Дмитрий Сорокин - Матвей и люди

- Ха-ха-ха... Ну ты, мать, шутница! Ладно, пойдем ужинать. Ночью искупаемся.

Стоило им отойти метров на десять, как из кустов вывалился обалделый участковый Второпяхов. Он стоял столбом, глядя вслед этой странной парочке, которая даже ни разу не обернулась. Потом он набрал полную фуражку гальки, достал полуторалитровую пластиковую бутылку с портвейном и сел размышлять. Но размышления не шли в ошарашенную милицейскую голову. Тогда Второпяхов высыпал из фуражки всю гальку и просто напился.

Можно смело сказать, что ему просто повезло. А вот повезло или нет Альберту - про то судить не нам. Можно только попытаться восстановить происшедшее по свидетельствам соседей, милиции, Матвея и Полины. Молодые люди вернулись не сразу. После того, как Полина безошибочно определила местонахождение и обычное времяпровождение участкового Второпяхова, причем Матвей этого так и не понял,(что, может быть, и к лучшему), им приспичило заняться любовью в укромном местечке, кстати или некстати попавшемся по пути. Самое забавное, что сегодня даже во время этого процесса, подразумевающего полную отрешенность от всего сущего, они продолжали свой диспут. Если бы их видел тот же Второпяхов, коротать бы ему остаток дней своих в психушке. Но, так как он этого все же не видел, судьба его более завидна. Притушив на время огонь своей страсти, Матвей и Полина все же дошли до скромной шестизакутковой хибары Альберта, который совершенно бесплатно, по старому знакомству с Матвеем, предоставил в их полное распоряжение один из закутков. Полина принялась на скорую руку готовить ужин из подручных продуктов, Матвей же неспеша пошел за вином, наслаждаясь необычайной легкостью, поселившейся в теле, приятным южным вечером и сигаретой. Вот этот момент мы и будем считать непосредственной точкой отсчета инцидента.

Полина не слишком умело чистила картошку. Альберт вышел из нужника и, прикурив папиросу, подсел рядом.

- Я могу показаться настырным и прошу простить меня, - издалека начал он, - но я застал лишь конец вашей с Матвеем беседы и, честно говоря, не понял, о чем вы говорили.

- А, фигня. Мы трещали за солипсизм.

- М-м... Не слышал, жаль. А что это? Отрасль науки или высокое искусство?

- Философское течение. Вот прикинь: все вокруг нас существует до тех пор, пока мы его видим. Это так, в примитиве.

- А... а когда не видим?

- А какая разница, на самом-то деле? Ну, будем считать, что когда не осязаем, не видим, не слышим и тэдэ, тогда и нету ничего. Ну вот, например. Днем солнце есть. Ты его видишь, оно есть и для тебя. Ночью ты его не видишь. Значит, его нет.

- Как... нет?!

- Просто. Нету, и все.- произнесла Полина, ставя кастрюлю с кубическими картофелинами на плиту.

- Значит, нет. Ага. Понял! Спасибо, - чуть поклонился Альберт и ушел к себе. А еще через десять минут Матвей принес потрясное вино, которое они с Полиной и выпили под картошку с тушенкой.

К себе ушли они далеко за полночь. Матвей мимоходом заметил, что у Альберта еще горит свет, и отнес ему остатки вина. Застав старого алкоголика за ворохом пожелтевших от времени книг, среди которых выделялись "Краденое Солнце" Чуковского и Большая Советская Энциклопедия, Матвей немало удивился. Альберт на секунду оторвался от чтения, поблагодарил за вино и подарил статуэтку. Матвей с удовольствием принял подарок. Его распирало любопытство, но впереди ожидалась ночь любви, и задерживаться не хотелось. Под утро, перед тем, как погрузиться в самый лучший кинотеатр в мире, к тому же бесплатный - в сны, попросту говоря,- Полина и Матвей, как были, нагишом, выползли во двор покурить. Где, кстати, были замечены Елизаветой Архиповной, которая курила у себя во дворе, раздраженная тем, что ее собственный сонотеатр объявил забастовку. Покурив, все разошлись по спальням. Молодежь уснула сразу, а Елизавета Архиповна так и не сомкнула глаз, и пришлось ей до самого утра довольствоваться литературной версией сериала "Богатые тоже плачут".

