Николай Сумишин - Голубизна

Петрик смотрел на голубое пальто Лены. Фигурка Лены постепенно расплывалась, вот уже исчезло лицо, осталась только дрожащая голубизна. Она надвинулась совсем близко, задрожала перед самыми глазами.

- Ты плачешь? Ты плачешь, Петрик?

- Я плачу? Нет, я не плачу... "Много удовольствия видеть мужские слезы", - подумал Петрик и опустил голову.

- Две мамы быть не может, - сказал он тихо. Затем обошел голубое пальто, хотя для этого ему пришлось зайти в снег, и потопал домой.

- Ой, какой странный мальчик! - растерянно проговорила вслед ему Лена.

"Странный мальчик... Странный мальчик..." - повторял Петрик, а слезы текли и текли, и он остановился в коридоре, чтобы выплакать их. У двери стояли чьи-то голубые лыжи, поэтому Петрику снова все казалось голубым. Он ощупывал лыжи, отцарапывал ногтем смерзшийся снег и видел Лену: то улыбающуюся, то озабоченную. Еще видел маму и папу, почему-то сердитых, недовольных друг другом. "Пусть бы уж папа поносил маму на руках, он ведь такой сильный... Пусть бы уж поносил, тогда все бы обошлось, тогда бы они помирились..."

До самой субботы Петрик не выходил во двор, хотя и солнышко светило ясно, а снег прямо сверкал под его лучами. Бабуся удивлялась и все поглядывала на внука. Наконец не выдержала:

- Пошел бы, детка, куда-нибудь погулять, пока я из магазина вернусь.

- Нет, бабуся. У меня здесь работы много, - ответил Петрик и показал на игрушки, которые повытаскивал изо всех углов.

В пятницу он ни к одной игрушке не притронулся. Бродил и бродил по квартире, словно что-то хотел найти, да не знал, что именно. Казалось, слезы вот-вот побегут ручейками и выдадут Петрика. Бабуся тогда обязательно спросит, откуда такие жалости взялись, и тоже заплачет: станет повторять какие-то слова про судьбу, про Петрикову болезнь...

Они сидели на диване, а перед ними на стене висели портреты - на одном молодой дед Марко, а на другом молодая бабуся, очень похожая на маму. Разве что прическа гладкая, простенькая, а у мамы кудряшки. Дед и бабуся так хорошо на портретах улыбаются.

- Бабуся, а бабуся, а дед Марко тебя носил на руках?

Глаза бабусины заискрились, словно снег во дворе. Она прикрыла их веками, усмехнулась и тихо сказала:

- Носил, детка... А как же...

Петрик долго молчал.

- Бабуся, а бабуся, а дед Марко утопил бы котят?

- Каких котят?

- Ну обыкновенных. Если бы их было пятеро, а надо только одного.

- Чудак ты, Петрик, - засмеялась бабуся. - Дед отдал бы их соседям, вот и все.

- А если бы соседи уже имели котят? - не унимался Петрик.

Бабуся взглянула на молодого деда Марко и сказала:

- Знай, детка, твой дед и мухи не обижал. Утопить котенка для него все равно что убить человека. Ну ладно, детка, теперь идем обедать. Скоро мама и папа приедут и спросят: "А что наш Петрик, ест или не ест?" А мы скажем: "Ест, а как же. В обед съел тарелку супа и каши гречневой с маслом".

Петрик скривился:

- Мне не хочется супа!

- Надо. Надо есть и есть, чтобы твое здоровье поправилось. И суп, и кашу с маслом, и яблоки - все. Тогда снова будешь ходить в садик, жить в городе. Ты хочешь жить с мамой и папой?

- Хочу... - И Петрик сразу вспомнил все, что ему говорила Лена, голос его вдруг задрожал. - Но так... так не будет...

- Почему? - встревожилась бабуся.

- Потому что они скоро расстанутся.

- Расстанутся? Как это расстанутся?

