Александр Башкуев - Храмовник

Я тряхнул головой, отгоняя преследующее меня видение. Там внизу ползут танки. Наши, - Т-62. И я ловлю передний из них в перекрестье, а в шлемофоне: "Алекс, прикрой нас! Фойер, Алекс, фойер!" И я стреляю, а наши танки бьют в меня прямою наводкой и - некуда спрятаться. Я высокий - мне не удобно, приходится скособочиваться, а от выстрелов башню дергает и в горле першит от едкого дыма, а наши ползут на меня и в шлемофоне: "Алекс, гут! Гут! Фойер! Фойер!" И я вижу, как из одного из боковых танков - вдруг вырываются клубы черного дыма и появляются крохотные человечки и кто-то совсем рядом долбит по ним короткими злыми очередями... Потом страшный удар и огромное синее небо и меня тащат в пятнистой плащ-палатке немецкого бундесвера неизвестно куда и какой-то мужик, мешая немецкую и английскую речь, бежит рядом, крича: "Руссише швайне! Гут, Алекс, Гут! Вир стоп зем! Верштеен?! Кэн ю хир ми? Ви стоп руссиш бастардз!" А я лежу и думаю Господи, неужто я только что - вот этими вот руками, - в НАШИХ?!

Надо меньше пить. Надо - меньше пить... Черепицею шурша, крыша едет не спеша. Я как будто очнулся.

Оля уже стояла рядом со мной, протягивая мне мое старенькое пальто из "верблюжки". Я не стал его надевать. Перебросил его через руку и пошел, чуть тиская Оленьку к выходу с нашего "секретного" этажа. В нашем банке весь директорат - на этаже без окон. Без окон, без дверей - полна ж... огурцов! Вы не поверите, господа, но это - ножницы! А верней - вилы. Не к добру меня сегодня так развезло...

В подземном гараже водила наш уже закемарил - так долго работаем. Ленка села к нему, а меня Оленька загрузила на заднее кресло. Ленка сказала один раз:

"Горе ты мое, тебя теперь приходится вместо груза возить! Чтоб, ежели остановит кто - разгибать тебе пальцы".

Пора объясниться. Я - местный паблик рилэйшенз. Ежели нужно какого-нибудь буржуина в дым напоить - Граф. Ежели нужно сказать: "Ты че, братиша?" - опять Граф. Нужна огромная гайка к верному танку - я вывезу вам ее в моем партбилете. Нужна микросхемка к буржуинистой загогулине - я ввезу ее в моем каблуке. Шучу.

Что я - сявка, - самому лажей руки марать? Я - паблик рилэйшенз. Вы мне оффишиал риквест, я вам - гайку. А уж кому я башляю - лучше и не догадываться.

Хотите знать с какого именно НАШЕГО танка какой именно НАШ прапор ее только что открутил?! Вам это надо?! Еще раз ласково спрашиваю, - вам это надо? Ну и все. Вот и весь - паблик рилэйшен!

Тем временем мы доехали до нашего дома и нашего старенького двора. Секьюрити на воротах заглянули к нам в нашу машину, посветили нам всем в лицо маленькими фонариками и дали отмашку для ребят в будке с кнопкою для шлагбаума. Летит стая напильников. А где тут у них главный шлаг-БАМ?! Что-то хреново мне нонче... Видно, к дождю.

Когда машина остановилась у моего подъезда, Ленка повернулась к нам, посмотрела на нас с Оленькой и сухо произнесла:

- "Я скажу гувернантке, что Маша нынче у нас. С девочками. Проводи... Не дай Бог - сунет себе ствол в рот. С него станется..."

Маша, - это наша с Олькой общая доченька. А еще у меня есть Наташа общая с Ленкой. Я заделал ее перед тем, как меня выперли из аспирантуры. В армию. Только Ленка мне этого не сказала и родила девчоночку без меня. А сама вышла замуж за своего опарыша. И родила еще одну девочку.

