Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. О жизни

Но это невозможно, скажутъ тѣ, которые находятся въ процессѣ зарожденія противорѣчія личной жизни съ разумной. Напротивъ, скажу я, невозможно обратное, невозможно разумному существу не жить внѣ себя, 69 потому что таковъ законъ жизни. И ему слѣдовали и всегда не могутъ не слѣдовать люди. Всѣ люди для того чтобы жить, дѣйствовать ставятъ себѣ цѣли внѣ себя, 70 – семья, имущество, отечество, искуство, наука, – самыя странныя увлеченія внѣ себя, собираніе извѣстныхъ кнпгъ, птицъ, тарелокъ 71 – что-нибудь но только дѣятельность, направленная къ цѣли внѣ себя.

Такъ жили и всегда живутъ люди, подтверждая этотъ законъ. Но и эта дѣятельность внѣ себя перестаетъ удовлетворять людей какъ скоро ихъ разумъ станетъ выше той цѣли которую они преслѣдуютъ, обсудивъ ее. Собирать........ Зачѣмъ? Набрать миліонъ? Зачѣмъ, когда ты умрешь. Освободить отечество? Зачѣмъ, когда ты умрешь и твое отечество изчезнетъ изъ памяти людей какъ какая нибудь Ниневія? Такая дѣятельность 72 людей внѣ своей личной жизни 73 доказываетъ невозможность для человѣка жить для личныхъ цѣлей, но 74 и эта дѣятельность только 75 скрываетъ на время противорѣчіе, но не устраняетъ его. Бисмаркъ, собравъ Германію и повелѣвая Европой, точно также какъ и его поваръ, приготовившій обѣдъ, к[оторый] съѣдятъ черезъ часъ, если они 76 не отреклись вполнѣ отъ личной жизни чувствуетъ неразрѣшимое противорѣчіе 77 борьбы со всѣхъ сторонъ, направленной противъ него и имѣющей точно такое же основаніе, какъ и его дѣло, тоже противорѣчіе безсмыслицы всего совершающегося въ мірѣ съ требованіями его разума, и точно тоже основное противорѣчіе смерти и личности и всего его дѣла, долженствующ[ее] обратить въ ничто его самого и всѣ труды его жизни.

Всякое дѣло, подлежащее уничтоженію, всякое дѣло, могущее быть обсуженнымъ разумомъ, не разрѣшаетъ противорѣчіе. Разрѣшить его можетъ только такая цѣль, которая не подлежитъ обсужденію разума. И такая цѣль есть одна – удовлетвореніе самому разуму, требованіямъ разума, 78 точно также, съ той же исключительностью, съ которой я прежде удовлетворялъ требованія 79 личности. Удовлетвореніе же требованіямъ разумной природы 80 для человѣка, живущаго плотской жизнью, есть уже не цѣль, но исполненіе требованій разума, служеніе разуму. Только одна эта дѣятельность устраняетъ противорѣчіе и выводить человѣка изъ раздвоенія къ единству, изъ страданій къ благу, изъ смерти къ жизни, исполненію воли Бога.

Но какже служить разуму, цѣль дѣятельности котораго неизвѣстна? Цѣль его дѣятельности неизвѣстна и не можетъ быть извѣстна, п[отому] ч[то] если бы мы знали ее, мы бы стали выше, разумомъ обсудили цѣль разума, и дѣятельность разума по существу своему разумъ только освѣщаетъ.)

Человѣкъ, живущій для личныхъ цѣлей, борется съ существами, живущими также, какъ и онъ, для личныхъ цѣлей, и вслѣдствіи того боится, страдаетъ и гибнетъ 81 въ этой борьбѣ. Человѣкъ, 82 положившій жизнь въ 83 служеніи разуму, 84 видитъ неразумный законъ борьбы и противодѣйствуя ему, 85 не борется, но впередъ уступаетъ свою личность, кто хочетъ пріобрѣсть жизнь, тотъ погубитъ ее, и наоборотъ, и потому не боится не страдаетъ и не гибнетъ въ борьбѣ. Не гибнетъ, потому что 86 жизнь его въ разумной дѣятельности, разумная же дѣятельность не только не нарушается, но усиливается страданіями и смертью.

Человѣкъ служащій личнымъ цѣлямъ видитъ въ мірѣ борящихся и гибнущихъ существъ, огромное собраніе безсмысленнаго зла и противорѣчій; человѣкъ, 87 положившій свою жизнь служенію разуму, видитъ въ жизни неуклонное, неперестающее торжество разума надъ борьбою плоти.

Человѣкъ, живущій для личныхъ цѣлей, боится смерти и ненавидитъ ее. Для человѣка, служащаго разуму, нѣтъ смерти. Жизнь его перенесена въ вѣчную дѣятельность разума, не перестававшаго съ начала міра переработывать міръ, и онъ служитъ ему тѣмъ орудіемъ своей личной жизни, которая дана ему теперь. Смерть для него ни что иное, какъ 88 освобожденіе его отъ того орудія, которое дано было ему въ руки теперь для работы. И тутъ ничего ни непріятнаго, ни страшнаго, потому что 89 страхъ, сожалѣніе о своей личности только настолько великъ, насколько великъ недостатокъ разумности. 90

