Александр Солженицын - Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)

Между тем "архаические польские привилегии, предоставлявшие городским обществам устанавливать в отношении жительства евреев ограничения" и ещё со времени Екатерины отвергнутые русской государственностью, - вдруг с новой силой проступили в Вильне, затем в Киеве. В Вильне это привело теперь к запрету части кварталов для поселения евреев. В Киеве же протесты местного купечества, что "евреи к общему соблазну производят торги и сделки в стенах Печерских монастырей... захватили на Печерске все торговые заведения" и христиан "вытесняют из круга торговли", - подвигли генерал-губернатора добиться запрещения (1827) "евреям жить оседло в Киеве - лишь некоторые категории [смогут] приезжать на определённое время". "Как всегда в таких случаях, правительству пришлось несколько раз откладывать срок, назначенный для выселения". Споры дошли до "директорского" комитета, раскололи пополам Государственный Совет - но Положением 1835 Николай I утвердил выселение из Киева. Однако же вскоре снова "некоторым категориям евреев было разрешено срочное пребывание в городе". (А почему евреи были так успешливы в торговой конкуренции? они зачастую торговали дешевле христиан - довольствуясь "меньшим барышом, чем тот, которого требуют христиане", хотя, может быть, и не без контрабандности происхождения самих товаров. И защищавший евреев губернатор Киева указывал, что "если бы христиане хотели трудиться, то они вытеснили бы евреев без всяких принудительных мер".)61 -Таким образом, "в Белоруссии евреям разрешалось проживать только в городах, в Малороссии - везде, кроме Киева и сёл, принадлежащих государственной казне, в Новороссии - во всех населённых пунктах, за исключением Николаева и Севастополя"62, военных портов, откуда евреи были в эти годы выселены по соображениям государственной безопасности.

"Положение 1835 г. допустило купцов и фабрикантов [евреев] на главнейшие ярмарки внутренних губерний для производства там временной торговли, предоставило им некоторые права и по продаже товаров вне черты оседлости"63. Также и ремесленники не вовсе лишены были доступа во внутренние губернии, хотя и на ограниченное время. Так, по правилам 1827 "губернское начальство вне черты оседлости имело право разрешать евреям шестимесячное пребывание"64. Как пишет Гессен, Положение 1835, "затем и другие законы, несколько облегчили условия для временного пребывания евреев за пределами черты оседлости", да и местные власти нередко смотрели "сквозь пальцы на нарушение евреями запретов"65. - Это же подтверждает и Лесков в записке, составленной по запросу правительственной комиссии: "В сороковых годах" евреи "появились в великорусских помещичьих деревнях с предложением своих услуг... Круглый год они совершали правильное течение "по знакомым господам"" в ближайших великорусских губерниях, и везде торговали и работали. "Еврея отсюда не только не гнали, а удерживали". - "Местные обыватели постоянно привечали и укрывали евреев-ремесленников... Местные власти тоже везде им мирволили, ибо и для них, как и для прочих обывателей, евреи представляли значительные удобства" ее. "Евреи, при содействии заинтересованных христиан, нарушали ограничительные постановления. И сами власти вынуждались делать отступления от законов... Дело дошло до того, что пришлось, например, установить штрафы с помещиков Великороссийских губерний за проживательство у них евреев"67.

Так российские государственные власти, отчасти ведомые охранными (особенно религиозными) доводами о несмешении христиан с евреями, - перед экономическим напором, тянущим евреев вне черты оседлости, не могли ни принять ясного решения, ни провести его ясно в жизнь. А предприимчивый динамичный еврейский характер страдал от территориального сгущения и острой внутренней конкуренции в нём; для него естественно: разлиться как можно шире. Как и писал И. Г. Оршанский: "Чем более евреи рассеяны между христианским населением... тем выше уровень их благосостояния"68.

Но даже и в своём формальном объёме, трудно оспорить, что черта оседлости евреев в России была обширна: к тому, что было получено в наследие от еврейской густоты в Польше, - к Виленской, Гродненской, Ковенской, Витебской, Минской, Могилёвской, Волынской, Подольской и Киевской губерниям (это - сверх Царства Польского и Курляндии), - были добавлены просторные и плодоносные Полтавская, Екатеринославская, Черниговская, Таврическая, Херсонская и Бессарабская губернии, - все вместе больше любого европейского государства или даже группы их. (Немало лет, с 1804 и до середины 30-х, к ним добавлялись ещё и богатые Астраханская и Кавказская, - но евреи сами почти не переселялись туда, в Астраханской и в 1824 "не записан в оклад ни один еврей"69.) Это составляло 15 губерний "черты" - при всего 31 губернии "внутренней России". Притом редкие из них были более многолюдны, чем губернии среднерусские. И по еврейской доле в населении они не превосходили магометанскую долю в уральских и волжских губерниях. Поэтому стеснённость евреев в черте оседлости шла не от численности их, но от единообразия занятий в ней. Только в необъятной России такая черта могла выглядеть как тесная.

Возражают, что обширность черты - мнимая: из неё исключены пространства вне городов и местечек. Однако ведь те пространства - земледельческие и для земледелия, оно и было открыто евреям, но они не прельщались им, а весь спор шёл: как приспособить те пространства для виноторговли. Это - искривление.

А если бы значительный еврейский массив не перешёл бы из тесной Польши в обширную Россию - то и вообще не возникло бы понятие "черты оседлости". В тесной Польше - жили бы густо, скученно, беднее, быстро множась и почти без производительного труда, 80% населения занято мелкой торговлей и посредничеством.

И уж во всяком случае в российских городах не устанавливались принудительные для евреев гетто, какие знала вся Европа. (Хотя в Москве, для приезжих, - московское глебовское подворье.)

Если ещё раз напомнить, что эта черта две трети века существовала одновременно с крепостным правом, которому было подвластно большинство русского населения, а еврейское - нет, то, в сравнении, гнёт этого стеснения в передвижении выглядит не столь мрачно. В Российской Империи и многие народы, и в миллионах, жили кучно в своих краях. В пределах многонационального государства народы и часто живут обособленно и густо. В том числе и караимы, и горские евреи, у которых была свобода переселяться, однако они не пользовались ею. - И несравнимо это было с территориальными ограничениями, "резервациями", какие устанавливали пришлые колонизаторы (англосаксы, испанцы) для коренного населения завоёванных земель.

Но именно отсутствие у евреев своей национальной территории, и при их динамичном движении, при их высоком экономическом практицизме и активности, обещало вот-вот превратиться в важнейший фактор влияния на всю жизнь России. Можно сказать, что потребность еврейской диаспоры: чтоб ей были доступны все существующие места, и опасения перед прорывом этой активности - питали оградительные меры российского правительства.