Александр Грин - Том 4. Алые паруса. Романы

– Я не буду медлить, – сказал Гент. – Укажите, пожалуйста, мне какого-нибудь более порядочного местного арабского магната.

– Очень хорош был со мною шейх Абдул бен-Саид; его тэмбо стоит на другом конце селения.

– Благодарю вас. – Гент встал и пошел с террасы, Ливингстон смотрел ему вслед, думая о его плане, который чрезвычайно понравился знаменитому путешественнику и долго занимал его мысли.

Гент подошел к тэмбо шейха Абдул бен-Саида в сопровождении полуголых арабчат и взрослых арабов, присоединившихся к нему по дороге. У входа в дом они все отстали, разочарованные необщительностью охотника, и пошли по своим домам рассказать, что приехал бана [19], от которого, кроме «да» и «нет», ничего не добьешься. Вокруг дома Сайда расстилались пшеничные поля и огороды; на них росли дыни, лук, чеснок, красный перец, огурцы, тыквы. Самый дом с колонками, покрытый богатой резьбой, с террасами, завешанными персидскими коврами, стоял среди роскошного сада, где росли деревья апельсиновые, лимонные, персиковые и грушевые, там были также акации, олеандры, жасмины и множество сортов роз; особенно бросились в глаза Гента удивительно желтые розы, крупные цветы их блестели нежным золотистым оттенком.

Охотника встретил слуга, который, выслушав, что хочет Гент, пошел в дом и вернулся с ответом: шейх просит гостя доктора пожаловать к нему.

Гент прошел в большую комнату, где было прохладно, сумеречно и уютно по-восточному; ряд диванов тянулся вокруг стен; в углу стоял маленький европейский письменный стол с креслом перед ним; пол и стены пестрели коврами. Абдул бен-Саид был худой, с серьезным, длинным лицом, медлительный человек, одетый в халат, цветной тюрбан и туфли, шитые золотом. Он вышел откуда-то из глубины дома и ласково приветствовал гостя.

– Здравствуй, милость Аллаха на тебя. Вчера слышал, что ты здесь. Откуда?

– Из Таборы.

– О! Разве Мирамбо нет там?

– Есть, Мирамбо развел большую панику.

– Как ты попал сюда?

– По Магалазари.

– Аллах! Путь был труден?

– Да ничего.

– Садись, принесут кофе, будем есть, пить.

Черный слуга принес угощение. Красный фарфоровый сервиз стоял на серебряном подносе; на другом подносе в узорных медных судках дымились плов, пирожки и яичница. Хозяин, как магометанин, не пил вина, но пил ром и ликер; то и другое, двух сортов, было заткнуто хрустальными с позолотой пробками.

– Может, хочешь чай?

– Нет, спасибо, люблю и кофе. А где ты покупаешь все это, европейское?

– Бисмаллах. Два раза в год посылаю караван, на берег за покупками.

Закусив и отпив полчашки очень крепкого кофе, Гент закурил сигару, предложенную хозяином, и приступил к делу:

– Здесь, в Уиджиджи, живет доктор, хороший большой человек.

– Знаю, бана! Он святой человек. Моя дочь была при смерти, доктор вылечил ее.

– Его обокрали.

– Ага! Это Шериф. Его все ругали, такой мерзавец.

– Да, да. Вот что, шейх Абдул, сюда скоро прибудет другой инглиз, бана Стэнли. Он придет с большим караваном, с платьем, оружием и товарами. Все это для доктора. Доктор – ученый человек, он изучает страну, ее реки и озера, не может кончить работу, потому что остался без людей, товаров и денег. Трудно сказать, когда придет Стэнли, но не раньше, наверное, как через месяц. Он идет из-за Мирамбо далекой, окружной дорогой.

– Будь проклят этот разбойник!

– Да будет по слову твоему. Пока что доктор нуждается, ему плохо.

– Правда плохо.

– Так вот, я пришел тебя просить доставлять доктору провизию и все, что ему нужно, пока не прибудет Стэнли. – Гент положил на поднос три крупных бриллианта, целое состояние. Абдул бен-Саид, знаток и любитель камней, бережно положил их на ладонь, отвел руку и прищурился; чудный чистый блеск алмазов погрузил араба в благоговейное созерцание. Он взвесил их на руке, потряс и опустил перед Гентом на стол.

– Хороши, – взволнованно сказал он и выжидательно посмотрел на охотника. – Сто тысяч пиастров каждый.

– Наверное! – Гент передвинул камни к арабу. – Один возьми себе, чтобы доктору не нуждаться, пока…

Сухое лицо араба приняло высокомерное выражение.

– Не надо.

– Возьми, я дарю его тебе.

– Это другой разговор. Спасибо за подарок. Доктор, раз ты об этом сказал, и так не стал бы нуждаться; сам он не говорит.

– Да, он горд.

– Может быть. Он спас мою дочь, и я не забуду этого.

– Прекрасно. Я понимаю тебя, а ты понимаешь меня. Теперь я буду просить о себе, друг!

– Проси чего хочешь.

– Вот что: через несколько дней я должен уехать отсюда. Все незнакомо мне в ваших местах, между тем мне нужно собрать надежный конвой, провизию, запас тканей для попутной торговли и достать хорошего проводника, чтобы пройти кратчайшим путем к Багамойо. Попроси, пожалуйста, кого знаешь из местных купцов или маклеров, чтобы через пять дней мне приготовили кладь, эскорт и животных; за это я даю тому человеку второй бриллиант.

– Баллах! Еще сто тысяч! Ты, верно, князь.

– Нет, – смеялся Гент, – я получил большое наследство.

– Наследство… а… – Араб с любопытством и уважением смотрел на охотника и задумался, попивая кофе.

– Все будет, – кратко заявил он, кончив свои соображения. – Мы достанем тебе таких воинов и стрелков, что каждый выйдет один на двоих. Будут лошади, ослы будут. Хаким бен-Тавиз, мой сводный брат, все устроит; я скажу ему. Товары… какие хочешь. Можно дать полотна, бус, ниток, пуговицы, проволоки. Будешь доволен.

– Теперь прощай! – Гент поднялся. – Спасибо!

Араб тоже встал.

– Стой, погоди, не уходи так, – значительно сказал он. Затем, обернувшись к стене, где висело оружие, окружая старинные щиты, покрытые золотым узором и надписями из Корана, снял дамасский кривой нож, оправленный в золото, сияющий жемчугом и лазурью. – Дед дал этот нож отцу, отец – мне, я дарю тебе. Смотри!

Шейх обнажил клинок; время и употребление не оставили на тусклой, серой стали никаких следов. Он был легок, звонок и остер, как бритва.

Затем, взяв узорные железные щипцы, которыми кладут уголь в кальяны, араб дал их Генту:

– Возьми, держи крепко.

Гент, вытянув руку, подставил щипцы. Клинок сверкнул веером, раздался сухой стук, и половина щипцов упала, как обрубок моркови. Гент подивился силе араба, но еще больше удивился, когда, осмотрев лезвие, не нашел малейших следов. Он дохнул на него – пятно сырости исчезло почти мгновенно.

– Дивная сталь, – сказал Гент. – Это мне?

– Да. Владей и порази врага своего.

– Спасибо! – И охотник спрятал подарок под блузу. – Я никогда не расстанусь с ним.

– Аллах слышит твои слова. Иди, и да будет тебе мир. Я тебя полюбил.

Напутствуемый всякими пожеланиями, Гент собрался уйти, но вспомнил нечто и задержался.