Федор Сологуб - Том 3. Слаще яда
- Название:Том 3. Слаще яда
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Интелвак
- Год:2002
- Город:Москва
- ISBN:5-93264-022-7, 5-93264-024-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Федор Сологуб - Том 3. Слаще яда краткое содержание
В томе представлены малоизвестные произведения Ф. Сологуба: впервые издающиеся в наши дни роман о радостях и скорбях любви «Слаще яда» (1912) и продолжающие интимно-лирическую тему рассказы двух циклов: «Книга превращений» (1906–1908) и «Книга стремлений» (1901–1911). Настоящий том из числа тех, что открывает забытые страницы наследия выдающегося мастера русской словесности, подтверждая суждение о нем Александра Блока: «В современной литературе я не знаю ничего более цельного, чем творчество Сологуба»
http://ruslit.traumlibrary.net
Том 3. Слаще яда - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Евгений слушал ее с принужденною улыбкою и думал: «Надо ее отучить от этой риторики дурного тона». Он говорил насмешливо:
– Все это прекрасно, но я хочу есть и пить и рассчитывал, что ты меня накормишь и напоишь. Ресторанчики поднадоели, а у тебя готовят, надо признаться, превкусно, хоть иногда и тяжеловато.
Шаня краснела, вздыхала и принималась кормить Евгения. Когда он насытится и ляжет на диван, мурлыкая и жмурясь от приятной сытости и легкого хмеля, Шаня становилась перед ним на колени и молила его:
– Люби меня, Евгений, люби меня! Ты – мое божество, я – твоя раба, люби меня!
– Я тебя люблю, – вяло говорил Евгений. – О чем же ты просишь? Ты ломишься в открытую дверь.
Шаня слегка вздрагивала от этих рассудительных слов и говорила страстно:
– Моя любовь наполнила весь мир, зажгла все светила. Она не может возрасти, и ее самое погасание еще озарит блаженством все земные жизни. И в ответ на этот всемирный огонь один зов, одно только требование: люби меня!
– Все это очень мило, – говорил Евгений, – хотя немножко слишком высоко. Должно быть, ты начиталась каких-нибудь выспренных поэтов. Но не могу же я все любить да любить. Мне и некогда, наконец. Надобно учиться.
Шаня говорила с кротким упреком:
– Я сгораю, а ты только учишься. Люби меня, – и я дам тебе полнотузнания.
Потом, прижимаясь к нему, она чувствовала, что отдается могучему потоку, движущему системы звезд, и ей казалось, что ее любовь охватывает все миры, вмещает в себя все чары, все обаяния, всю власть и потому непреодолима.
Когда же ночью она ощупывала под подушкою холодное дуло револьвера, эта уверенность в несокрушимости любви сладко убаюкивала ее, и она шептала:
– Сильнее смерти.
Просыпаясь, она думала иногда об Евгении: «Да ведь он маленький и ничтожный!»
Как темное обольщение кошмара, вспоминалось ей грубое сравнение Леснова, – и Евгений представлялся ей малюсеньким насекомым, ползающим по ее груди. Она гнала от себя этот гадкий образ, – и тогда Евгений представлялся ей золотисто-желтою пчелою, а она в поле расцветала красивым синим аконитом: пчела к ней льнула, и в ее медоносное сердце вонзалось пчелиное жало с жуткою болью.
Шаня вставала с постели при свете крохотной лампады, молилась на коленях и плакала. И потом думала долго, и горьки были ее мысли. Казалось ей, что так и должно быть, что в план мировой трагедии вкралась роковая премирная ошибка, и потому мечта о солнечно-ясном герое все не оправдана: бедное сердце, отравленное высокою мечтою, должно вечно творить прекрасных кумиров из слишком низменного материала.
Шаня становилась опять на колени перед иконою и говорила:
– Икона творит чудеса, – о, кусок дерева! То, что создано человеком, что овеяно его верою в чудеса. А я от живой иконы захотела чудес, – от человека, созданного всемогущею силою, овеянного тайною всемирного устремления. И чудеса будут, будут, будут!
