Иван Шмелев - Том 2. Въезд в Париж

Вы умеете слышать. Вы первые услыхали шепот призывной Родины, шепот предсмертной боли. И вы – пошли. Вы умеете слышать. Вы уже слышите и теперь, издалека, Ее дыханье. Болеющее сердце – чутко. Оно никогда не спит. Оно не может уснуть. Ваше сердце изранено. Ваше сердце связало себя с Россией нитями крови, жертвы. И не оторвется вовек.

«Смертию смерть поправ»!

Помните: с вами те, что умучены, что на полях битв пали, отдали себя в жертву! Они смертью своею попрали Смерть, смерть – России.

И – да воскреснет!

6/19 января 1924 г

Париж

Я не собираюсь учить любви к родине: многие знают это лучше меня, доказали на деле и носят доказательства в себе. Я хочу выбить из души искры, острей ощутить утраченное, без чего жить нельзя. Если бы все мы любили так, как те, кто отдал себя за родину! За что отдал?! А мы, за что влачимся вдали от Той, которая носила полное тайны имя – Россия?! Я хочу попытаться сказать – за что… – подумать о том, как найти Родину и сделать ее своей и светлой.

В путях исканий мы должны видеть верный маяк, минуя обманчивые огни, что мигают и там, и там…

Что это значит – найти Родину? Прежде всего: душу ее почувствовать. Иначе – и в ней самой не найти ее. Надо ее познать, живую! Не землю только, не символ, не флаг, не строй. Чуют ее пророки – ее поэты; по ней томятся, за нее отдают себя. Отдают себя за ее Лик, за душу; ими вяжет она с собою. Люблю, а за что – не знаю, не определить словом. Тайна – влекущая за собой душа Родины: живое, вечное, – и ее только. Поэты называют ее Женой, Невестой; народ – матерью, и все – Родиной. Что же родное в ней? Все, что заставляет трепетать сердце, что переплеснулось в душу, как через один взгляд неожиданный вдруг перельется из родных глаз бездонное, неназываемое… без чего – нельзя. Ей шепчут в ночи признания. Ее в снах видят. Она смотрится в душу родным небом, солнцем и непогодами. Она говорит нам родною речью – душою слов, своими далями и путями… Вяжет с собой могилами… Вливается в сердце образами Великих, раскидывается в летописях и храмах, в куполах, в колоколах… Чуется вся в свершенном, зовет-увлекает далями. В путеводных огнях-маяках видится нам ее Дух-водитель, – Бог ее!

Россия имела свои маяки, и уделено ей было непобедимой волей, я скажу – Божьей Волей, что и всем народам, исполнить пути свои.

Народ не знает, что такое его Россия, какие пути ее. Чувство, Родины для него узко, мелко: свое у каждого. Но из этих мельчайших нитей скручена великая пуповина: она вяжет народ в одно. И непонятными нам путями творит народ свою великую эпопею, – многоглазый, слепой Гомер. Постигают Родину просвещенные, и глубже – одаренные творчеством. Эти умеют чуять, эти в душу вбивают Родину и выступают от ее имени полноправно: они ее выразители. Они подлинно ее дети, ее певцы, кормчие и советчики, защита и оправдание, – выражение ее Лика. В них ее чувства, цели. На всех путях ее мы знаем таких Великих, через них крепче вяжемся. Они сказали о ней, ласковой и широкой, отыскивающей Правду. Какую Правду? Давнюю, что залегла в сердце Христовым Словом, принесенным на берега Днепра неистовому и светлому народу. Ту Правду русский народ называет Божьей, и слово поэта: – «всю тебя, земля родная, в рабском виде Царь Небесный исходил, благословляя…» – крепкое чаянье души России. Вот тот маяк, по которому – пусть сбиваясь – направила свой путь Россия. От пушкинского «Пророка» – «…и Бога глас ко мне воззвал: „Восстань, Пророк, и виждь, и внемли, исполнись волею Моей! И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей!“» – от гоголевских провидений судеб Руси, от некрасовского «Власа», богоборцев, провальников и голубиных душ Достоевского, – до его каторжан из Мертвого Дома, до исканий Правды Толстым, до мягких образов русских у Короленки, до баб немых у костра, вешней холодной ночью, в рассказе Чехова, и дальше, в литературе нашей, все – сильное и глубокое – пронизано лаской, светом, стоит на Христе, – на Боге и от Бога. Вот они, цветы наши, набирающие жизнь-силу от корней Родины: так слагалась душа России. Теперь цвет этот побит морозом.

В великом сонме Святых России, кого своими назвал народ, вы признаете его дух и плоть: Сергия Радонежского, Тихона Задонского, Нила Сорского, Митрофания Воронежского, Серафима Саровского, всерусскими ставших с урочищ и уездов, и многих-многих, души высокой, народных подлинно. Вы встретите обвеянного народной лаской, нашего Миколу-Милосливого, данного русской литературе творчески Куприным, и Богородицу-Печальницу, и милосердного Ее Сына-Спаса, и даже ветхозаветного Илью-Громовика своего, мужика строгого, хозяина, и по-мужичьи справедливого, – его величавый образ создал чутко и жутко Бунин. Они, Святые, открывают тайник народного Идеала, русского Идеала, народной Правды, – до поражающего явления русских «старцев», хранителей духовности народной, тех таинственных глубиной колодцев, к которым пытливо и углубленно подходили два великана – Толстой и Достоевский, и в них гляделись. И лишь один Горький, отщепенец светлого духа России, остался и слеп и глух к певучим родникам Родины. Это искание Правды, желание строить жизнь с Богом и «по-Божьи», взыскание Града Небесного, Китеж-Града, тоска, что все еще нет его, что не кажет его и видимая Церковь, толкает народ на сотни путей сектантства. «По-Божьи» – заветное слово русского народа. Вот с этим-то – «по-Божьи» – творчество наше так и войдет – и уже входит! – в сокровищницу мира, и этой печати Божьей не отнять от нас, не сорвать, как бы кто ни дерзал на это! Может быть, за «печать»-то эту и получаем мы, русские, удивление разумных европейцев, кличку «странных», что идут туда – не знаю куда, ищут того – не знаю чего. Да, ищем. И найдем, быть может!

Вот, что такое – Светлая сторона души России! Вот, чем она нас вяжет! Града Небесного взыскует, тянется к книге Голубиной. Ищет золотые ключи, что отомкнут неведомые двери в неведомое Царство, – ключи, о которых и до сего дня грезят, которых пока не найдено. Это знали иные нетерпеливцы, и – одни сослепу, другие – из темных чувств – сунули в руки искателя отмычку. Но не открылось. Тогда сунули топор в руки, – и проломил народ свои двери…

Вина за это лежит и на русской интеллигенции. Не на всей: не на выразителях подлинно русского духа, светлой стороны духа этого, не на создателях русской славы, а на отщепенцах духа, послуживших потемкам духа, на вождях неправды, на серой интеллигентской туче…

Об этом, важном и страшном явлении русской жизни, я скажу в свое время, как и о путях неправды, по которым вели властители. Дух Живой уходил из жизни, как уходит теперь повсюду. Дух Живой уходил от Церкви, она ослабела: правила оболочку, а не душу. Порабощенная властью Церковь не оплодотворяла душу. А она, молодая, ждавшая Жениха своего, вся в порывах на высоту и в дали, искала, разметавшись, ждала… И не дождавшись Града, метнулась к аду… И ринулась!..