Игорь Свинаренко - Наши люди (Выбранные места из бесед с великими)

- Конечно. Мне и на совещаниях говаривали: "Выпуская такого-то из-под стражи, вы думали о себе, о всех нас? Потерпевшие небось кричат, что в суде за взятки преступников на волю отпускают. Мы даже не исключаем, - говорили мне официально, - что под вас берут деньги с клиентов адвокаты".

Такие в Белом доме не нужны

- Вы - автор и соавтор не только принципиально важных законопроектов, но и всей концепции судебной реформы. Этим можно гордиться! И больше уже ничего не делать, все равно войдете в историю.

- Это беспрецедентная вещь в карьере юриста, - сдержанно отвечает он.

- Разумеется, благодарность народа не знала границ?

- За законопроект о Конституционном суде я получил от Хасбулатова премию два оклада. Как раз хватило на стиральную машину "Малютка", она тогда стоила шестьсот с лишним рублей.

- После Белого дома вы быстро пошли в рост.

- Я был начальником отдела судебной реформы Государственно-правового управления Президента. У меня было восемнадцать подчиненных! А после Ельцин и вовсе подписал бумагу, чтоб меня повысить до зама начальника этого самого управления, а отдел чтоб был головным подразделением Администрации по реформе. Кто разбирается в аппаратных интригах, тот способен оценить...

- Ну и?..

- Ну а через три недели после того, как Борис Николаевич это подписал, отдел наш расформировали. Людей разогнали.

- Что так?

- Обычная аппаратная интрига! Там ведь следят, чтоб ты не высовывался, не возвышался над кем не надо, и прочее. Все развивалось по принципу: "Жалует царь, да не жалует псарь". Хотя я продолжаю испытывать искреннюю благодарность к Президенту России за то, что он проявлял долготерпение.

- Да... И вот вы со Старой площади, от дорогих чиновников, от замечательных портфелей - и прям сразу в суд. Какое вам сразу дали дело, чтоб привести в чувство, чтоб фейсом об тейбл?

- А убийство с особой жестокостью! Сосед убил соседа, труп расчленил и выкинул в Москву-реку. Человек только что вышел из больницы, где его от белой горячки вылечили, и решил отметить это дело.

- Неплохая встряска после академических занятий и президентских советов! Это вам не Плевако читать в подлиннике. Надеюсь, хоть этого-то вы не оправдали?

- Что вы! Десять лет дали.

- А как вас из суда после уволили?

- С формулировкой "за разглашение тайны совещания". Приговор по тому делу, где Гусев был, я его еще не дописал, а, получив двухдневный отпуск за свой счет, отправился на конференцию в Законодательное собрание Санкт-Петербурга. Там обсуждался проект нового Уголовно-процессуального кодекса. Разумеется, о деле и принятых судом под моим председательством решениях я никому не рассказывал.

- Ну, легко было догадаться, что ничем хорошим ваше практическое судейство кончиться не могло. Это как если бы рефери на ринге попал в уличную драку, - и там бы ему, конечно, обязательно навешали.

Вот ваши бывшие подчиненные по отделу судебной реформы пошли в адвокаты. А вы нет, почему? Поди, плохо...

- Денис Давыдов писал:

Я рожден для службы царской.

Сабля, водка, конь гусарский

Это век мне золотой.

Вот и я тоже "рожден для службы царской".

- Ага, вы, значит, государственник. Тогда, значит, и про водку верно, без нее на госслужбе кто ж обойдется.

- Государственник - да, а водки не пью. Не привык. Зачем это одурманивание? Я пробовал, это бессмысленно.

- Но вы ведь понимаете, какую вы пропасть этим вырыли между собой и народом?

- Это да...

- Могу себе представить, как вам было мучительно больно в Белом доме, в Администрации Президента...

- А в суде тем более!

- И вы не смогли через это переступить? Ну, пили бы для дела. Это ж приятней, чем в теннис.

- Я считаю, что частная жизнь - одно, а служба - это служба и никто не может навязывать мне линию поведения.

Прокуратура - орган инквизиции

- Когда вас выгнали с работы из Мосгорсуда, вы пошли преподавать прокурорам. То есть вы что же, решили разрушить порочную инквизиторскую систему изнутри? Вы захотели их перевоспитать?

- Я, когда читал лекцию прокурорам, не говорил им, что они всю жизнь неправильно жили, а я будто бы носитель абсолютного знания. Наоборот, вел себя скромно - вот, мол, сейчас хороший повод поговорить снявши мундиры. Первые лекции тем не менее вызывали страшное возмущение, ропот, просто гнев. Но, поскольку я никогда не перехожу на личности, они постепенно успокаиваются...

- Вы там как психотерапевт?

- Нет, нет.

- Или это как снятие порчи?

- Нет, я просто объясняю, что к чему, помогаю людям понять. Помню, рассказывал я им про пытки...

- Они небось в ответ кричали: "А то мы не знаем!"

- Нет, они кричали: "Никогда, отродясь не было никаких пыток!" Тогда я постепенно подвел их к теме с другой стороны: "Если вы надзираете и бдите, так должны знать, сколько у вас отделений милиции и в каких бьют, а в каких нет". - "Конечно, - кричат, - знаем!" "Ну, вот видите... Слыхали, значит, про пытки! А говорили, что не бывает такого!" И тут до них доходит, как же они прокололись...

- То есть вы их ловите, подлавливаете?

- Скорее, помогаю быть искренними. И вот самый суровый прокурор, громче всех возмущался, говорит: "Приеду домой и сразу в плохих отделениях посажу своих помощников! При прокуроре-то всяко не будут бить".

- Это хорошее, правильное, нормальное решение?

- Нормальное, но не настоящее. По-хорошему, там надо не прокурора, а, наоборот, дежурного адвоката сажать. Но они его не пустят! Им же надо сначала чистосердечное собственноручное признание получить. А адвокат помешает, скажет - сиди молчи. К ним ведь если попал человек, так они его непременно должны посадить, прав он или виноват.

- Слушайте, а зачем им это все? Они ж не садисты, не маньяки?

- Конечно, не садисты! Просто система так работает. Если они дали санкцию на арест, а после человек оказался невиновным, то прокурора могут лишить премии, затормозить очередную звездочку. У них там в приказах Генерального прокурора объясняется: если был арест, а после арестованного оправдали - это ЧП, за это накажут. (Я сам документы читал.) Это вынуждает прокуратуру добиваться для арестованных обвинительных приговоров, даже если дело сшито "на живую нитку".

- А что б им с другого конца подойти - не арестовывать ни за что?

- Ну, это для них слишком сложно. Неквалифицированные работники предпочитают ограничиваться простыми формами контроля. Вот, например, когда к ним приходит жалоба на незаконный арест, нет смысла ее рассматривать. Ведь приговор скорей всего будет обвинительный, гарантия - девяносто девять процентов! Это статистика...

Как пользоваться дышлом

- И что ж, справедливость в наших судах невозможна?

- Вообще справедливость имеет какой-то шанс только в состязательном процессе. Но состязательность в наших судах отменил еще Петр: "А суду и очным ставкам не бывать, а все дела ведать розыску". Инквизиционный же суд - вот такой, как у нас, - вообще мало связан с идеей справедливости. Он обслуживает чьи-нибудь интересы, правильно или ложно понятые.