Александр Грин - Том 3. Алые паруса. Блистающий мир

Акинф с страхом и радостью выбрался из оврага и подошел к деревне. Он увидел ряд почерневших изгородей и груды черного пепла средь них – все, что осталось от когда-то бойкой деревеньки. Ни души человеческой, ни собаки не было в этом печальном месте. Деревня сгорела дотла, может быть – от снарядов.

И тогда Акинф почувствовал, что снова ему застилает зрение, но на этот раз – слезами.

В роскошном кабинете графа Пулуза де-Лотрека стоял молодой человек, связанный по рукам и ногам, – ему приходилось плохо: Лотрек был не из тех, что прощают.

– Уйдите все! – сказал граф слугам. Оставшись с глазу на глаз с пленником, граф вскричал:

– Анри! Вы злоупотребили моим доверием и гостеприимством. Я застал вас с своей женой. Приготовьтесь к самому худшему. Я не дерусь с вами, я хочу верной мести без риска. Сегодня вы умрете!

– Граф! – отвечал Анри – я отвык бояться чего бы то ни было.

– Прекрасно! – Лотрек позвонил. Вошел странного, необычного вида человек. В то время, как лицо и вся фигура этого человека имели измученный, высохший вид, провалившиеся глаза сияли под густыми бровями ужасным, мрачным огнем. Длинные обезьяньи руки нервно шевелили пальцами.

– Рошфор! – сказал граф. – Я знаю твою преданность и уменье молчать. Вспомни, что я спас тебя из рук людоедов в Танзи. Возьми этого молодого человека, сведи в подземелье и пусти к нему своего зверя. Смерть негодяя должна быть ужасной!

– Я очень рад, граф, – сказал с отвратительной Усмешкой Рошфор. – Мой зверь давно не забавлялся как следует. Все будет сделано.

– Убийцы! – крикнул Анри. – Правосудие отомстит за меня!

– Неизвестно, – холодно возразил граф Лотрек. – Всего лучшего!

Тотчас же по его приказанию вошли четыре молодца, схватили Анри и отвели в мрачное замковое подземелье, где оставили одного, бросив на сырой, каменный пол. Анри осмотрелся.

Подземелье было низкой, сводчатой комнатой большого размера. Свет скупо проникал сквозь щелевидные окна. Тишина…

Анри молча лежал, ожидая чего-то ужасного. Ночь, проведенная в объятиях красавицы графини Дианы де-Лотрек, слегка ослабила силы молодого человека. Он находился если не в апатичном, то в рассеянном состоянии. Он знал, что умрет…

– Диана! – со вздохом сказал он, вспоминая ту, любовь к которой зажгла в нем чудную, хотя и преступную страсть.

Внезапно в темном углу подземелья раздался скрип стенного люка, и Анри вздрогнул, увидев в тьме, за колонной, два, сверкающие, как раскаленные угли, глаза. Слышалось шумное дыхание зверя. Ужас сковал на мгновение члены молодого человека, затем он решил защищаться. Ему, впустив его в подземелье, развязали руки. Анри отступил к стене, вздрагивая и сжимая кулаки.

Огромный бенгальский тигр вышел из-за колонны, увидел человека и, сморщив хищную морду, раскрыл пасть, припав на передние лапы. Одно мгновение, прыжок, и молодой Анри перешел бы в объятия вечности. Тут произошло следующее:

Стоя у стены, Анри нечаянно нажал ногой секретную пружину подъемной двери. Она раскрылась, – и Анри упал, вскрикнув от неожиданности, в пустоту. От страха сознание покинуло его. Когда он очнулся, то увидел, что лежит у подножья небольшой, каменной лестницы, освещенной большим, солнечным окном, выходящим на крутой берег реки. Тотчас же, благодаря судьбу, Анри выбрался через окно, разбив его, на цветущую береговую тропинку и спустился к воде… Затем все исчезло, и Анри умер.

Подъемная дверь, река и счастливое бегство было предсмертной галлюцинацией несчастного; тигр оглушил его своим прыжком. Изуродованный труп Анри лежал в лапах сытого, задремавшего тигра.

Однажды, путешествуя по Америке в обществе нескольких утомленных излишествами молодых людей, я, наскучив их обществом, покинул компанию на одной из станций и направился самостоятельно в область Лилианы. Мой путь, который я совершал верхом на прекрасной арабской лошади, лежал через долину Санта-Мара, окаймленную высокими и широкими утесами. Мой проводник объявил, что в долине ночевать опасно ввиду свирепствующей здесь лихорадки и предложил взобраться на первую окрестную возвышенность.

Надо сказать, что в этих местах не редкость встретить так называемую «качающуюся скалу» – весьма любопытное явление, суть которого в том, что отдельный, огромный кусок скалы в незапамятные времена получает устойчивость равновесия. Он обыкновенно стоит на каменной площадке, узким концом вниз, и, если его раскачивать, он, подобно ваньке-встаньке, принимает первоначальное положение. Такие скалы весят иногда тысячи тонн, но послушны Движению руки человека средней силы. Такая скала упасть не может, если, конечно, ее не взорвут динамитом.

На возвышенности, где мы развели костер, находилась именно такая скала вышиной приблизительно с четырехэтажный дом. Любопытства ради я нажал на нее плечом, °на шатнулась на своем узком основании, наклонилась… выпрямилась.

Мы развели огонь невдалеке от нее. Мой проводник, Исса, завернулся в одеяло и, подперев голову рукой, лежа курил. Я размышлял о дальнейшем пути. Мы молчали.

Вдруг, посмотрев в сторону скалы, я заметил человеческую тень, весьма длинную от восходящей луны. Тень эта, двигаясь неровными скачками, слилась с мрачной тенью скалы. Человека я не видел, его фигура терялась в переливчатой пестроте каменного хаоса [2], окружавшего нас.

– Там человек! – сказал я Иссе.

Он приподнялся, посмотрел и усмехнулся.

– Я знаю, кто это, – сказал проводник. – Смотрите, что он будет делать.

Скала, толкавшаяся невидимыми руками, начала раскачиваться, беззвучно, как в сновидении. Огромный массив ее, медленно чертя дугу за дугой по звездному небу, то, казалось, валился на нас, то откидывался назад, освобождая пространство. Размахи становились все упорнее и длиннее; скала то приникала почти к самой земле, то вставала во весь свой рост, как бы наскучив беспрестанным издевательством крошечного существа – человека над своей огромной и мертвой сущностью. Так продолжалось минут пятнадцать. Наконец, размахи скалы уменьшились, замедлились, сократились, камень стал неподвижным и из-за него донеслись рыдания, тихие, скорбные рыдания невыразимой муки. Раздались удаляющиеся шаги, и все стихло.

– Три года назад, – сказал Исса, – этот человек, который пытался сейчас повалить скалу, был, как и я, проводником одного охотника, миллиардера Гастингса.

Гастингс заинтересовался этой скалой. Он пытался столкнуть ее, но скоро убедился в ее устойчивости. «Ну, Китль, – сказал он проводнику, – три миллиона, если столкнешь камень». А вы видели, как легко качается эта скала, но она не падает и упасть не может.