Иван Шмелев - Том 7. Это было

Скоро мы будем вспоминать. И, вспоминая, чтить. Чтить великое прошлое: заслуги строителя просвещения, российского чудо-просвещения. Правда, 175 лет только, и то неполных, сорванных грязной рукой насильника. Не тысяча лет на нем, не столетия даже, как на его собратьях – европейцах. Но есть чем ему гордиться: десятки его питомцев вошли в европейскую науку, врезали в нее главы русские навсегда; создали русскую науку, в своеобразном русле. В свое время об этом скажется. Мало того: наш университет создал России просвещение. Высокая наша образованность, во всех проявлениях своих, в науках и в искусствах, в мощных полетах мысли, пошла от московского истока, выросла из корней московских, – от рассадника просвещения, украшенного священным словом, начертанным золотыми буквами:

«Свет Христов просвещает всех».

И об этом скажут: приведут и числа, и имена. И – дела.

Крестник Мученицы Св. Татианы ныне и сам в венце, в скорбном венце мучений. Содрано золотое слово, Святая Татиана изгнана, святой ее лик разбит, и Дух Истины отошел от Храма. Храм осквернен и мертв. И об этом скажут: настанет день.

Русское просвещение – под крестом. И там, в бедной России нашей, катакомбной, светится Свет Христов где-нибудь в тайниках, под страхом; не может не светиться: Свет истребить нельзя. И здесь, на чужой земле, в русском рассеянии, светитсярусский Свет, бережно пронесенный в бурях, как Свет от Света. И просвещение это, русское просвещение на чужбине, – воистину крест тяжелый.

Надо его нести. Во имя будущего России. Во имя священного завета – «Свет Христов просвещает всех». Во имя славного прошлого, во славу будущего, славнейшего. Во имя жизни, достойной жизни в других народах – нашей бессмертной родины, которая воскреснет преображенной Светом. Темной, грязной, дикой, нищей, страшной теперь России, забывшей имя свое, единственно, только Свет, великое просветление, может вернуть угасшее – лик достойный. Это мы знаем все. И крест российского просвещения все мы должны нести – и донести. Распятый на кресте наш Сеет – русское просвещение. Это – сказочная вода «живая».

Этот тяжелый крест выпал на долю молодежи нашей, в ряде других крестов. Помните: в ряде других крестов! Не слово это – «кресты»: совесть нам это скажет. Не место уже словам, давно все сказано. Надо понять, и – внять.

Новое поколение – мы, другие. Россия все продолжается и будет продолжаться. Не может не быть России, мы это знаем. Мы это чувствуем. России не быть не может: мы так хотим, и не хотеть не можем. Россия будет – страданием поколений, крестами поколений, будет! Разве не слышим голоса внутри нас? Разве все прошлое, кровь и муки, давние и теперь, тысячи тысяч мертвых, замученных, наших родных и близких, миллионы терзаемых доныне, – разве они – напрасны? разве они – пустое? Где же цветы могил? где самые могилы даже?.. Мы связаны порукой, страшной: найти, воссоздать Россию. Мы – наша молодежь. Ей мы вручаем наше. Ее готовим. Она – дойдет. С крестом под крестом, дойдет.

Воистину, крест тяжелый. Русское просвещение – на кресте. Русское просвещение воскреснет. Молодежь идет в муках. Дайте же помощи нести крест! Молодежь гибнет, теряя силы. Делит и дни и ночи в работе и ученье, – и падает. Помогите же, поддержите. России помогите! Вспомните славу русскую – рассадник нашего просвещения, побитый. Мы воскресим его, все мы, вместе, если только проникнемся, что нам делать. Давать и давать, идти с молодежью нашей, с крепкой духом молодежью, – и мы дойдем. В юных наших дойдем, найдем Россию. Не мы, так они найдут: мы – они.

В славную память Дома Мученицы Святой Татианы – нашего просвещения, Центральный, Парижский, Комитет по обеспечению высшего образования русским юношам за границей – для России! – руководимый неустанно стучащимся во все двери, и русские и чужие, М. М. Федоровым, и Московское Землячество, в Париже, возглавляемое почетнейшим москвичом – питомцем Первого нашего Университета, М. С. Зерновым, обращаются к вам, российские люди за границей, с горячей просьбой: помогите же молодежи донести Свет в Россию, облегчите ее qt ноши непосильной, спасите гибнущих в подвиге: помогите все, жертвами, сколько кому по силе, по совести и воле, собрать прочный стипендиальный фонд.

Много нужно на это дело. Но только вспомнить, что наши жертвы не потеряются никогда! Только вспомнить, что собранный нами капитал – вечный из вечных вкладов – российское просвещение, Свет Христов!.. С жертвой из франков наших свершится чудо преображения – в Свет сольются, и в Свете растает тьма.

(Россия и славянство. 1929. 16 нояб. № 51. С. 2;

Возрождение. 1929. 23 нояб. № 1635. С. 2)

Среди жертв большевистского погрома есть жертва, значение которой не всеми, может быть, постигается с должною полнотой и ясностью: эта жертва – литература наша, художественное слово русское. Иные скажут: пролито сколько крови, какой разгром… что перед этим – слово! Невелика потеря, еще запишут. Плакать о зеркальце, когда все – в пожаре…

Но так ли это?

Художественная литература это – духовная ткань жизни, душа народа, выражение его душевных устремлений, великая движущая сила; без этой силы, как и без веры в Высшее, народ обращается в скотов. Помните древнее надписание на Храме «гноти за автон» – «познай себя»? Оно – выражение искусства, сущность его глубин. Через него, путями, свойственными ему, человечество входит в Храм, близится к Божеству. Подлинное искусство слова, художественная литература – утопление духовной жажды, путь из пустыни мрачной, где человек влачится. Слово, путями о-бразов, раскрывает мир, человека, показывает человеку – Божество. Слово – возносит человека на высоты, ближе к Богу. Литература всякого народа – его правды, его стремления и идеалы; его, скажу я, судьбы. Нет народа без литературы, как нет народа без Божества.

В религии – две вечных, борющихся силы: Бог и Дьявол. То же и в искусстве Слова: добро и зло, высоты и преисподняя, свет – тьма. Истинное искусство – свет всегда. Истинное искусство – Божие искусство. Оно возводит человека на высоты, к совершенству, живит и манит к идеалу. Истинное искусство – вдохновенно, «божественный глагол», тоска земли по небу, «тихая песня» ангела, – помните Лермонтова «По небу полуночи Ангел летел»? Истинное искусство глубинно-религиозно.

Вспомните слово Достоевского о Пушкине, вспомните пушкинского «Пророка», – снеговую вершину Пушкина!