Александр Солженицын - Письмо из Америки

Автокефалия была получена - и не получена: ни возвышения каноничности, ни покрытия всей американской территории, ни даже полной независимости в действиях: если какой-либо приход в Америке сам желает вырваться и перейти в Американскую Православную церковь, то эта автокефальная поместная церковь запрашивает Московскую Патриархию о согласии! И вовсе уже не каноническим промахом, но духовным пороком видятся спросы о "совете", "дружеские связи", "духовный обмен" - не с подлинной русской Церковью метрополии, не с глубинами её, но - с присланными агентами в рясах, ибо, как можно бы понять давно, каждый посылаемый в такую поездку должен пройти одобрение КГБ. Если б это общение носило бы характер обличения - так ведь нет... Уж получив-то, худо ли, хорошо, автокефалию начать и вести бы себя автокефально.

Но так или иначе, Американская Православная церковь очевидно и бесповоротно стала на свой путь, и будущее её - в той степени и силе, как сумеет она сохранять и распространять православие в наступающие смутные десятилетия американского континента, где много-много разных церквей - но и несомненный духовный вакуум.

"Православие выше нации" - повторяют её (и парижские) деятели в дискуссии с Зарубежной Русской церковью, - и положение это теоретически безупречно, хотя при нынешнем церковном состоянии непоследовательно проводится. Говоря об объединении не прямом, но через вселенскую полноту, и даже как бы о надмирном соединении в молитвах (а это уж не только православие, это и всё христианство, тут наше православное вопиющее разделение как бы затирается, забывается), - как же при взятом обещании вселенской полноты Американская Православная церковь закрывает глаза на неполноту у себя на континенте, как может забыть:

- о старообрядцах (именно на этом континенте теперь и собравшихся, о них ниже) и

- об Украинской Православной церкви?

Имея в виду вселенскую полноту в будущем - как же сегодня (десятилетние сегодня!) не искать сердечного пути к самым соседним братьям?

Об Украинской Православной церкви никто из спорящих трёх направлений даже и не вспоминает, будто и на Земле её нет. Как раскол трёх церквей безнадёжно раздробил эмиграцию, так отчуждение от Украинской Православной церкви углубляет разъединение между русскими и украинцами во всём мире. Если искренне стремиться к мировому объединению православия - почему же так долго не сделать первого шага навстречу украинским братьям? - уже не тем униатам, которых в 1915 приводили к "правоте" едва ль не огнём и мечом. Распространяя православие на сотни англичан, французов, американцев отчего ж даже не искать контактов с православными украинцами на этом же континенте, рядом?

Вспомним, как та Церковь родилась. Часть украинцев-униатов на американском континенте, тяготясь некомпетентным католическим (здесь французским) руководством, вступила в 1918 году в переговоры с архиепископом Русской Православной церкви в Америке о возврате своём в православие - лишь с условием отдельного в Канаде епископа-украинца (подчинённого Русской церкви), священников-украинцев и богослужения по-украински. И соглашение уже налаживалось, но в 1919 было расстроено архиепископом Александром (Немоловским) по соображениям национального высокомерия. Тогда украинцы эти обратились за покровительством к митрополиту Сирийскому - и так создалась их отдельная нынешняя церковь. Так отвергнуты были украинцы по принципу "нация выше православия". Но настаивая сегодня на принципе противоположном - как же не пытаться тот прежний грех исправить?

(Высокомерием нашим, несоразмерным с наступившей горькой порой, мы и самой Украине в те годы отказали в автономной митрополии - и осиротелых растерянных украинцев толкнули на их сердечно-трогательный дособорный "александрийский", древний христианский способ всенародного избрания епископа: руки народа, положенные на плечи впереди стоящих, те - ещё вперёд, те - на плечи священников, а священники - на плечи одного протоиерея, избираемого епископом. Как бы ни презирали этот способ формалисты-канонисты, но нельзя без душевного волнения представить себе эти выборы "соборно-правной" церкви: в них есть простота тех первых рыбаков с Галилейского озера, и я не могу в них почувствовать неправоты перед Христом. В такой же осиротелости и растерянности мы когда-то оставили и староверов, не заботясь, как они обойдутся веками без иерархии.)

И вот показательно: нынешние в Америке украинские церкви православная и католическая - не только не состоят во взаимной вражде (как три наших русских православных), но даже в торжественных общественных случаях (заседания Свiтового Конгресса украинцев) устраивают сослужения. Они - разноверием не раскалывают своего народа. Возможно ли представить такое у нас?..

В противоположность Американской Православной церкви церковь "парижской" юрисдикции никогда не считала себя поместной. Она всегда была и есть - церковь русской эмиграции, до тех пор, пока эта эмиграция ещё жива, ещё сохраняется отдельной национальной группой. (Её расширение на европейцев за последние годы есть новый процесс.) В достижениях своих богословов и теоретиков она поднялась на большую общечеловеческую высоту, обогатила мысль не только русскую - но и поныне ей не оставалось другого жребия, как соотносить себя с матерью-родиной и ждать конечного слияния с ней. Это чувство корня, вероятно, содействовало и её ошибкам преждевременному импульсу слиться, вернуться, когда такой возврат ещё невозможен и ложен. Так она ставила себя в положения, что её митрополита приезжал "отрешать" митрополит из Москвы, или, ещё хуже: вселенский патриарх отказывал ей в покровительстве и вгонял подчиняться Москве.

У Зарубежной Русской церкви при том же чувстве корня решение было всегда противоположное: не уступать ни советской власти, ни подвластной Московской Патриархии ни в чём никогда ни на волос. И это многодесятилетнее, на Западе всё более одинокое, горькое твёрдое стояние не может не вызывать уважения в наш расслабленный век.

У сердца - свой законы. Не всё можно ему охватить по широте, не от всякой узости оторваться. И когда Зарубежная Русская церковь обвиняется в русской узости, я должен её защитить. Безо всякой теории: пока Россия измождена и распята, я, придя в храм, об этом забыть не могу, и даже тем более здесь, в эмиграции, не могу, и хочу приобщиться к молению о том, чтоб она воспряла. И когда в цюрихском церковном подвальчике перед неполным десятком прихожан престарелый о. Александр (Каргон) с задышкою и страданием в голосе - ежеразным страданием - произносит: "о еже избавити люди Твоя от горького мучительства безбожныя власти", - я вздрагиваю (потому ли, что невозможно услышать такое в московском храме?), вспоминаю реально, в тысячах лиц, наших людей под безбожной властью, и мне кажется, из этого немноголюдного подвальчика струится вверх немалая часть нашего будущего освобождения. Когда же в, мощном просторном храме при многих русских и на русском языке я слышу прошение о королеве Елизавете, - я, при всём к ней сочувствии, не вздрагиваю, ибо знаю, что мало угроз на небе её.

Читать дальше