Иван Шмелев - Том 1. Солнце мертвых

(1917), напечатанном в тех же «Русских ведомостях». В предполагавшемся цикле «По Москве», из которого Шмелев написал только рассказ «Голуби» уже в Алуште (впервые он был опубликован в газете «Южный край» в декабре 1918-го). Шмелевы приехали в Крым в июне 1918 года, спасаясь, вероятно, и от разрухи, и от большевиков одновременно.

Все теми же призывами к миру, гармонии, красоте, здравому смыслу, чувству хозяина полны произведения Шмелева, написанные в Крыму. Это прежде всего повесть «Неупиваемая Чаша»

(1918), выпущенная впервые в крымском сборнике «Отчизна» вместе с произведениями других писателей, оказавшихся на Юге России, а там в это время блистало целое созвездие: И. А. Бунин, В. Г. Короленко, А. Н. Толстой, С. Н. Сергеев-Ценский, К. А. Тренев… Об условиях работы над «Чашей» Шмелев впоследствии вспоминал: «Писалась „Чаша“ – написалась – случайно. Без огня, – фитили из тряпок на постном масле, – в комнате было холодно +5, -6. Руки немели. Ни одной книги под рукой, только Евангелие. Как-то, неожиданно написалось. Тяжелое было время. Должно быть НАДО было как-то покрыть эту тяжесть. Бог помог» [11] Шмелев И. С. Письмо Р. Г. Зоммеринг от 19 декабря 1933 г. – Цит. по.: Келер Л. И. С. Шмелев о себе и о других//Русская литература в эмиграции: Сборник/Под. ред. Н. Полторацкого. – Питтсбург, 1972. С. . Не в лучших условиях создавались в октябре 1919-го и 6 сказок – потом Шмелев публиковал их по крымским газетам (только «Сладкий мужик» впервые-напечатан в отдельном берлинском издании 1921 года).

Но, переживая в Крыму смену шести правительств, провожая сына в Добровольческую армию (по объявленной А. И. Деникиным мобилизации), мучаясь тревогой за судьбу, а потом и за здоровье Сергея, вернувшегося из Туркестана с туберкулезом, бедствуя и холодая, Шмелевы не предполагали, что самое страшное их ждет еще впереди. Действительность превзошла самые мрачные предчувствия.

Шмелевы отказались эвакуироваться вместе с войсками Врангеля. Иван Сергеевич, юрист по образованию, поверил не в возможность беззакония, но в обещания амнистии всем оставшимся в Крыму. Сергей Шмелев был арестован в первый же месяц установления Советской власти и расстрелян в конце января 1921-го; однако родители его узнали страшную правду много позже, терзаясь неизвестностью, страхом, горем и справедливо подозревая самое худшее.

Шмелевы пробыли в Крыму до весны 1922 года, пережив и красный террор, и чудовищный голод. Сохранились записки Ивана Сергеевича «Материалы жизни» (1922), в которых обозначены многие ситуации из будущей эпопеи «Солнце мертвых», первой эмигрантской книги писателя (впервые – парижский альманах «Окно», 1923–1924 гг.). В ней он рассказал о событиях в Крыму, ни словом не обмолвившись о личной трагедии.

Как мы уже отмечали, и в «Солнце мертвых» Шмелев выступает прежде всего как «художник обездоленных», рассказывает о страданиях самых беззащитных: стариков, детей, женщин, что остались в медленно затягивающейся петле голода. Рассказывает о расстрелянных по подвалам, о схваченных безвинно и пропавших без вести – создает своего рода «летопись красного террора» в маленьком крымском городке. В нем без труда угадывается Алушта, узнаются ее действительные обитатели: в частности, известен профессор Иван Михайлович Белоусов (1850–1921), автор «Словаря ломоносовского языка», удостоенный академической премии 1914 года; Николай Сергеевич Кашин, сын известного винодела, расстрелянный [12] Попова Л. Лики истории // Алуштинский вестник. 1995. Нояб. № 47. С. 3. ; почтальон Прокофий Павлович Дрозд (1883–1963) [13] Путинин Ф. В. Алуштинские прототипы героев произведений И. С. Шмелева и С. Н. Сергеева-Ценского // Гражданская война и отечественная культура. IV Крымские Шмелеве кие чтения. Материалы. – Симферополь: Крымский архив, 1995. С. 58–60. и другие. Книга Шмелева встает на одну полку «белой библиотеки» рядом с такими документальными свидетельствами о революции, как «Окаянные дни» И. А. Бунина, «Купол св. Исаакия Далматского» А. И. Куприна, «Петербургские дневники» 3. Н. Гиппиус.

Проявляется в «Солнце мертвых» и былая надрывность, стиль «бреда», заставляющий вспомнить рассказы «Лик скрытый», «Это было» (1919–1922, аллегория, где под видом бунта безумцев из сумасшедшего дома изображается борьба красных и белых). Однако они приобретают здесь иное качество. Шмелев писал критику Ю. И. Айхенвальду: «Именно, в моей работе, первое и существенное – не политика, не „крик личный“, а „постижения совсем другого порядка“! Меня охватил страх… как будто я на самом деле присутствую (и доселе) при „стихийном распаде“, разрушительные силы которого – будто уже повсюду. И когда я (теперь) гляжу на каменные террасы Прованса, засаженные оливками, по приказу чуть ли не Юлия Цезаря, – их теперь не сажают, не садят, верней, они дают урожай только к 130 годам! – когда я смотрю на удивительно покойный уклад жизни людей здешних, хожу по гладким дорогам, слушаю шум ключей и водоводов, вижу вековые культуры, и встречаю „тревожное и огневое“ на некоторых, больше молодых, лицах, провожающих пытливыми глазами несущиеся автомобили, я чувствую тревогу… Бродильный грибок повсюду… и все – трепет и нетерпение. В самой природе как будто идет броженье, и веками прилежавшиеся камни вот-вот запляшут! М. б. сдвиги – в самой материи. Нужны ей. Как будто всегда, – для меня теперь это особенно ощутительно, – идет страшная борьба творящего и разрушающего начала, и, отодвинутое усилиями культур давнее, изначальный хаос „демона земли“, тоскует в порабощении…» [14] Шмелев И. С. Письмо Ю. И. Айхенвальду от 13 июля 1923 г. – РГАЛИ, ф. 1175, оп. 2, ед. хр. 174. .

Шмелев не случайно назвал «Солнце мертвых» эпопеей: все происходящее осмысливается им не просто в общероссийском – но в мировом масштабе. Драма превращается в трагедию. Писатель изображает схватку Добра и Зла как постепенную гибель всего живого – вместе с людьми и природой [15] Подробно мы рассматривали мнфологичность «Солнца мертвых» в ст.: «Солнце мертвых»: реальность, миф, символ // Российский литературоведческий журнал. 1994. № 4. С. 114–117. – и наступление мифологического Царства Мертвых (дорога в которое и вела через Крым, Киммерию – место, где никогда не светило солнце). Шмелев пропел свою «Песнь песней» смерти. Как писал о ней эмигрантский литератор И. С. Лукаш: «Эта замечательная книга (недавно) вышла в свет и (уже) хлынула, как откровение, на всю Европу, лихорадочно переводится на „большие“ языки… [16] Книга была переведена на 13 языков.

Читал ее за полночь, задыхаясь.

Точно из глубины поднялась сдавленная волна, затопила, обрушилась, не давая передохнуть, набрать воздуха, выбраться прочь…

Читал, задыхаясь от мертвого ветра, от стоймя идущего ветра смерти.