Я, когда прибыл из армии, просил ее - вернуться ко мне. А она откуда-то знала - где я работаю и то, что у меня впереди Карабах. Ленка спросила, - хочу ли я сделать ее вдовой второй раз? В первый-то она меня уже однажды - оплакала...

И я сделал еще одну девчоночку - Оленьке. А замуж - она сама не пошла. Сказала, что так для нас для всех - лучше. Вот и вышло, что девки мои растут в одном доме - на одной лестничной клетке от двух разных баб. И ни одна из них за мною не - замужем...

Работа у меня - специфическая. Неровен час, - не женой, но - вдовой любую из них могу сделать. Поэтому Ленка живет в законном браке с нашим же одноклассничком - Пашкой-опарышем, а у Оленьки... Бывают иногда мужички. Иногда - я. Но чаще, - она у меня. Ежели Ленок не в постели...

Девчонки уже почти взрослые, - тяжко всем нам в глаза им смотреть. Так и живем. На три дома. С гувернантками...

Впрочем, - с гувернантками я - ни-ни. Должны ж быть хоть какие-то в жизни приличия. Со служанками, - это все равно что стать папашею Карамазовым на старости лет! Нет уж... Блудить - так в своем кругу. Среди равных. А от голытьбы - одни Смердяковы.

Покажешь им штуку баксов - они и готовы по-всякому. Не катит. Все, что чересчур в жизни просто - не катит. Не спортивно.

А кроме того... Я - однолюб. Я Люблю мою Ленку. Мне здорово Спать с Оленькой, - лишь одна она меня понимает. А со шлюшками разными... Много их. Не катит.

Оленька довела меня до двери моей (а может - нашей с ней?) хаты, завела в дом и я сразу же на пороге стал ее тискать и заголять. Она была в шубе и пока я добрался до ее сладкого тела, мы с ней получили немалое удовольствие.

А потом мы забрались в постель и славненько трахнулись.

Алеф

Маг

The Pretender

Le Bateleur

Der Gaukler

Цикл Воли - Зарождение

Поселок Мальчики - 1925 год

Всякий раз мне снится все тот же сон. Вечер, наша усадьба, матушка и моя сестра Аннхен играют в четыре руки. Камин по случаю нехватки дров заделали железной заслонкой и теперь там не видно огня. Слышно лишь - как шумит что-то этакое, как живой зверь, и через тонкие щелочки видно что-то ослепительно алое.

Мы все теперь живем в двух больших комнатах - по обе стороны от былого камина. Мы - я, мама, сестра и мамин брат - дядя Арнольд, а в другой две семьи наших слуг. Бывших слуг.

Русские все разбежались, говорят - день-два и обязательно придут комиссары... У нас остались лишь немецкие слуги. Странная вещь, - это уже третий дом, коий я называю моим.

Когда-то мы жили в Митаве - столице Курляндии. Потом началась Война, русские отступали и всех нас в 1915 году выселили на восток. Боялись, что мы перейдем на немецкую сторону.

Мы переехали в Санкт-Петербург, где у нас был "русский особняк" на Каменном острове. В "маленькой Курляндии", как ее называли. В 1917-ом сразу же после Февральской - нас выселили и оттуда. Как - "неблагонадежную нацию".

Тогда мы переехали сюда - под Петрозаводск в наш "охотничий домик". Все говорят, что и отсюда пора уезжать - по соседним домам рыщут комиссары с чекистами и... убивают всех наших. Но мама не хочет никуда ехать. Говорит, что дома (все мы по сей день зовем Германию - "домом") еще хуже. Наша собственная - немецкая мразь учинила там революцию почище русской! Убивают всех офицеров, глумятся над женщинами, - страшно...

Да и... Мама ждет домой папу. Он, как немец, был выведен из состава действующей - перед самой войной и отправился служить в Сибирском корпусе: то ли в Туркестан, то ли - Монголию.

Мама говорит, что это последний наш дом, где он нас еще сможет найти. Вот приедет он из Монголии, заберет всех нас и тогда мы уедем. Куда-нибудь. Может в Англию, где у нас много родственников, а может и - Штаты. Или Аргентину. Папе решать.