Дмитрий Сорокин - Таки, братья, там и правда, хорошо

Я описываю весь приключившийся со мной наворот спустя две недели , когда я худо-бедно отошел от самого чудовищного облома в своей жизни и могу хотя бы здраво рассуждать. Как обычно, всему виной была любовь.

Я, было дело, всерьез увлекся одной симпатичной девицей, и после долгого моего над ней нависания она, наконец, смирилась со своей участью. В тот вечер я покинул дом, направляясь к ней. Далее я буду излагать события как бы календарно.

22 января, Пятница.

В одиннадцать ( или без чего-то там) вечера я вышел из дома. По дороге купил пачку сигарет, традиционную бутылку водки и любимую бутылку пива. В 23:25 (я точно помню) я вышел из метро "Новые Черемушки" и стал терпеливо дожидаться своего автобуса. Мне нужен был самый страшный московский автобус -666-ой.

На остановке стояли еще несколько молодых людей, курили; двое ребят в сторонке попивали пиво, и по раздутости их сумки можно было сделать уверенный вывод, что пива у них - еще, по меньшей мере, ящик.

Где-то без двадцати двенадцать пришел долгожданный автобус. Вид его привел меня в восторг - он полностью соответствовал номеру маршрута. Кабина была увешана цепями и изображениями черепов, костей, перевернутых звезд и крестов. Сам водитель был длинноволосым парнем лет двадцати пяти в косой кожаной куртке, на которой сзади нитрокраской была сделана неубиваемая надпись :" I URAL DAVIDSONЪ".

Кроме меня в салоне оказались еще три парня ( двое из них - с пивом.) и три симпатичные такие девушки. Впрочем, парнишка, не располагавший божественным напитком, вскоре вышел.Вот после этого-то все и началось.

- Братки, придется отклониться от маршрута, мне бензин нужен.- сказал водитель.

- О'кей - ответил за всех я, достал свое пиво и под предлогом отсутствия у меня открывашки пошел знакомиться со своими попутчиками. Через две минуты мы все шестеро уже пили пиво и непринужденно болтали. Кто-то ( кто именно, уже не помню), догадался отнести пару бутылок водителю, и он включил музыку. Не знаю, что побудило меня посмотреть на часы. Они показывали 23:59.Мы ехали по пустынной улочке, с обеих сторон которой стояли то ли заводы, то ли базы. Внезапно послышался громовой крик водителя:

- С дороги, идиоты,... вашу мать!!!- после чего все вокруг погрузилось во тьму. Минут на несколько. Потом водитель удивленно завопил:- Братки, песок!!!

- Что...песок?- рыгнув, переспросил я.

- Кругом песок, мать его! - он остановил автобус, открыл двери и выскочил на землю. Мы последовали его примеру и увидели, что вокруг, насколько хватает глаз, простирается песчаная пустыня. Послышалось несколько крепких выражений, означающих крайнее удивление.

- И что теперь делать? - спросила самая скромная (ах, как все относительно в этом мире!) из девушек, по имени Катя.

- Ночью я здесь не поеду! - категорично заявил водитель и достал из кабины несколько бутылок пива и нехитрую снедь.- Раз уж мы попали хрен знает куда, давайте хоть поужинаем.

Как ни странно, но у всех, даже у девчонок, оказалась с собой какая-нибудь еда либо выпивка. Ужина, сразу скажу, не получилось. Сложилась капитальная пьянка. В процессе поглощения выпивки и закуски (не путать с едой). выдвигались разнообразные версии нашего пребывания в пустыне. Причем все, уж не знаю, почему, тешили себя надеждой, что это не Каракумы, а хотя бы Сахара.

Вскоре Паша и Женя, нахлебавшиеся за день пива, ушли на бархан спать.Наш доблестный водитель Вервольф ( он так представился) полез в заначку за последней бутылкой пива, но тут же прибежал обратно, безумно хохоча и тряся пачкой стодолларовых купюр. Он ничего не объяснял, только все смеялся и повторял:

- Там их много! Там их много!...