Петрик не выдержал, упал на колени бабуси и заплакал.

- Успокойся, детка, успокойся, тебе нельзя так нервничать. - Бабуся гладила Петрика по голове. - Знаешь, как тебя папа любит. И мама... Вот повечереет, примчатся сразу, постучатся в двери. И ты побежишь им навстречу...

"Приедут, обязательно приедут, - думал, успокаиваясь, Петрик. - Лена придумала все, придумала!.."

После обеда бабуся пошла в магазин, а Петрик пристроился на подоконнике и начал высматривать папу с мамой. Уже и коленки онемели, а он и не думал слезать с подоконника.

Вернулась бабуся. Сказала из коридора:

- Иди посмотри, что я тебе купила.

- Потом.

Дорога бежала мимо их дома. Вон женщина с авоськой... Вон какой-то мужчина с буханкой хлеба под мышкой... Все идут мимо...

Бабуся подложила под коленки подушечку - о, теперь можно стоять и стоять! И Петрик стоял и смотрел на белую дорогу, даже нос прижал к стеклу.

Вдруг в бесконечном белом просторе появилось какое-то голубое пятно. И Петрик подумал о Лене. Только подумал, а она уже вышла на дорогу, а за нею выбежали санки. Петрик хотел было спрыгнуть с подоконника, но не сделал этого, а только отклонился от стекла.

Лена приближалась. Пора бы уже ей повернуть в свой двор, но нет, продолжает тащить санки. Вот она уже у его, Петрикова дома. Наконец остановилась, подняла голову вверх, приложила к бровям ладошку - точно так, как тогда. А солнца уже нет, оно уже зашло, так зачем же ладошку к глазам? Петрик усмехнулся. И Лена усмехнулась. И помахала рукой: мол, иди сюда. Петрик покачал головой: нет, - и спрыгнул с подоконника.

- С кем это ты так разговариваешь? - спросила бабуся и взглянула в окно. - Лена? Давай пригласим ее в гости?

- Нет! - крикнул Петрик. - Только попробуй - убегу из дому.

- Что ты, детка! Не хочешь, так не надо. Я только спросила, потому что Лена и вчера приходила под твои окна...

"И как она нашла мои окна? Окон тут вон сколько..."

Лена ушла, и Петрик снова забрался на подоконник.

- Я вот что думаю, Петрик: они сегодня, должно быть, не приедут, сказала бабуся. - Я вспомнила, папа говорил, что в пятницу будет тяжелый день. Да, да... Наверно, задержались и на автобус опоздали.

- "Опоздали на автобус", - повторил Петрик и еще теснее прижался носом к стеклу.

Сумерки потихоньку выступали из-за деревьев, окутывали белую дорогу уже и рассмотреть на ней что-либо трудно.

- Петрик, ты лучше взгляни, что я тебе купила. - Бабуся включила свет, и Петрик увидел на дороге отпечаток окна и свой силуэт...

Ночью Петрик спал плохо. Первым услышал: кто-то стучит в дверь. Мама!

- Бабуся, мама! Мама приехала!

Бабуся и сама услышала стук в дверь - начала поспешно одеваться.

Петрик перепрыгнул через подушки - скорее, скорее! Вот они: папа и мама!

Папа подхватил его на руки, поцеловал. Передал маме, мама тоже начала целовать.

- Мама... Мама... - шептал Петрик. - А я вас вчера ждал.

- Вчера? - переспросила мама. - Сыночек дорогой...

- Вчера не получилось, - сказал папа, раздеваясь.

Петрик только теперь заметил на маме новое пальто.

- Ты себе пальто голубое купила...

- Купила. Хорошее?

Петрик пожал плечами.

- Хорошее, - похвалила бабуся.

- А Петрику почему-то не нравится... Почему?

- Нравится, - твердо сказал Петрик, он только сейчас наконец-то все простил Лене. - Ты такая хорошая в нем... - И спрятал лицо в мягкий воротник этого голубого-голубого пальто.