Иван Шмелев - Том 7. Это было

Москва… Там

«…русский дух начал гнездиться, и роиться, и накапливать свои богатства, – и нетленные, и исчезновенные, – с девято-десятого века; – в этом стародавнем колодце русскости, в этом великом национальном «городище», где сосредоточивались наши коренные силы, где тысячи лет бродило и отстаивалось вино нашего духа; – в этом ключевом колодце, вокруг которого ныне, как и встарь, –

Сентябрь, 1947

Париж

(Русская мысль. 1947. 4 сент. № 21. С. 1, 5)

Прошло 70 лет со смерти Ф. М. Достоевского, – (он скончался 28 янв. 1881 г.), – но внимание к нему не только не ослабело, а непрерывно растет и углубляется. За ним признано почетнейшее место в мировой литературе, в ряду избранников-гениев, как Данте, Сервантес, Шекспир, Гете, Пушкин, Толстой… Можно сказать, что за последние полвека Достоевский затенил этих перворазрядников, как дерзновенный мыслитель, пророк грядущей катастрофы.

Раскрытие его критикой, главным образом – германской, ныне подтверждено историей: на мировой сцене разыгрывается трагедия борьбы величайших сил Бытия: Добра и Зла, Бога и дьявола. Трагедия захватывающая: гибель всего. Пушкин проникновенно определил таинственную тягу человека к грозящей гибели:

С тревогой следят за трагедией космического театра, где зрители – те же исполнители: все в игре. Потому и обострился ныне, как никогда, вопрос человечества о самом себе: что оно: космическая случайность? каприз Природы?.. – или величайшее мировое явление, созданное Высоким Планом для Высочайшей Цели? Космическая ли пыль, или явлено провиденциально миру для его завершения-преображения?

Вопрос древний. Его ставили мудрецы, пророки, основоположники религий. Ныне и глухие слышат тяжелую поступь Командора: метафизически мыслившееся Зло ныне дерзновенно воплощается в мире, как осязаемая действительность.

Об этом говорит русский мыслитель проф. И. А. Ильин в еще не опубликованной книге – «О тьме и просветлении». Вот, с разрешения автора, отрывок из «Заключения»:

«Тот, кто жил и созерцал в наше время, тот знает, что наша эпоха есть время тьмы и скорби, – восставшей тьмы и овладевшей человечеством скорби. Тьма никогда не исчезала в мире; она как бы входит в самый состав его, уже в силу одного того, что мир, вопреки наивным или слепым пантеистам, не совпадает с Божеством. Божество есть чистый Свет и целостный Свет, а мир состоит из тьмы и света, и потому он призван к борьбе за свет, за просветление. Вот почему тьма всегда была и всегда будет в мире, покуда мир будет существовать.

Но как дни бывают солнечные и сумрачные; или как в круговращении земли бывает день и ночь, так и в истории бывают сумеречные эпохи и ночные времена. И вот, нашему поколению выпало на долю жить в ночное время, когда „обнажается бездна“, с ее „страхами и мглами“, и когда отпадают преграды меж нами и ею… – Тютчев. В наши дни бездна человеческой души, действительно, раскрылась, как, может быть, никогда еще доселе; тьма, сгущавшаяся в ней, покинула свое лоно, где ее дотоле удерживала вера, совесть и стыд, и залила жизнь души, чтобы погасить в ней всякий свет: и сияние веры, и молнию совести, и искру стыда. И жизнь нашего поколения проходила – у одних в страхе перед этой тьмой и в подчинении ей, а у других в борьбе с этим мраком и в утверждении веры в Бога и верности духу. Но сила этой духовной тьмы в наше время удвоилась от того, что она осознала свое естество, выговорила его открыто, развернула свои цели, сосредоточила свою волю и начала борьбу за неограниченную власть над личной душой и над всем объемом человеческого мира.

Если отдать себе в этом отчет, то станет понятным, почему крупнейшие художники нашего времени и нашего народа первые заговорили об этой тьме и стали повествовать о той скорби, которая овладела людьми в наше время. Это время еще не изжито. Тьма еще не осуществила свою судьбу и не ушла назад в ту бездну, из которой восстала; и, может быть, ей предстоит выдвинуть новые соблазны и отпраздновать новые видимые „успехи“. Но русское искусство, начавшее в лице Достоевского изображение ее путей и ее соблазнов, и закрепившее, в лице скульптора Голубкиной, в образах незабываемой силы, – слепую одержимость, медиумичность, бессмысленность и хаотическую упоенность надвигающегося на мир духовного мрака, – выдвинет тогда новых ясновидцев и изобразителей этого ожесточения и этой слепоты. А наше поколение уже выдвинуло…»

Книги Шпенглера и Кайзерлинга, упирающиеся корнями в творчество Достоевского, вызвали некоторую шумиху и потревожили чутких, заставляя приглядываться к творящемуся в тайниках человеческого духа. Дерзновенность «человеко-бога» Ф. Ницше, связанная, быть может, с поразившим его безумием, порожденная, можно предполагать, душевным хаосом иных персонажей Достоевского, – по признанию Ницше, его «учителя», – породила другого «человекобога», выпущенного на мир темною волей Зла.

Из этого можно заключить, что Достоевский нащупал в человеке самое страшное: древний соблазн греха, проснувшийся от анабиоза и крикнувший: «хочу, – как боги, знающие Добро и Зло!..». Сказ книги Бытия стал оживать и воплощаться.

Достоевский, которого «всю жизнь Бог мучил», почувствовал это на себе: он сам хотел все знать, как боги, и понял в томленьи духа, что это гибель всему. Понял – принял вызов. Теперь вскрыто много новых источников, и мы знаем его томленья, его «падучую», его «касанья мирам иным», – «мировую гармонию», когда открывалось ему всезнание.

Страшной ценой заплатил он за откровение, мучительным личным опытом. В романе «Идиот» впервые описывается эта «мировая гармония», – награда ли за дерзание «все познать», или же кара за попытку? Тут – тайна. Но тут и начало пути Достоевского: «Идиот» – это выступление на борьбу, великое полотно боевого поля.

Зло не прощает дерзновенным, и гениальный творец не довершил задуманного плана: умер внезапно и преждевременно, не дожив и до 60 лет, – истек кровью.

Вопрос о судьбе человека и о преображении мира не получил разрешения, но вехи были поставлены, «Бедный Рыцарь» – «Идиот» во многом автобиографичен, – остался верен до смерти своей Даме. Вряд ли сознавал Достоевский, что судьба человека в мире – главная тема его творчества, хотя еще 17-летним писал брату:

«Атмосфера души человека состоит из слияния неба с землей; какое же противозаконное дитя человек! закон душевной природы человека нарушен. Мне кажется, что мир наш – чистилище духов небесных, отуманенных грешной мыслью. Мир принял значение отрицательного и из высокой изящной духовности вышла сатира… Как малодушен человек! Гамлет! Гамлет!..Человек есть тайна. Ее надо разгадать. Если будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время. Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком».