Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 37. Произведения 1906–1910 гг. Предисловие к рассказу «Убийцы»

В Записной книжке 17 апреля 1907 г. Толстой отметил: «Думаю о психологическом очерке политики, о художественном изображении» (т. 56, стр. 191); и в Дневнике 20 июня того же года: «Теперь хочется написать.... «Руки вверх», пришедшее мне в голову во время игры Гольденвейзера» (т. 56, стр. 45). Возможно, что в данном случае Толстой и зафиксировал замысел рассказа «Кто убийцы?». Во всяком случае, ни в каком другом произведении, кроме упомянутого, Толстой не коснулся отмеченной в записях темы.

1907—1908 гг. были для России временем усиления реакции. «Черносотенный террор свирепствовал во-всю. Царский министр Столыпин покрыл виселицами страну. Было казнено несколько тысяч революционеров». [3]

Толстой, внимательно следивший за событиями в стране, в мае – начале июня 1908 г. написал статью против смертных казней, озаглавленную «Не могу молчать» (см. стр. 83). Собирая материал для статьи и обдумывая ее, Толстой одновременно задается мыслью написать и художественное произведение на тему о революционерах и борьбы с ними правительства, используя для этого возникший у него замысел рассказа.

6 мая 1908 г. Толстой, в связи с разговором о казнях, сказал: «Мне вот именно, если бог приведет, хотелось бы показать в моей работе, что виноватых нет. Как этот председатель суда, который подписывает приговор, как этот палач, который вешает, как они естественно были приведены к этому положению, так же естественно, как мы теперь тут сидим и пьем чай, в то время, как многие зябнут и мокнут». [4]

До декабря 1908 г. Толстой не пытался осуществить свой замысел. 14 декабря он записал в Дневнике: «Думаю о художественном, и как будто нарождается» (т. 56, стр. 163); а С. А. Толстая 16 декабря отметила в своем «Ежедневнике»: «Лев Николаевич.... усиленно собирает материал о казнях, о революционерах, о процессах и т. п. Зачем? Еще не знаю» (ГМТ).

Материалы эти нужны были Толстому для его рассказа, который он начал писать 17 декабря, то есть на другой день после записи С. А. Толстой. 18 декабря он занес в Дневник: «Перебираю художественное. Казалось бы, могу. Написал очень озлобленное предисловие и негодящееся начало» (т. 56, стр. 165).

Толстой написал предисловие, озаглавив его «Предисловие к рассказу «Убийцы», и начал рассказ именно под этим заглавием, но потом изменив его на «Нет виноватых». Однако, написав три страницы, Толстой прервал работу и, поставив дату «17 декабря», рядом пометил: «Опять не то». Как предисловие, так и начало рассказа в этой редакции дальнейшей обработки не получили (см. вариант № 1).

Очевидно, в конце декабря Толстой начал рассказ в новой редакции.

27 декабря Толстой записал в Дневнике: «Художественная работа в голове ясна, но нет охоты писать» (т. 56, стр. 167); 28 декабря: «Хотел писать «Погибшие», но не пошло. А есть, есть что сказать» (т. 56, стр. 168); 29 декабря: «В первый раз, хотя и плохо, но охотно писал – не знаю, как назвать? Может быть: Нет виноватых. Могу себе представить, вижу возможность и с удовольствием» (т. 56, стр. 168); и 30 декабря: «Начал было писать «Невиноватых», но не пошло» (т. 56, стр. 169).

Написанное Толстым за это время начало рассказа являлось первой черновой редакцией первых десяти глав публикуемого текста рассказа. Текст первой редакции был значительно короче публикуемого. Позднее, пересматривая его, Толстой дополнял вставками как внутри самой рукописи, так и на отдельных листах (см. описание рук. №№ 3, 6 и 8). Рассказ был озаглавлен Толстым, очевидно, позднее: «Убийцы. Павлуша Кудряш».

5 января Толстой вновь взялся за «Павлушу», начав писать в драматической форме. С. А. Толстая отметила в своем «Ежедневнике» под этим числом: «Лев Николаевич писал что-то в драматической форме. Он ищет, всё не найдет того тона, который бы ему нравился. Уже есть несколько начал художественной работы» (ГМТ); а Толстой 6 января записал в Дневнике: «Вчера показалось, что могу писать художественное. Но не то. Нет охоты. Нынче совсем не могу. Да и не надо» (т. 57, стр. 5).

Это начало рассказа, написанное в драматической форме и представляющее собой диалог Павла с революционером, бывшим офицером Разумниковым, в Александровском саду в Москве, Толстой не стал продолжать и в дальнейшем к нему не возвращался (см. вариант № 2). 8 января он отметил в Дневнике: «Пытался продолжать «Павлушу». Не пошло» (т. 57, стр. 6); 10 января: «Вчера писал почти с охотой, но плохо. Не стоит того, чтоб делать усилия. Нынче совсем нет охоты, и вчерашнее кажется слабым, просто плохим» (т. 57, стр. 7).

Между 8 и 10 января Толстой повторил попытку писать драму «Павлуша», начав первое действие с собрания революционного кружка в квартире курсистки Аронсон. Однако, написав два явления и начав третье, Толстой прервал работу, пометив под написанным: «Не идет, глупо. Не могу».

Очевидно, в это же время Толстой пытался исправлять написанное ранее в форме рассказа и сделал в этот вариант значительные вставки (см. описание рук. № 6).

С. А. Толстая переписала как начало драмы «Павлуша» во второй редакции (рук. № 5), так и черновики первых десяти глав со всеми дополнениями (рук. №№ 3 и 6). Об этом она отметила в своем дневнике 14 января: «Сегодня я вступила в прежнюю должность – переписывала новое художественное произведение Льва Николаевича, только что написанное. Тема – революционеры, казни и происхождение всего этого. Могло бы быть интересно. Но те же приемы – описания мужицкой жизни. Смакование сильного женского стана с загорелыми ногами девки.... И, вероятно, дальше будет опоэтизирована революция, которой, как ни прикрывайся христианством, Л. Н. несомненно сочувствует, ненавидит всё, что высоко поставлено судьбой и что – власть. Буду переписывать дальше». [5]В своем «Ежедневнике» С. А. Толстая отметила, что начала «переписывать Льву Николаевичу» 11 января, а кончила 15 января.

К просмотру переписанного (рук. №№ 7 и 8) Толстой приступил, видимо, 20 февраля. В этот день он записал в Дневнике: «Взял было Павла, перечитал. Могло бы быть недурно, но нет охоты» (т. 57, стр. 29) и 21 февраля: «Попробовал «Павла». Вижу возможность» (т. 57, стр. 29). Толстой попытался дописать конспективно окончание первого действия драмы «Павлуша» (см. рук. № 7), излагая в повествовательной форме содержание реплик действующих лиц. Однако, написав с полстраницы, он прервал работу. Во вторую переписанную рукопись (№ 8) Толстой внес лишь незначительные исправления.

Между тем Толстой не оставлял мысли продолжить рассказ. Повидимому, отказавшись от драматической формы, но дорожа содержанием написанной части первого действия драмы «Павлуша», Толстой по ходу развития событий рассказа включил написанную часть драмы вслед за первыми десятью главами рассказа публикуемого текста (пока еще не разбив этот текст на главы) и стал писать продолжение в повествовательной форме.