У Шани сидел дядя Жглов. Он пил чай с абрикосовым вареньем и хмуро поучал Шаню, как жить на свете, как ладить с людьми и как делать земляничную наливку. Шаня внимательно по-видимому слушала. А сама думала о своем: как любить, как побеждать любовью, как из человека творить себе кумир.
Пришел Евгений и, как только увидел дядю Жглова, так сейчас же нахмурился и погрузился в дурное настроение. Он первый раз встретил Жглова у Шани.
Встреча была натянутая. Евгений и дядя Жглов говорили друг другу колкости.
Скоро дядя Жглов ушел, и Евгений дал волю своему раздражению. Он злобно говорил:
– Я не хочу, чтобы ты его принимала!
Шаня, зараженная его злостью, сердито сказала:
– Ну уж это ах, оставьте!
Она сама почувствовала, что слова ее звучат вульгарно, и от этого еще больше рассердилась. Евгений закричал:
– Я тебе запрещаю! Шаня сказала презрительно:
– Вот еще новости! По какому это праву?
– Как по какому праву! – кричал Евгений. – Ты этого не знаешь? Я отказался от надежд на блестящую карьеру, – мне тебя довольно. Если бы я женился на Кате, то ее родственники живо бы меня вытащили. Ты должна это ценить.
Шаня, чувствуя, как все сильнее вскипает в ее сердце злость, спросила:
– Ну и ценю, так что же из того? Евгений сказал внушительно:
– И потому я решительно запрещаю тебе принимать у себя этого господина, который позволил себе такой поступок со мною.
Шаня кричала:
– Ты не можешь мне этого запрещать. Я тебе не раба. Я принимаю, кого хочу, и буду принимать. Буду, буду, буду!
Ее неистовые крики казались Евгению нахальными. Раздражали мучительно. Хотелось за горло ее схватить. Евгений покраснел, глаза его сделались жесткими и колючими, и он вдруг ударил Шаню по щеке.
Шаня тихонько вскрикнула, заплакала, замолчала и отошла в сторону, закрывая лицо. Опираясь на невысокий шкапик, она стояла и плакала.
Евгений сразу очнулся и почувствовал острую жалость и раскаяние. Он робко подошел к Шане. Говорил тихо:
– Шанечка, милая, прости. Ну пусть он ходит. Только бы лучше мне с ним не встречаться.
Когда Евгений уходил, они попрощались нежно и смущенно.
Шаня вспоминала об этой пощечине без зла. Почти рада была ей. Думала: «Он ревнует, не хочет никому меня уступить. Ревнует даже к дяде, – значит, любит сильно».
С каким-то странным, жутким сладострастием вспоминала Шаня эту пощечину. Ее томил стыд сладострастных мечтаний.
Захотелось Шане испытать, хочет ли Евгений, чтобы она стала его женою. Наивное придумала она средство. А потом и сама увлеклась им.
Шаня просила Евгения:
– Закажи мне визитные карточки с твоею фамилиею, Александра Степановна Хмарова.
Евгений хмуро сказал:
– Ну, вот каприз! Зачем тебе это понадобилось теперь? Никто этого не делает, не носит до свадьбы фамилии мужа. Разве это можно?
– Да почему же нельзя? – спросила Шаня.
– Это и законом запрещается, – говорил Евгений. Шаня умоляла неотступно. Наконец Евгений сказал:
– Хорошо, закажу.
Через несколько дней он пришел и подал Шане картонную коробочку. Сказал, смущенно улыбаясь:
– Ну вот, я заказал.
Шаня покраснела от радости. Руки ее задрожали. Она быстро открыла коробку и прочла верхнюю карточку: «Александра Степановна Самсонова».
Шаня багрово покраснела, заплакала и бросила карточки в лицо Евгению.
Евгений пытался уговаривать ее:
– Ведь все равно нельзя. Ведь только одни недоразумения будут, если ты будешь называться Хмаровою.
Шаня опять принялась упрашивать:
– Женечка, да ты только потешь меня. Ты мне поверь, – я не буду трогать их до свадьбы.
Напоминание о свадьбе всегда бывало мучительным для Евгения. Говорило о чем-то обязательном, о цепях какого-то долга. Он хмуро отказал.
Шаня просила на коленях. Плакала. Угрожала. Добилась-таки своего: Евгений заказал ей карточки со своею фамилией).
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: