Виктор Степанов - Зеленая лампа

Самым удивительным было то, что Владимира Ильича интересовали подробности, а его вопросы не только не озадачивали, а словно бы даже подбадривали. И Цандер улыбнулся, вспомнив мелькнувшую в ленинских глазах лукавинку, когда совершенно серьезно тот спросил его: "Ну а сами-то вы полетите первым?" - "Конечно, Владимир Ильич, а кто же еще? Ведь надо подать пример остальным!" И он как бы снова ощутил крепкое, ободряющее рукопожатие Ленина, пообещавшего на прощание самую горячую поддержку.

И всю жизнь, до конца дней своих, он будет вспоминать разговор с Владимиром Ильичем как самые счастливые минуты. Да, именно та встреча вывела наконец-то на орбиту его мечту. И само расположение, участие вождя, занятого тысячью неотложных государственных дел, не только придало сил и вселило веру в успех, - расставаясь с Лениным, он понял, что уже не сможет отступить ни на шаг, что не только он Ленину, а и как бы Ленин доверился ему, и не сдержать слова уже было бы невозможным.

Всего несколько строк о той встрече оставила история. Строчку автобиографии Цандера: "...Владимир Ильич Ленин обещал поддержку. Я после этого работал более интенсивно дальше, желая представить наиболее совершенно разработанные работы: с середины 1922 до середины 1923 г. для ускорения работ работал исключительно дома..."

Другой документ, удостоверение завода "Мотор": "Сим удостоверяем, что гражданин Цандер Фридрих Артурович работал на государственном авиационном заводе № 4 "Мотор" начиная с 1 февраля 1919 года, сначала в должности инженера на заводе, а затем в должности заведующего конструкторским и техническим бюро, причем он с 13 января по 15 июля 1922 года пользовался отпуском для разработки своего собственного проекта аэроплана для вылета из земной атмосферы и перелета на другие планеты..."

Сегодня в это трудно поверить. Но за пламенем байконурских вулканов, подбрасывающих к звездам корабли, за ликующим людским половодьем, устремившимся на Красную площадь, где-то в дали двадцатых годов можно увидеть сутуловатого человека, идущего читать рабочим лекцию о межпланетных полетах. Да, теперь уже не ученым коллегам, а рабочим родного завода "Мотор", принявшим на общем собрании 6 апреля 1923 года единодушное решение: "Отчислить в фонд помощи своему инженеру-изобретателю для завершения работ 1% своего апрельского заработка".

Падали великопостные звоны. К певучему бархату колоколов примешивались звуки сирен, звон трамваев, пестрый, разноголосый крик и шум городского движения... Таяло... Просыхали тротуары на солнцепеке. На бульвары, где липла к ногам растоптанная шелуха семечек, выползали няни, мамаши в чепцах, плакала скрипка слепого музыканта, пела окруженная детьми шарманка, на которой уныло сидел голодный зеленый попугай. А неподалеку кучка людей смотрела в подзорную трубу на первые вечерние звезды...

И ярко-ярко на афише: "1856 невероятнейших строк. Про это... Про что про это? Маяковский улыбается, Маяковский смеется, Маяковский издевается..."

Да, Цандеру, возможно, повстречался Маяковский.

Шум города, плавающие гулы колоколов и предвечерние крики газетчиков, предпасхальное убранство магазинов, роскошь и нищета, переплелись старое и новое, доживающее и расправляющее крылья...

А за городом, прорезывая малиновое небо и предзакатное затишье, дружно перекликались гудки фабрик...

Теперь уже совсем нетрудно представить тишину заводского собрания, любопытствующие взгляды рабочих, еще держащих в руках ветошь, и прерывающийся от волнения голос Фридриха Артуровича:

- Товарищи! Как мне передал исполняющий работы секретаря нашего заводского комитета товарищ Медведев, вы отчислили мне постановлением общего собрания, состоявшегося в апреле, один процент с вашего апрельского заработка! Вы сами находитесь в неблестящих условиях жизни, и я поэтому тем более выражаю вам благодарность. Одновременно высказываю надежду на то, что своим докладом дам вам возможность увидеть, над каким делом я работал. Надеюсь также, что внесенные вами деньги не пропадут даром... Для того чтобы ввести вас в область, к которой относится означенная машина, я должен в кратких словах ввести вас в мир звезд... Как вы, вероятно, знаете, наша Земля - одна из ряда планет, которые вращаются вокруг нашего центрального светила - Солнца... Ближе к Солнцу, чем Земля, а также дальше, чем Марс, находятся еще такие же земные шары - планеты. Отчасти на них или на их спутниках - лунах мы могли бы обнаружить новые человечества. А далеко за всей нашей солнечной системой находится еще много солнц. Это все звезды нашего неба, и вокруг них на планетах мы могли бы найти себе подобных... Использование их достижений, изобретений дало бы нам, живущим на Земле, огромнейшее облегчение труда...

Кто-то из рабочих закурил, пыхнул сизоватым дымком цигарки, на него цыкнули, шумнули, и он тут же пригасил, придавил окурок ногой.

"Понятно ли я им объясняю?" - спохватился Фридрих Артурович и начал снижать "высоту" своих рассуждений, пояснив, какое значение имел бы уже полет вокруг Земли. Летая, как Луна, можно было бы большими астрономическими трубами наблюдать много лучше другие планеты.

"Да, надо проще, доступней", - подумал он и сам не заметил, как привел совсем уж земное сравнение: - Человечество, так сказать, из своего гнездышка вылетит в большой мир и ознакомится, развивая свои силы и умения в беспредельном этом мире...

Странно - он вдруг ощутил то, что год с лишним назад ощутил в разговоре с Лениным, - напряженность внимания собеседников, а сейчас просто слушателей. А вспомнив о встрече, почувствовал горечь вины, словно бы задолженности и перед Лениным, и перед этими усталыми людьми за их веру и бесконечную доброту. Практически он еще ничего не успел сделать.

"Интересно, где сейчас Владимир Ильич и помнит ли он о моем обещании как можно быстрее представить проект?" - подумал Цандер и начал закругляться, жалея и свое и чужое время.

Помнил ли Ленин о проекте, так фантастично названном "Путь к звездам"? Наверное, помнил, ибо даже в те дни, когда ему серьезно угрожала болезнь, в его библиотеке очутилась только что вышедшая книга Симона Ньюкомба "Звезды". Она и по сей день стоит в книжном шкафу в серой, как бы чуть-чуть подсиненной небом обложке. В самом верху над заглавием карандашом надписано "Ленин".

...Быть может, такой же закат золотил кремлевские окна... За тысячи верст отсюда тонула во мгле еще мертвая байконурская степь. Как далеко было до нее! Но, считая себя посланником Ленина, шел к этой степи, к ее космодрому человек, как факел державший в руках паяльную лампу треста Ленжатгаз, из которой сконструировал первый реактивный двигатель.

Да, это был первый реактивный двигатель Цандера ОР-1, обычная паяльная лампа емкостью бачка для бензина один литр, с диаметром поршня шестнадцать миллиметров. Он удлинил медную трубку, приделал термометр к баку, впаял электрическую свечу... Делать все заново не было средств, а он очень спешил. Он хотел доказать, что такое возможно - полеты вокруг нашей планеты и даже к Марсу, к далекой звезде. И еще он желал одного, самого главного - сдержать слово, данное Ильичу...