заявились. Так что на всех нас вина лежит, что про веру забыли, в земное счастье поверили.

П а ш а. У меня тетка есть, Антониной Степановной зовут, так она мне рассказывала частенько, как в старину в деревнях хорошо жили. Заслушаешься. .Меня давно тянет из города уехать, когда диплом получу, и податься куда-нибудь в деревню ребят учить. На земле оно всегда приятней жить. Коня бы завел...

М а ш а. Ага, коровку как кот Матроскин, почтальон Печкин к тебе бы в гости ходил Ну, и мечтатель ты, Павлик. Романтик и только.

Д е д. Конь это хорошо. Только с кормами нынче плохо, а так бы я тоже держал лошаденку какую.

П а ш а. Человек ведь как устроен? Ему кроме еды и шмуток разных и для души тепло требуется. Радостно жить хочется, чтоб оставить что-то после себя.

М а ш а. Ну, ты, Павлик, даешь! Вам бы с дедом в батюшки записаться.

Д е д. Что там батюшки, они своим делом заняты, а у меня тут свой приход. Вот вам скажу: когда коммунисты Бога отменили, в церквы ходить народу запретили, то знаете, чего тут началось?! Нечистая сила тогда многих разных делов понатворила. А кто-то с ней и совладать должен, чтоб до всего народа, до детей малых не допустить, в узде держать. Тут-то я и надобен.

М а ш а. Как же вы с ней управляетесь? Заговорами что ли?

Д е д. Не спеши, увидишь. Счас самого главного и ждите. По второй наливаем /Быстро разливает самогон в стаканы, не смотря на протестующие жесты ребят/. Ого! Начинается!

М а ш а. Гроза опять возвращается. Небо начинает постепенно чернеть, набегают тучи, погромыхивает, видны отсветы далеких молний/.

Д е д. Да она никуда и не уходила. Ильюха со своей колесницы за нами следит, точно говорю. Ладно, помоги, Господи./ Подносит стакан ко рту, зажмуривается, пробует выпить, но стакан переворачивается. При этом раздается жуткий раскат грома/. Видели? Не дает мне Ильюха водку пить!

П а ш а. /Улыбается/. Правда что ли?

Д е д. А ты попробуй сам за мой стакан подержаться. На, пробуй. /Паша держится за стакан, в который Башкур снова налил самогонки и подносит его ко рту/.

М а ш а. И я хочу попробовать. /Кладет свою руку на Пашину/. Ой, током бьет!

Д е д. Ага, Фомы неверующие, поняли? Поверили теперича? Я поначалу и сам не поверил, думал, спьяну мне померещилось, когда первый раз на кладбище он меня шандарахнул за вторую стопку. Пришлось початую бутылку обратно нести. Вот так и живем.

П а ш а. /С улыбкой/. Прямо как на фронте - огонь на себя вызываете.

Д е д. Да почти что и так. По моему дому самая передовая и проходит.

/Гроза все усиливается, почти непрерывно гремит гром, сверкает молния/.

М а ш а. Ну, и грозища! И не припомню такую.

П а ш а. А вы, дед Миша, хлеб, зачем в шапке носите?

Д е д. То мой секрет особый, вам ни за что не догадаться.

М а ш а. Расскажите, пожалуйста.

Д е д. А секрета, в общем-то, и нет, просто все. Хлебушек людскими руками посеян, выращен, в него он сроду свою стрелу не швырнет. Когда я энто дело распознал, то и сообразил, как Ильюху-то провести. Глядите..../Снимает шапку,

достает из нее каравай и отламывает кусочки хлеба, опускает в стакан и наливает затем в него самогонку/. Во, а теперича он мне уже не помеха...

/Кладет кусочки в рот, блаженно улыбается/. Как я его? У него ум небесный, а у меня земной. Так-то.

П а ш а. Да, впечатляет. /Подносит руку к стакану, но тут же отдергивает/. Ой, здорово шибануло! Вам бы, дед Миша, громоотвод завести, заземлиться.