Но что такое этотъ разумъ, которому надо служить? – спросите вы. Человѣку дана высшая сила, свойство, властвующее надъ всѣмъ остальнымъ – эту силу, свойство мы называемъ разумъ. И вы спрашиваете, какъ его опредѣлить что онъ такое? Да чѣмъ же мнѣ опредѣлять его? Разумомъ? Я сознаю разумъ, и вы тоже, но опредѣлять его не могу. Это пусть дѣлаютъ т[акъ] наз[ываемые] философы, маратели бумаги. 91 Въ Евангеліи (всякій день удивляюсь точности, ясности выраженій Евангельскихъ) сказано: Начало основа всего логосъ и т. д. Опредѣлять то, что не опредѣляет[ся], нельзя, не потерявъ разсудка. «Такъ всякій, какъ хочетъ, понимаетъ разумъ». Нѣтъ, если мы общаемся, то мы общаемся разумомъ, принимая впередъ его законы, вѣчные, обязательные для насъ обоихъ. Опредѣлять его нельзя, нельзя указывать цѣль его дѣятельности. Но можно и нельзя не видѣть его направленія – путь. (Опять удивительная точность и ясность Евангелія). Можно знать его путь, 92 т. е. все то, что не разумно, всѣ тѣ пути, которыхъ безчисленное количество и которые 93 ложны и отрицаніе которыхъ указываетъ единый узкій путь, т. е. линію, направленіе.

И съ тѣхъ поръ какъ существуютъ люди, они искали этотъ путь и ближе и ближе, точнѣе и точнѣе опредѣляли его. Его опредѣляли и Конфуцій, и Лаодзи, и Будда, и послѣдній опредѣлилъ Христосъ съ такою точностью, съ такимъ приближеніемъ (математически говоря), дальше котораго не пошли въ 1880 лѣтъ.

Что же такое жизнь? И что такое смерть? Жизнь, одна жизнь, которую я знаю и изъ которой заключаю о всякой другой жизни —человѣка, животнаго, инфузоріи, клѣточки есть подчиненіе всѣхъ, происходящихъ во мнѣ процессовъ, 94 животныхъ (зоологическихъ) и 95 механическихъ, химическихъ, физическихъ моей разумной дѣятельности. Жизнь есть служеніе моего организма, со всѣми происходящими въ немъ процессами химическими, физическими, механическими, разуму. Другой жизни человѣка никто не знаетъ и если называетъ состояніе, въ которомъ человѣкъ не подчиняется дѣяте[льности] разума, тоже жизнью, то необходимо раздѣлить оба выраженія. Я называю жизнью служеніе разуму (И не я такъ называю, а опять съ своей единственной въ области слова точностью это называетъ жизнью Христосъ). 96 Основное понятіе жизни, изъ котораго вытекаетъ опредѣленіе всякой жизни, есть 97 подчиненіе организма разумной дѣятельности. И потому также неправильно называть живымъ человѣка того, въ которомъ прекратились процессы разумной дѣятельности и дѣйствуютъ одни законы организма, какъ несправедливо называть живымъ животное, въ которомъ процессы химическіе, 98 механическіе не подчинены законамъ организмовъ, т. е. что животное не можетъ ѣсть, пить, двигаться, совокупляться по требованіямъ 99 законовъ организма, а 100 подчиняется однимъ законамъ низшимъ. Разумная дѣятельность даетъ намъ 101 сознаніе жизни. 102 Это сознаніе жизни связано съ процессами зоологическими, зоологическіе же связаны съ химическими и физическими. – Сознаніе это по существу своему совершенно отлично отъ 103 процессовъ зоологическихъ и хим[ическихъ], 104 которые мы наблюдаемъ въ себѣ и въ другихъ. И удивительное дѣло! Тѣ процессы, которые мы не сознаемъ орг[аническими] и хим[ическими] и которые мы назвали жизнью только по аналогіи съ нашимъ сознаніемъ, ихъ то обыкновенно (особенно въ наше, время) и называютъ по преимуществу жизнью и изъ нихъ хотятъ 105 вывести наше сознаніе жизни, которое прежде всего дано и которое мы знаемъ за одно несомнѣнное, если что-нибудь знаемъ. Изъ этаго грубаго и смѣшного (когда его разберешь), но всегда существовавшаго заблужденія, теперь проповѣдуемаго книжниками, вытекаютъ всѣ ложные взгляды на жизнь и страхъ смертью. Я хочу узнать жизнь, какъ я ее сознаю въ себѣ (совершенно исключительно, какъ я ничего другого не знаю), и для этаго я наблюдаю то, что мнѣ совершенно чуждо, то, что не имѣетъ главнаго свойства моей жизни – сознанія разума, а только имѣетъ такое далекое подобіе съ моей жизнью, что я только по очень неточной аналогіи могу назвать и то жизнью. И изъ этихъ наблюденій я хочу опредѣлить законы своей сложной, одаренной совсѣмъ чуждымъ 106 той жизни факторомъ – разумомъ. Очевидно, что изъ такихъ попытокъ ничего выдти не можетъ. A вѣдь это самое дѣлается. Мы разумныя существа живые люди. Люди имѣютъ общія свойства съ животными и подчиняются одни закону жизни животныхъ. Животные же подчиняются законамъ біологическимъ, физическимъ, химическимъ, которые тоже мож[но назвать] явленіями жизни. И вотъ чтобы понять явленія жизни разумной, я и буду изучать химію. Я положимъ, заинтересованъ жизнью 107 генералъ-адъ[ютантовъ] и самъ 108 ген[ералъ] адъ[ютантъ] и хочу понять эту жизнь. И вотъ для этаго я дѣлаю такое заключеніе. Всѣ Генералъ адъютанты военные. Всѣ военные – люди, и стану изучать людей, чтобы понять жизнь Генералъ адъютантовъ. 109