Александр Солженицын - Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)

7. ЕЭ*, т. 12, с. 259-260.

8. М. Вартбург. Плата за сионизм // "22": Общественно-политический и литературный журнал еврейской интеллигенции из СССР в Израиле. Тель-Авив, 1987, No 56, с. 112-114; Свет // КРЕ-1, с. 235-243.

9. ЕЭ, т. 4, с. 577-579; Вартбург // "22", 1987. No 56, с. 115.

10. Л. Дейч. Роль евреев в русском революционном движении, т. 1, 2-е изд., М.; Л.: ГИЗ, 1925, с. 5, 161.

11. ЕЭ, т. 14, с. 406-407.

12. Ю. Гессен, т. 2, с. 234.

13. ЕЭ, т. 12, с. 261.

14. Там же, с. 261-262.

15. ЕЭ*, т. 3, с. 480-482.

16. ЕЭ, т. 4, с. 683-684.

17. Свет // КРЕ-1, с. 250-251.

18. ЕЭ, т. 3, с. 481.

19. Краткая Еврейская Энциклопедия (далее - КЕЭ): 1976 - ... [продолж. изд.], т. 1, Иерусалим: Кетер, 1976, с. 248-249.

20. ЕЭ, т. 6, с. 407-409.

21. Стефан Цвейг. Вчерашний мир. Воспоминания европейца // "22", 1994, No92. с. 215-216.

22. ЕЭ, т. 6, с. 409.

23. Цвейг // "22", 1994, No 92, с. 216-217.

24. ЕЭ, т. 6, с. 410-411.

25. ЕЭ, т. 11, с. 788-792.

26. КЕЭ, т. 7, с. 940.

27. Джеймс Паркс. Евреи среди народов: Обзор причин антисемитизма. Париж: YMCA-Press, 1932, с. 45.

28. КЕЭ, т. 1, с. 249.

29. ЕЭ, т. 3, с. 482.

30. КЕЭ, т. 1, с. 248.

31. ЕЭ, т. 12, с. 262.

32. Вартбург // "22", 1987, No 56, с. 116-117.

33. ЕЭ, т. 3, с. 482.

34. ЕЭ, т. 6, с. 409.

35. ЕЭ*, т. 11, с. 792.

36. Паркс, с. 186.

37. Н. Гутина. Кто боится Отто Вейнингера? // "22"*. 1983, No 31, с. 206.

38. ЕЭ, т. 4, с. 556.

39. Н. Минский. Национальный лик и патриотизм // Слово, СПб., 1909, 28 марта (10 апр.), с. 2.

40. Прот. Сергий Булгаков. Христианство и еврейский вопрос. Париж: YMCAPress, 1991, с. 11.

41. Ф. Колкер. Новый план помощи советскому еврейству // "22", 1983, No 31. с. 149.

42. Н. Гутина. В поисках утраченной самоидентификации // "22", 1983, No 29, с. 216.

44. Г. Я. Аронсон. В борьбе за гражданские и национальные права: Общественные течения в русском еврействе // КРЕ-1, с. 218-219.

45. Там же*, с. 219.

46. Там же, с. 219-220.

47. С. Диманштейн. Революционное движение среди евреев // [Сб.] 1905: История революционного движения в отдельных очерках / Под ред. М. Н. Покровского, т. 3, вып. 1, М.; Л.: ГИЗ, 1927, с. 107, 116.

48. КЕЭ, т. 6, с. 551.

49. КЕЭ, т. 7, с. 941.

50. Там же*, с. 1021-1022.

51. Аронсон // КРЕ- 1, с. 226-229.

52. КЕЭ, т. 1, с. 705, т. 7, с. 1021.

53. С. Гинзбург. Поездка Теодора Герцля в Петербург // Еврейский мир: Сб. II. Нью-Йорк: Союз русских евреев в Нью-Йорке, 1944, с. 199.

54. Там же*, с. 202-203.

55. КЕЭ, т. 6, с. 533.

56. Г. Б. Слиозберг. Дела минувших дней: Записки русского еврея: В 3-х т. Париж, 1933-1934, т. 2, с. 301.

57. ЕЭ*, т. 6, с. 412

58. ЕЭ, т. 15, с. 135.

59. ЕЭ, т. 3, с. 679.

60. Там же, с. 680-681.

