Дмитрий Стахов - Арабские скакуны

- Среди виртуальных брокеров более сильных раз-два и обчелся, - сказал канадец. - Можете мне поверить. Да-а? Сергей великолепно понимает рынок. Именно - понимает. А теперь понимание для многих анахронизм. Теперь вообще все изменилось. Когда мы начинали, все было другим, да-а? - он вытащил большой несвежий платок, видимо, тот, о который полутайком вытирал пальцы после нашего рукопожатия, и громко высморкался.

Холуй с отсутствующим видом жевал жвачку и, словно конь, прядал ушами: шереметьевские или ополоски из всяких там органов, или продолжающие находиться в штате - в любом случае профессиональные навыки не пропиваются. Рынок, понимание - всё это было мне так чуждо. И потом мне не надо было пить пиво, не надо было прокладывать пиво рюмкой водки - только одну, только одну! - так гундел Иван, сам выпивший почти всю бутылку, - не надо было наедаться стряпней Иосифа, жир плавал по поверхности ерша, хотелось пройтись по свежему воздуху, по аллее парка, сесть на лавочку, закинуть ногу на ногу, а тут - суета, запахи, нервы. Какие брокеры? У меня убили сына!

- Мы ждем кого-то еще? - канадец пыхнул своей трубкой, и во все стороны полетели искры.

- Да, - ответил я, стараясь дышать в сторону. - Мне поручено встретить еще троих, но как они выглядят - не знаю. Знаю только, что один из них, вернее - одна, слепая, слепая девушка.

- Сзади вас стоит девушка, и она, как мне представляется, слепая, понизив голос сказал канадец. - Она стоит уже давно, и я думал - она с вами, да-а?

Я обернулся. И действительно - за моей спиной стояла девушка, вся в черном, в черных круглых очках, непроницаемых, пустых, пугающих. Темно-рыжие, почти красные волосы, сплетенные в косички, похожие на десятки мягких шерстяных нитей, торчали вверх и вместе с накрашенными пурпурной помадой губами - нижняя губа упорная и своевольная - резко подчеркивали белизну кожи, высоту скул.

- Вы говорите по-английски? - спросил канадец.

Я не ответил: облик девушки был завораживающим.

- Вы говорите по-английски? - повторил канадец.

- Скорее нет, чем да, - сказал я через плечо.

- Доверяете спросить? - и канадец тут же, через мою голову, поинтересовался - кого девушка ищет? - а девушка чуть дернулась, чуть повернулась и - ответила. У нее был низкий, мелодичный голос, она как-то пришепетывала в конце фразы.

- Она говорит, что нашла вас сама, почувствовала, что здесь стоит тот, кто нужен ей и ее друзьям, - канадцу нравилось быть переводчиком. - Ее друзья сейчас придут: у Тима расстройство желудка, он в сортире, Алла делает какие-то звонки из автомата, так как ее мобильный здесь почему-то не работает.

Канадец кончиками пальцев взял меня за локоть:

- Они тоже работают с Сергеем?

- Они работают со мной. Если не возражаете, я уделю им немного времени. Не в ущерб вам.

- Нет проблем, - канадец был сама любезность, - нет проблем.

Мне захотелось сказать ему что-то доброе, но тут к нам подошел Тим. Еще метров за пять было ясно, что этот человек Тим и никто другой: здоровенный, шорты со множеством карманов, белые гольфы, куртка с капюшоном, за спиной маленький плотный рюкзачок, очочки в тонкой металлической оправе. Американский студент. Провинциальный университет. Спорт, участие в экологическом движении, медитирование. Растительная пища. Поиск себя. Нахождение. Разочарование. Озарение: найденное не есть подлинное, найденное - ложное. Вновь поиск. И так - до бесконечности, до диплома или диссертации, женитьбы, рождения первенца, начала выплат по кредитам за дом. Будущий провинциальный толстожопый адвокат подошел к нам и взял слепую под руку. Та скривилась и послала его в задницу.

- Она сказала ему: отвали! "Фак" в данном случае совсем не тот "фак", что в русском языке - продолжил переводить и теперь уже комментировать канадец. - Так иногда ругается моя дочь...

- Я разбираюсь в факах, - сказал я. - На это моего знания хватает...

