Борис Зайцев - Том 8. Усадьба Ланиных

63. Фокаччиа де Канчелльери из Пистойи. «В то время был в роде Канчелльери из Партии Белых юноша по имени Фокаччиа, сын мессера Бертакко ди Риньери, который был смел и очень крепок, его очень боялись люди из партии Черных, благодаря его извращенности, ибо он занимался только убийствами и ранениями». (Истор. Пистойи, у Муратори, XI, 370) Мстя за одного кавалера Бертино, убитого Черными, Фокаччиа убил своего двоюродного брата.

65. Сассбль Маскерони, из семьи Тоски во Флоренции, предательски убил единственного сына своего дяди, чтобы получить наследство. «…Был брошен в бочку с гвоздями, и так его волочили, катя бочку по земле, и затем ему отрубили голову…» (Ан. Фиорент.). По словам комментатора, об этом деле все знали в Тоскане, поэтому и сказано: «Если ты из Тосканы, то теперь уже его знаешь».

68. Камиччион де Пацци, из Валь д'Арно. Предательски убил своего двоюродного брата Уберти (по Ан. Фиорент.), а по Бути дядю; Ландино и Оттимо говорят – просто родственника.

69. Карлино – тоже де Пацци, из Валь д'Арно. Когда флорентийские изгнанники, среди них и Данте, возвратились после неудачного нападения на Ластри, в 1302 г., Карлино де Пацци продал Черным замок Пьянтревинье в Валь д'Арно, «за деньги; затем, вновь продал его Белым». (Дж. Виллани). «Оправдал бы меня – он еще гораздо грешнее меня, в сравнении с ним я оказался бы не таким уж виновным».

81. При Монтеаперти Бокка отрубил руку Якопо ди Пацци, знаменосцу флорентийского войска, что и было началом поражения флорентинцев. Бокка был предателем.

88. Антенора, второе отделение девятого круга, названное так по имени Антенора троянского. По Гомеру это был мудрый и красноречивый человек. Другие, напротив, изображают его предателем, передавшим грекам Палладиум, подавшим им знак светильником, и отворившим деревянного коня. Данте, не зная греческого языка, не читал Гомера, и придерживался традиции, обращавшей Антенора в предателя своей родины.

90. Бокка думает, что перед ним тень осужденного, а не живого.

103–105. С изменником Боккой Данте более, чем суров. За все странствие по Аду это первый случай, что он бьет грешника. Кажется, что не смотря на всю горечь причиненную ему Флоренцией, воспоминание о том, как была предана его родина, вызывает в нем взрыв гнева, граничащего с бешенством. Здесь Данте больше, так сказать, вышел из себя, чем даже когда видит Иуду, предавшего самого Христа.

106. «Некто другой» – Буозо да Дуэра.

114. О том, кто так быстро сообщил тебе о моем имени. Своим возгласом Буозо да Дуэра как бы выдал Бокку: последний не желал, чтобы Данте знал его имя, и повествовал о нем в миру.

116. Буозо да Дуэра – из рода Дуэра, или Довара, из Кремоны. Ломбардские гибеллины поставили его во главе сильного войска в направлении Пармы, чтобы помешать проходу французского войска, спускавшегося под предводительством Гвидо ди Монфора: это Карл Анжуйский шел в Италию против Манфреда на завоевание Неаполитанского королевства. Но подкупленный деньгами, Буозо не оказал ему действительного сопротивления.

119. Тезауро Беккериа, из Павии, аббат Валломброзы, генерал Ордена, легат Папы Александра IV во Флоренции. После того, как гибеллины были изгнаны из Флоренции в 1258 г., в ближайший сентябрь этого года народ флорентийский схватил аббата Валломброзы (который был знатный человек из синьоров Беккериа в Павии Ломбардской), так как за ним подсмотрели, что он по увещаниям вышедших из Флоренции гибеллинов замышлял измену, и пыткой заставили его сознаться в этом, преступно при криках народа, на площади Санто Аполлинаро отрубили ему голову, не обращая внимания ни на его сан, ни на святость Ордена; благодаря чему Коммуна Флоренции и флорентийцы были отлучены Папой от Церкви. (Дж. Виллани).

121. Джианни дель Солданиер – флорентийский гибеллин. «После поражения Манфреда при Беневенте, когда граф Гвидо Новелло с гибеллиискими вождями покинул Флоренцию, Джианни дель Солданиер покинул своих».

122. Ганелон – предатель, виновник поражения при Ронсевале и смерти Роланда. – Тибальделло. В 1281 г. Папа Мартин IV осаждал Фаэнцу, которую и взял, благодаря предательству Тибальделло.

130. Тидей, один из семи царей, осаждавших Фивы. Он был смертельно ранен фиванцем Меналиппом. Так как ему удалось убить врага, он попросил товарища принести ему его голову. Когда ее принесли, он почти уже умирая, принялся грызть ее с таким бешенством, что товарищи не могли оторвать его от страшного кушанья.

11. (Ср. Ад, X, 25). В словах, направленных к графу Уголино в предшествующей песни, ст. 133–139, Данте употребил некоторые флорентийские выражения, благодаря чему Уголино и узнает в нем жителя Флоренции.

13. «Уголино деи Герардески, граф Доноратико, знатный пизанец и гвельф, в согласии с архиепископом Руджиери дельи Убальдини изгнал из Пизы Нино да Галлура, рожденного от одной из его дочерей, сделавшегося властителем города, и сам стал на его место. Но позже архиепископ из зависти, и частью из ненависти, главным же образом мстя за племянника, убитого графом, с помощью Сисмонди и Ланфранки, взяв крест, при стечении разъяренного народа, которому внушил, а по некоторым – и основательно, что Уголино продал некоторые крепости флорентинцам и лукканцам, – явился к домам графа, захватил в плен его, двух его сыновей Гаддо и Угуччионе, и трех племянников Уголино, называвшихся Бригата, Арриго и Ансельмуччио. Лишенные чрез некоторое время пищи, были они предоставлены жестокой смерти от голода». (Бианки).

22–23. «Маленькая щель» – небольшое оконце. «Клеткой» Уголино называет башню, где он сидел, и которая благодаря ему получила название Башни голода.

26. По лунам Уголино считает время. Прошло уже много месяцев. По сохранившимся документам, можно заключить, что он сидел там восемь месяцев.

28. «Этот» – предатель, которого я грызу, архиепископ Руджиери.

29-30. Гора, мешающая пизанцам видеть Лукку, называется Сан-Джулиано, и находится она между Пизой и Луккой.

32. Гваланди, Ланфранки и Сисмонди, знатные пизанские фамилии, гибеллины.

57. «В четырех лицах собственное изображение» – т. е. юноши чувствовали приблизительно то же, что и он, и выражения их лиц были сходны.

75. Знаменитый стих, вызвавший целую литературу. Скартаццини объясняет его в том смысле, что «голод оказался сильнее горя, и убил меня». Он очень резко, по обыкновению, отзывается о тех, кто с ним не согласен. Однако надо сказать, что стих весьма загадочен. Если принять во внимание то, что в ст. 61–62 говорят Уголино-отцу – дети, и что с другой стороны во льду он с бешенством грызет череп врага своего Руджиери, то невольно приходит в голову, что голод преодолел в нем другие, отцовские и человеческие чувства и он стал есть их. Говорят, что если допустить это, то все сочувствие рушится. Мне кажется, это не так. Быть может, именно здесь показал Данте великий трагизм двойственности человеческого существа. Уголино и жалок, и ему сочувствуешь, но, конечно, он и страшный, свирепый и необузданный человек тех суровых времен. (Б. З.).