Елена Старыгина - Зарево

Елизавета собралась в дорогу быстро. Много пожиток брать не стала, приготовила только гостинцы Косте да своей будущей невестке.

"Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их. И сказал

посему, оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так, что они уже не двое, а одна плоть. И так, что Бог сочетал, того человек да не разлучит".

Мелкий дождь начался спозаранок. Лохматые тучи навалились на землю. Тонька сокрушалась, глядя на небо:

- Надо же, такой день, а дождь не перестает.

- Ничего, - улыбалась Мария, - говорят, примета есть: дождь в

свадьбу - счастье будет.

Они стояли под сводами церкви красивые и взволнованные. Нежное розовое платье было Шуре удивительно к лицу. Костя смотрел на свою невесту с нескрываемой гордостью, ему казалось, что нигде на свете нет милее девушки, чем его дорогая Шурочка.

"Любите своих жен, как Христос возлюбил церковь и предал себя за нее... любящий свою жену любить самого себя. Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как Христос глава Церкви, и Он же спаситель тела".

Шура не слышала, что говорит священник, мысленно она улетела под расписанные своды и порхала там легкая и счастливая.

- Согласен ли раб Божий Константин взять в жены рабу Божию Александру?

- Согласен.

- Согласна ли раба Божия Александра взять в мужья раба Божия Константина?

Шура не сразу поняла, что священник обращается к ней. Она медленно спустилась из-под золоченого купола на холодный церковный пол, и только тогда до нее долетел обращенный к ней вопрос.

- Да, - глядя влюбленными глазами на Костю, прошептала она.

Вот и все. Только что жених и невеста - теперь муж и жена. Они ехали на украшенной лентами тройке каурых лошадей тесно, прижавшись друг к другу. Веселая толпа встретила молодых возле дома, улюлюкая и поддразнивая.

Где-то, позади всех, мелькал пышный Лешкин чуб. Лешка долго не решался пробраться поближе, решившись же, растолкал всех локтями, подошел вплотную к Шуре и, глядя ей прямо в глаза, процедил сквозь зубы: "Поздравляю", - а потом, смерив Константина долгим взглядом, сплюнул на землю и зашагал прочь.

Быстрокрылой бабочкой пролетело лето. Осень началась рано, промозглая, мерзкая, с бесконечными холодными дождями, а потом резко, в одну ночь, навалило снега, и ударили морозцы.

В феврале Шуре пришлось оставить учительство, так как Константина переводили в село Спасо-Подчуршино Слободского уезда, рукоположив в сан иерея.

С родными Шура прощалась жарко, точно предчувствуя, что больше не сможет увидеться с ними.

- Что ж, дочка, сама судьбу выбирала, - только и сказал отец.

Глава 5

"Се аз, князь великий Иван Васильевич Всея Руси пожаловал есми Андрея Иванова, сына Племянникова, городком на Вятке... На Москве лета 7013 (1505) майя".

В стародавние времена, как гласит предание, Новгородская дружина, искавшая себе место для поселения, направилась из Устюга на восток, дошла до реки Летеки и спустилась по ней на плотах до самого ее устья, где не в дальнем расстоянии, на правом берегу Вятки построила город Шестаков. Часть шестаковских жителей, гонимая духом предприимчивости, отплыла по течению реки Вятки верст двадцать пять и основала селение, названное Слободою.

Встретили в селе нового иерея радушно. Константина с Шурой поселили в доме съехавшего в другое село священника. Это был первый в их жизни дом.

Остатки зимы прошли незаметно. Яркое весеннее солнце быстро прогнало холода, весело засверкало в худеющих сосульках, бросая свои блики на почерневшие избы; но осевший, ноздревато-пористый снег долго еще скрывал под собою соскучившуюся по теплу мураву и желтоголовую мать-и-мачеху.

Шура ходила тяжелая. Она сильно осунулась, похудела, подурнела.

Ей говорили - дочка будет, коль красоту взяла. Говорили дочка, а родился сын. Никогда в жизни не испытывала она такой нестерпимой боли, ей казалось, что она вот-вот умрет, так и не увидев своего дитяти. И когда малыш закричал первое "уа", Шура улыбнулась беспомощно: "Неужели сын? Пусть Бориской будет".

А первого мая Бориску уже крестили. "Да возродится благодать в новую духовную жизнь", - напутствовали его, окуная в святую купель.

Мальцу не исполнилось еще и полутора годков, а семья вновь ждала

пополнения, и в конце сентября, двадцать второго, у Бориски родился брат,

которого назвали Сергеем.

Перед крестинами приехала Мария. Всю ночь просидели сестры в обнимку и не могли наговориться. Узнала Шура, что подруга ее, Гланька, вышла замуж за Лешку. "Свадьба была шумная, пьяная, - рассказывала Мария, - а похмелье до сих пор аукается. Плохо они живут. Лешка пьет сильно, говорят, что и поколачивает Гланьку".

Назавтра были крестины. Восприемниками стали Мария и священник

села Николаевского Георгий Годяев, таинство крещения совершал крестный отец Бориски - Георгий Утробин.

Константин с головою ушел в службу. Он словно хотел взвалить на себя двойную ношу и отдать Господу долг за безвременно ушедшего отца своего.

Восемь лет промчались, как один день. Много чего произошло за это время: в 1897 году Константин стал членом миссионерского общества Братства Святителя Николая в Вятке, годом позже был награжден набедренником и скуфьею за усердную и полезную службу Церкви Божией и за заботливость о просвещении прихожан светом веры Христовой. За заслуги по духовному ведомству награжден благословением Святейшего Синода. Константина ценили и уважали, обращались за утешением душевных ран, приходили за советом... "Служение Христу дает истинный смысл нашей жизни, исполнение воли Его есть высочайшая и благороднейшая цель нашей деятельности, и блажен тот христианин, который в простоте сердца будет исполнять заповеди Христовы. Для таких христиан время земных трудов будет легким, самая трудная жизнь - бесценным даром Божиим", так говорил Константин, так жил, так учил жить других.

Все это время Шура была рядом. За восемь лет любовь ее к мужу не угасла, напротив, с годами стала еще крепче. После рождения Бориски и Сергуньки она родила Константину еще одного сына, Николеньку, но тот сгорел в одночасье девяти месяцев от роду.

Шура долго оплакивала сыночка, но потом вдруг поняла, что опять беременна, успокоилась немного и теперь жила уже мыслью о ее новом будущем сокровище. "Сокровище" досталось ей особенно трудно. И потом, после родов, Шура долго не могла придти в себя. Родилась девочка. Ей тоже, бедолаге, пришлось несладко, поэтому и назвали Варюшкой, Варвара-великомученица. Шура болела не месяц и не два, доктор сказал, что надсажены почки и нужен покой, покой и покой.

Но покоя не было в их жизни. Сколько мест пришлось поменять за эти