Проснулся Матвей от горестных причитаний Альберта где-то наверху. Надев шорты, выскочил во двор, огляделся. Утро выдалось пасмурное, холодные серые тучи застилали небо, вот-вот мог пойти дождь. К бесстыднице была приставлена длинная деревянная лестница, и на верхней ступеньке ее стоял Альберт. Вид его внушал опасение: жиденькие полуседые волосы растрепаны, лицо совершенно красное, безумные глаза навыкате. Левой рукой он нежно обнимал ствол бесстыдницы, правой же раскручивал веревку с кошкой на конце.

- Солнце! Солнце! Я все равно увижу его! Оно есть, есть! Ему же еще несколько миллионов... Есть оно! Я всем докажу! Солнце есть!!- кричал обезумевший Альберт.

- Альберт! Что случилось? - крикнул Матвей.

- Солнце есть, есть! Даже если мы его не видим! Ему еще миллион лет светить! На наш век хватит! Я вам докажу! Я верну вам солнце!

- Альберт, дорогой, перестань дурака валять, очень тебя прошу.вмешался подошедший лейтенант милиции Тенгиз Урбанидзе.- Ты уже немолод, упадешь еще... Слезай скорее, будь так добр.

- никто, вы слышите? Никто никогда не украдет солнце. Я верну его вам. - Альберту наконец-то удалось зацепить кошку за ветку, и он с неожиданным проворством стал карабкаться ввысь.

- Альберт! Вернись, не стоит! Я за вином сбегаю, а там, глядишь, и солнце выйдет!

- Альберт, батоно, не нужно так делать. Слезай скорее, очень тебя прошу!

- Альберт, спускайтесь, я все объясню! - кричала подошедшая Полина, с перепугу перейдя на "вы".

- Альберт, а ты мне пятьсот тысяч карбованцев должен!!! - белугой заревела за забором невыспавшаяся Елизавета Архиповна, по горло сытая семейными неурядицами мексиканских миллионеров. Альберт же лишь рассмеялся и скрылся в кроне дерева. Некоторое время крона тряслась и подрагивала, затем все стихло.

- Нет, с меня хватит! Сколько можно в бирюльки играть?! - воскликнул лейтенант Урбанидзе и замысловато выругался по-грузински.

- Тенгиз, что случилось? - спросил подошедший похмельный участковый Второпяхов.

- Да у старика Альберта белая горячка. Залез на свою бесстыжую. Солнца, мол, нету, и не будет, говорит. Полезу, сниму этого старого... - далее последовал еще один грузинский идиоматический оборот.

- Давай, только смотри, осторожнее. Я тебя здесь дождусь.

Второпяхов стрельнул у Матвея сигарету, с неприятной гримасой посмотрел на Полину, и стал наблюдать за восхождением лейтенанта Урбанидзе. Тот полностью повторил путь Альберта: по лестнице, по веревке, по веткам. Крона заходила ходуном, послышался отборный мат, затем на двор упала милицейская фуражка и снова наступила тишина.

- Тенгиз! Тенги-из!- позвал Второпяхов после недолгой паузы. Ответа не последовало. - Черт знает, что такое... Тенгиз!!!

Через минуту крона снова затряслась, через полторы Урбанидзе уже спустился по веревке и начал стремительно спускаться по лестнице. Оказавшись на твердой земле, он вздохнул с явным облегчением. Второпяхов протянул ему фуражку, Урбанидзе посмотрел на нее с полным непониманием, затем окинул пустым взглядом участкового и водрузил убор на голову, но козырьком назад.