А на лице Тима ничего не отразилось. Он лишь погладил слепую по предплечью. Смирение и покорность. Бутылка пива в субботу и то много. А слепая шипела и шипела.

- Она спрашивает, почему нас двое, ведь Ма говорила, что будет только Па. И, если нас все-таки двое, а вы - это Па, то кто такой я? - канадец достал кисет, свежую трубку, горячую спрятал в кожаный чехол, из кисета вытащил щепоть темного табаку и с наслаждением понюхал. - Она говорит, что я, наверное, ваш слуга. Тот, кто омывает ваши ноги и утром выносит судно. Я - ваш бой.

- Так и говорит? - мысль о том, чтобы у меня в услужении канадский миллионер советского происхождения, на родине делавший деньги на финансовых пирамидах, в стране кленового листа - на продаже мифических инвестиционных продуктов, была столь заманчива, что я улыбнулся.

- Так и говорит, - канадец заметил мою улыбку, поднял брови, начал набивать трубку. - А еще просит извинить за то, что говорит сама, без вашего на то разрешения. А вы можете разрешить, а можете и запретить. Она же обязана отвечать на все ваши вопросы и выполнять все ваши распоряжения. Любые. И обкакавшийся Тим, разумеется, тоже. И звонящая Алла тоже. Вы, оказывается, очень важная персона. Как сейчас принято говорить в России? Крутой? Вы - крутой? Я, простите, не знал, да-а?

Тут я обратил внимание, что Тим еще ни разу не посмотрел мне в глаза. Будто я пахан, глава клана, раджа, великий хан. Я хотел было сказать Тиму, чтобы он расслабился, чтобы чувствовал себя нормально, что ни Ма, ни Па ничего ему плохого не сделают, да и слепой я хотел сказать что-то ободряющее, но тут возле нас затормозила яркая оранжево-красная комета с зеленым хвостом, третья, последняя из присланных Машкой особей, плотная бабенка в красной дутой куртке, оранжевых клешеных штанцах, с зеленым шарфом вокруг шеи. Загорелая. Глазастая и ротастая, с раздувающимися ноздрями. Огонь. Ураган. Ее, судя по всему, звали Аллой.

- Здравствуйте! - сказала она - конечно же! - на чистейшем русском. Вас нашла Дженни? Я знала, я знала, она найдет! Ма нам сказала, чтобы мы не беспокоились - ведь с нами летит Дженни, с Дженни мы никогда не пропадем, Дженни всегда всё видит, то есть - всё чувствует. А тут еще у Тима расстроился желудок. Я, лишь только увидела, как Дженни взяла след, пошла звонить Ма, что все в порядке. Вы ведь Па? О, это Па! Па! Благословите меня, Па! - и тут Алла опустилась передо мной на колени.

Вокруг снимали клиентов занимающиеся частным извозом то ли прапорщики-отставники, то ли неудачники-боксеры, мимо дефилировали индусы и греки, французы и поляки, толпой шли двухметровые баскетболисты, которых встречали с цветами маленькие детишки в форме скаутов, какие-то бляди спорили с явным педрилой, руководителем блядской делегации то ли в Дели, то ли в Афины, то ли в Париж, то ли в Варшаву, о том, когда им выдадут командировочные, лбы в черных костюмах раздвигали толпу, чтобы дать дорогу своему боссу, человеку с чудовищной, почти лежащей на обросших жиром ключицах челюстью, модная певица шла одна, с сумкой через плечо, синяк украшал ее скулу, чулок был порван на колене, певица грызла ноготь и шмыгала носом, из динамиков прорывалась речь диктора-информатора, но она забивалась звуками из большого, вмонтированного в некое подобие столба телевизора, а там, в телевизоре, ушастый телеведущий, щурясь сквозь очки, говорил о войне, о войне, о войне, а везде, на всех картинках из этого телевизора, были одни и те же ландшафты, одни и те же типажи, одни и те же слезы, кровь и пот. А канадец, миллионер и жулик, торговец оружием-недвижимостью-воздухом-будущим, стоял во всем этом, курил ароматный табак и смотрел, как какие-то совершенно завернутые персонажи, прилетевшие вместе с ним из Лондона на одном самолете, несут несусветную чушь, как бухаются на колени и просят их благословить человека, который никак, ни при каком раскладе не похож на того, кто может благословлять.