Александр Солженицын - Бодался телёнок с дубом

Вообще, сила западной гневной реакции была неожиданна для всех - и для самого Запада, давно не проявлявшего такой массовой настойчивости против страны коммунизма, и тем более для наших властей, от силы этой реакции они просто растерялись. Суммировали комментаторы, что к этому времени "советское правительство оказалось почти в таком же положении, как в августе 1968 г." И, спасаясь из этого состояния, 13-го сентября правительство сняло глушение западных передач, введённое именно под лязг чехословацкой оккупации!!! Уж это была победа ошеломительная, совсем неожиданная (как все победы, вырываемые у наших) и вполне историческая ибо прежде того только XX съезд снимал глушение.

И как же взбодрилось наше общество, так недавно столь упавшее духом, что даже отказалось от Самиздата!

10-го "Афтенпостен" напечатала "Мир и насилие" (статья предназначалась для "Монд", но та отшатнулась: благоприличную её левизну такая прямота из Советского Союза уже оскорбляла. Тем естественней статья перешла к норвежской газете). Сперва она была понята лишь как выдвижение Сахарова на нобелевскую премию мира, он 10-го же ответил корреспондентам (да они рвались к нему ежедённо и по телефону и в двери, отказа не было никому), что рад будет принять её, что "выдвижение моей кандидатуры на нобелевскую премию положительно скажется на положении преследуемых в нашей стране. Это - лучший ответ" на травлю. И - покатилась новая всемирная кампания вокруг выдвижения Сахарова. Хотя Нобелевский комитет мира (где уже зрела позорная мысль разделить премию между оккупантом и капитулянтом?) в тот же день отверг моё право и время выдвигать кандидатов, - тотчас полились предложенья взамен: 11.9 выдвижение переняли члены британского парламента, 12.9 - целая либеральная фракция датского парламента, затем - мюнхенская группа физиков, затем и другие: если не в 73-м, так в 74-м дать Сахарову премию! (Лишь 12.9 более полно перевели статью с норвежского, разобрались, что она не ограничивается выдвижением Сахарова, - и возбудились противоречивые комментарии по сути статьи. Она шла вразрез и не во вкус тем самым западным кругам, которые более всех нас и поддержали.)

Но кампания западной поддержки как разогнанный маховик с силою вымахивала и дальше. Публиковались телеграммы Сахарову то от ста британских психиатров, то от трёхсот французских врачей ("послать международную комиссию для проверки деятельности психдомов в СССР"). В нашу защиту выступал премьер Дании, бургомистр Западного Берлина, Итальянские с-д ("можно ли доверять стране, которая преследует мнения внутри себя?"), Комитет Обеспокоенных учёных (США), Комитет Интеллектуальной Свободы (там же), Итальянская палата представителей, Консультативная Ассамблея Европейского Сообщества, норвежские писатели, учёные и актеры, швейцарские писатели и художники, 188 канадских творческих интеллигентов; собирались подписи 89 нобелевских лауреатов по всему миру (это - задержится, и потом они сами задержат из-за ближневосточной войны); в Париже собиралась конференция писателей, философов, редакторов, журналистов и священнослужителей, - где упрекали французское общество в примиренчестве с советскими несвободами. Сенат США публиковал декларацию (для правительства необязательную) в защиту свободы в СССР, а палата представителей в тот же день предлагала присвоить Сахарову и Солженицыну звание "почётных граждан Соединенных Штатов". - 12.9 "Немецкая волна" говорила: "Западные люди чувствуют себя в большей безопасности, если такие, как Сахаров и Солженицын, свободно передвигаются по своей земле и высказываются". - 19.9 Би-Би-Си: "Запад и сам окажется под инфекцией тирании, если мы проигнорируем преследование инакомыслящих в СССР". И суммируя к 22.9 четвёртую неделю нашего боя: "По всему видно, советским властям не удалось запугать инакомыслящих". "Крисчен Сайенс Монитор": "Дело Сахарова-Солженицына стало крупным международным событием. Оно стало быстро влиять на американскую политическую жизнь".

В ту неделю был и Григоренко переведён в больницу обычного типа. В те же самые дни пошёл через огонь Евгений Барабанов. 15.9 он пришёл ко мне (я уже знал, как его тягают в ГБ и душат) и у меня сделал корреспонденту своё тоже вполне историческое заявление: распрямлялся рядовой раб, до сих пор никому не известный, подымался с ноля - и сразу в мировую известность, распрямлялся на том, на чём мы согнуты были полвека: что отправить рукопись заграницу не преступление, а честь: рукопись этим спасалась от смерти.

И - чудо! Уже назначен был Барабанову в ГБ последний допрос, чтобы с него не вернуться домой, обещаны 7 лет заключения! - и вдруг отвалилась от него нечистая сила, как руки отсохли: материал угрожающего следствия, вынесенный пред очи мира оказался похвальным листом. Барабанов был только изгнан с работы.

Вот именно этого распрямления, одного такого духовного распрямления безо всякого действия достаточно было бы ото всех наших рабов, чтобы мы в одно дыхание стали свободными. Но - не смеем.

Западная реакция на Заявление Барабанова, как и многое в тот месяц, превосходила наши ожидания. В Италии католическим священникам было рекомендовано коснуться его поступка в проповедях, во Франции его защищали академики.

После того как западный мир равнодушно промалчивал уничтожение у нас целых народов и события миллионные, - нынешний отзыв на такое малозначительное событие на Востоке, как публичное поношение малой группки инакомыслящих, поражал нас, мы ушам не верили, переходя от одной станции на другую, ежеутренне и ежевечерне. Ещё не успели высохнуть моё интервью и статья с горькими упрёками Западу за слабость и бесчувственность, а уже и старели; Запад разволновался, расколыхался невиданно, так что можно было поддаться иллюзии, что возрождается свободный дух великого старого континента. На самом деле сошлись какие-то временные причины, которых нам отсюда не разглядеть (одна из них, вероятно, - наболевшая настороженность к СССР из-за препон, чинимых эмиграции). Эта вспышка, напоминавшая славные времена Европы, уже невозможна была бы месяцем позже, когда та же Европа трусливо и разрозненно склонилась перед арабским нефтяным наказанием.

Но в сентябре - она прополыхала! И ослепила наших сов. Тупо задуманный, занудно подготовленный якировский процесс пролетел холостым прострелом, никого не поразив, никого не напугав, только позором для ГБ. Они заняли позицию худшую, чем без процесса бы. Сколотили, сочинили заявление советских психиатров, что у нас не сажают в дурдома (3.10) молниеносно (4.10) в западной прессе ответили им Сахаров и Шафаревич. Семь месяцев пыжились, готовили - кто будет подавлять выход советских рукописей зарубежом, 21-го утром объявлено о создании ВАПП, - 21-го вечером объявлено, что я "бросил им вызов": чтоб испытать их юридическую силу, отдаю в Самиздат главы из "Круга-96". (Третье совпадение в нашу пользу! Это был очередной из моей серии ударов по графику [29].) Мы как будто действовали с быстротой сверхтанковой, техникой, какой у нас и не бывало. Мы носились по полю боя, будто нас вдесятеро больше, чем на самом деле.