61. ЕЭ. т. 6, с. 407.

62. ЕЭ, т. 14, с. 827-829.

63. КЕЭ, т. 7, с. 891-892.

Глава 8 - НА РУБЕЖЕ ХIХ-ХХ ВЕКОВ.

Видимо, после (5-летних раздумий или нерешимости, с 1887 года Александр III уже определённо повернул к тому, чтобы сдерживать российское еврейство стеснениями гражданскими и политическими, и проводил эту политику до своей смерти.

Вероятно, резонами были заметное участие евреев в революционном движении и не менее заметное уклонение от воинской службы: "служило только три четверти того количества евреев, какое полагалось"1. Отмечено было "постепенно возрастающе[е] числ[о] не явившихся к призыву евреев", да и накопление штрафов за неявку к призыву: из 30 млн. руб. было взыскано только 3 миллиона. (А у правительства по-прежнему не было точных чисел ни общего еврейского населения, ни рождаемости, ни смертей до 21 года. Вспомним, из главы 4, что по поводу скрывательства была в 1876 сокращена "льгот[а] 1-го разряда по семейному положению" - то есть стали включать единственных сыновей из еврейских семей в общий призывной жребий, и в результате от евреев требовалось непропорциональное количество призывников. Это было исправлено в начале 900-х, уже при Николае II2.)

Что же касается министерства народного просвещения, то мнение Александра III, выраженное уже в 1885, было: чтобы число евреев в школах в местностях вне черты оседлости определялось сообразно численному отношению евреев к общей массе населения. Но власти задумывали не только противодействие еврейскому преумноженному потоку в образование, для них то была - борьба с революцией. Как тогда выражались: превратить школу "из рассадника социализма в рассадник науки"3. В недрах министерства разрабатывалась и более широкая мера, как не допускать к просвещению элементы, могущие послужить революции, мера антиломоносовская, глубоко порочная для государственного смысла: вообще не допускать в гимназии детей низших сословий российского населения ("кухаркиных детей"). Псевдоблагоразумно и благоприлично это формулировалось так: "Предоставить начальникам учебных заведений принимать только таких детей, которые находятся на попечении лиц, предоставляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства", а в высших учебных заведениях повысить плату за слушанье лекций4.

Эта мера тоже вызвала возмущение в российских либеральных кругах, но никак не столь сильное и долговременное, как последовавшее в 1887 ограничение приёма евреев в гимназии и университеты. Первоначально предполагалось публиковать обе меры в едином законе. Комитет министров, однако, не согласился, сочтя, что "опубликование общих ограничительных для евреев постановлений могло бы быть неправильно истолковано". - И в июне 1887 опубликовано было постановление лишь в своей нееврейской части: "О мерах к упорядочению состава учащихся в средних и высших учебных заведениях" - мерах против простонародья... Ограничение же приёма евреев поручено было министру просвещения Делянову осуществить непубликуемым циркуляром на имя попечителей учебных округов, что Делянов и сделал в июле 1887, указав по средним и высшим заведениям своего министерства норму приёма для евреев: в черте оседлости - 10%, вне черты - 5%, а в обеих столицах - 3%.

"Вслед за министерством народного просвещения" стали и другие некоторые ведомства вводить "процентные нормы для своих учебных заведений, а некоторые... совсем закрыли их для евреев". (Тут были институты электротехнический и путей сообщения в Петербурге, а заметнее всего: временное, "в течение многих лет", прекращение приёма евреев в Военно-Медицинскую Академию.)5

Этот закон о "процентной норме", которого не было перед тем за все 93 года массового пребывания евреев в России и которому суждено было отныне просуществовать 29 лет (фактически - до 1916), - был воспринят российским еврейством тем больней, что именно с 70-80-х годов и начался "натиск [евреев] на гимназии и реальные училища", который Слиозберг, например, объясняет "не развитием у самой массы сознания потребности в просвещении, а... ограничением возможности для еврея без капиталов найти приложение сил своих в области хозяйственной, а также проведением всеобщей воинской повинности со льготами по образованию", - так что если прежде поступала учиться лишь состоятельная еврейская молодёжь, то теперь создавался "студенческий еврейский пролетариат"; если у русских и теперь высшее образование получали главным образом состоятельные слои, то у евреев, наряду с состоятельными, в образование кинулись нижние социальные слои6.