Вполне понятно, что все остальные в полной мере изъявили желание поживиться баксами на халяву, и тогда дергающийся палец истеричного Вервольфа указал нам на автобус, а сам водитель сумел выжать из себя лишь слово "там".

Глава 2. Ночь в пустыне.

Мы вломились в автобус и обалдели: задняя площадка была до потолка завалена пачками стодолларовых бумажек! Там было миллионов несколько долларов, и это было огромное богатство!В отличие от Вервольфа, которого, кстати, пришлось уложить спать во избежаниеразрушения его нервной системы, мы не стали шуметь и смеяться.Мы вернулись к месту нашей трапезы.

- Диего, а ты, часом, не голубой? - спросила меня вдруг Вера, невысокая брюнетка, способная одним взглядом заставить закоренелого гомосексуалиста поменять ориентацию.

- Нет, а почему ты спросила об этом?

- Я тебя почему-то совсем не боюсь.- кокетливо заявила она и, потягиваясь, попросила:- а расскажи что-нибудь...

И тогда я им рассказал.

СКАЗКА

про Белого Бычка и Великую Римскую Империю.

В глубокой древности, в Римской Империи, в городе Риме, в великолепном дворце на Палатинском холме жил-был кесарь Сечений. Хорошо жил-был. Нормально себя чувствовал. Ничего не поделаешь, кесарь, как-никак. И приснился Сечению однажды сон знатный, смысл которого сводится к тому, что необходимо ему добыть быка совершенно белого, а уж бык этот обеспечит процветание всей империи в целом и его, Сечения, в частности. Наутро императорские гонцы были посланы во все части света. Прошло какое-то время, и стали они возвращаться с пустыми руками.А посланный в Египет и вовсе не вернулся, как и посланный в Иудею. Последний, однако ж, возвратился. Правда, поздно: когда всех остальных гонцов уже сожрали львы на играх. И принес он весть радостную: таки, есть белый бычок! В святой земле Израиля, в Иудее, то есть. Только хитрые и до денег жадные иудеи заломили за него столько талантов золота, сколько весит Иерусалим со всеми жителями. И разгневался тогда кесарь Сечений, и послал он в Иудею печально известный Шестой Средиземноморский легион.

... Раннее-раннее утро. Под стенами Иерусалима стояло иудейское ополчение. Ждали римлян. Вскоре показались и они. Легион, ощетинившись сариссами, шел четкими фалангами. Впереди на белом коне гордо ехал храбрый консул Трепанаций Череп, известнейший в мире антисемит. Подъехав метров на пятьдесят, бравый Трепанаций остановил легион, взял мегафон и прокричал:

- Эй, вы, жидовские морды! Давайте сюда эту вашу белую сионистскую скотину, а не то мы разворотим к чертям собачьим всю эту вашу масонскую контору!- он указал на Иерусалим.

- Тг'епанаций! - отвечал ему иудейский военачальник,- Клянусь субботой, ты не войдешь в гог'од!

Потом, как полагается, случилась драка, и быка, конечно, отняли. Одноглазый Трепанаций привел животину в Рим. На триумфальной арке кесарь Сечений повелел выбить исторические слова триумфатора: "Хитрей еврея зверя нет!". Надпись имела двоякий смысл: мать храброго консула была еврейкой. По случаю славной виктории был устроен симпозиум, да такой, что у многих от переизбытка фалернского еще неделю трещали головы. А вместе с похмельем пришли и неприятности ( беда не приходит одна, сами понимаете).Некий греческий моряк Феррооксидий вломился в Сенат да и разогнал его к чертовой матери. Кесарь Сечений почтил память безвременно разогнанного сената продолжительным запоем за компанию с Трепанацией Черепом, который ни в чем не хотел отставать от своего императора. Потом в Риме случилось восстание рабов, гладиаторов и примкнувших к ним иудеев под предводительством отважного Динама. Последний, в свою очередь, всюду таскал за собой красавицу-жену, коей имя было Торпеда, и которая, по слухам, подобно Венере, вышла из пены морской. Но, с Юпитеровой и Трепанациевой помощью, бунт подавили. Особо отличился все тот же моряк Феррооксидий, который и пал в генеральной баталии. В его честь потом назвали броненосную трирему.