Михаил Пришвин - Том 6. Осударева дорога. Корабельная чаща

Образ Медного всадника – есть образ необходимости общественного «надо», через который должен пройти каждый человек и сама стихия. Медный всадник – образ надличный; он прав в своем движении, и он не будет мириться, а с ним будет мириться «стихия» путем рождения Личности. Примирение состоит в том, что Личность приносит с собой новое измерение всех ценностей, создаваемых Медным всадником.

Пришвин настойчиво разграничивает понятие личности как творческой силы в обществе и индивидуальности как рядовой составной его единицы.

Пришвин вводит новое понятие – Начальника как синонима Личности. Если человек обретет в себе такую силу своего внутреннего «начальника», ничто не может отнять у него достоинства и свободы – ни люди, ни обстоятельства. Свобода – это результат внутреннего усилия.

Все эти размышления Пришвин пытается вложить в свой роман, в его центральный образ наивного чистого мальчика, в историю его внутренней борьбы с самоволием за истинную свободу – за поиски своего внутреннего «начальника» и подчинения ему. Жизнь в ее начале и есть чистое желание каждой твари, ее «хочу». Жизнь права в своем желании, но правота ее, не окрашенная подвигом, прекрасна только в ее простоте, в самом начале всех начал – в «без-мысленном» младенце. Задача человека и состоит в том, чтобы в результате своего жизненного подвига родился внутренний «ребенок» – жизнь личности в высшем ее качестве.

Характерны два эпиграфа, намеченные автором к «Осударевой дороге»: первый – «Ужо тебе, Строитель!» и сменивший его второй – «Да умирится же с тобой и побежденная стихия» («Медный всадник»). Вся дальнейшая история создания романа есть, по существу, борьба этих сменявших друг друга эпиграфов. «Эта работа моя, – писал Пришвин в дневнике 14 мая 1948 года, – является и проверкой мне самому, и покажет она, кто я такой, дерзнувший без Вергилия странствовать по аду.

Если только выйдет из этой работы книга, остающаяся надолго, как остался мой „Колобок“ или „Жень-шень“, то я завещаю в посмертное издание к „Осударевой дороге“: „Аще сниду во ад – и Ты тамо еси“.

Пусть эти слова и будут вести меня вместо Вергилия, вести и охранять. Я буду повторять их, пока не кончу работу».

Было бы ошибкой предполагать, что Пришвину свойственна отвлеченная морализация, упрощение всей сложности общественного исторического процесса. И в начале своего литературного пути он понимал и предчувствовал неминуемость таких столкновений в поисках общественной правды, которые потребуют самоотвержения со стороны человеческого «хочется».

Поединок Робинзона с «бесчеловечной» природой интересен писателю главным образом в свете той цели, во имя которой он ведется – во имя возвращения в человеческое общество: «борьба с природой как дорога к другу».

В поисках новых материалов для воплощения своей идеи Пришвин едет в 1933 году снова на север, на места своих первых путешествий, в край непуганых птиц. Это возвращение писателя на свою духовную родину можно считать вторым крупным рубежом в его писательской жизни. И если первая поездка на север в 1906 году была источником творчества Пришвина до 30-х годов, то поездка 1933 года имела не меньшее значение для всего его последующего творчества.

В эту поездку на север Пришвин уже не нашел прежнего «края непуганых птиц». Край этот остался только в его книгах. Все здесь сместилось и пришло в движение – и люди и природа. На месте прежней петровской Осударевой дороги, следы которой еще застал Пришвин в 1906 году, идет строительство канала. Старый мир сталкивается с миром людей-преобразователей, и понять большой смысл этого столкновения – становится задачей Пришвина.

В 1934 году Пришвин публикует две книги очерков о севере под прежними названиями: «В краю непуганых птиц» и «Колобок». По существу, это новые книги, в которых рядом с очерками о поездке па Беломорский канал, названными автором «Отцы и дети», вмонтированы для противопоставления старого с новым некоторые главы из его книг о севере 1906–1908 годов.

В очерках уже намечаются образы главных героев и других действующих лиц, существенные детали будущего романа «Осударева дорога».

Отсюда начинается наметка романа. Не хватает еще лесных материалов, и Пришвин в 1935 году едет по реке Пинеге в «немеряные леса». Очерки «Берендеева чаща» – это лишь попутная работа при собирании материалов для будущего романа, писать который автор начинает в 1937 году.

Первые главы с четкой экспозицией лиц, местом действия, со сформированным сюжетным началом Пришвин публикует под названием «Падун» в 1939 году в первой книге журнала «Молодая гвардия». Однако после этого работа приостанавливается. По словам автора, ему не хватало в то время материала для изображения положительного героя (Сутулова) и центрального женского образа – Марии Улановой, живые прототипы которых были в последующие годы встречены, о чем имеются подробные записи в дневниках.

Писателю не хватало также материалов для изображения картины разлива, затопления – центральной картины всего романа. Поэтому в 1938 году ранней весной Пришвин уезжает под Кострому в «край дедушки Маэая» на весеннее половодье и после этой поездки пишет «Неодетую весну». В ней, как и в опубликованной в 1943 году «Лесной капели», мы находим варианты фрагментов к тексту «Осударевой дороги»: в «Неодетой весне» – главы «Землеройка» и «Крот», в «Лесной капели» – новеллы «Строительство канала» и «Сказка».

В 1941 году Пришвин вновь приступает к работе над романом. Но начавшаяся война прерывает работу. В эвакуации Пришвин пишет «Рассказы о ленинградских детях» и «Повесть нашего времени», казалось бы, далекие по своим сюжетам от «Осударевой дороги». Но и в них, независимо от замысла автора, раскрывается ряд тем, поставленных в романе; например, в «Повести нашего времени» – тема правдотворчества, в «Рассказах о ленинградских детях» – тема ребенка, несущего в себе силы возрождения и для взрослых людей.

В 1945 году Пришвин пишет «Кладовую солнца», утверждающую, что «правда есть суровая вековечная борьба людей за любовь».

«Но самая главная радость от „Кладовой солнца“ мне была в том, что этой сказкой наконец-то мне открылся выход от маленьких вещей к большому сказочному роману», – отмечает Пришвин 4 октября 1947 года. И действительно, «Кладовая солнца» была закончена, и этим же летом начинаются новые записи к «Осударевой дороге». Эта работа вызывала так много размышлений, образов, что они не вмещались в ткань романа и требовали постоянных дополнительных записей в дневниках:

«Мой роман потому так убийственно медленно движется, что требует для постройки своей колоссальное количество лесов. Я думаю, что если вдруг явился бы охотник собрать в единство все эти леса, то ценность их намного превысила бы ценность романа. Леса эти образовались из-за того, что я не могу мыслить без записи при помощи пера. А через некоторое время во мне самом появляется фильтр для отбора правильных мыслей и их изменений» (1948).