Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

… – Она отъ всего отказалась, но дѣйствительность, время показали, что ея положеніе мучительно и невозможно. Не то чтобъ онъ измѣнился къ ней…

– Нельзя ли безъ излишнихъ подробностей, – сказалъ нахмурившись Алексѣй Александровичъ.

– Положеніе невозможно по тому, какъ глядитъ на это свѣтъ, – говорилъ Степанъ Аркадьичъ, задѣтый за живое вопросомъ о сестрѣ, и самъ не ожидая того, находя слова и выраженія и, главное, сердечное убѣжденіе – Дѣло въ томъ, что ея положеніе мучительно тяжело. Она заслужила его, ты скажешь. Она знаетъ это и не проситъ тебя. Она прямо говоритъ, что она ничего не смѣетъ просить. Но я прошу, умоляю, мы всѣ, родные, всѣ, любящіе ее. А ее любятъ и любили многіе, потому что ее нельзя не любить. Дѣло теперь такъ. Ея положеніе мучительно, и оно можетъ быть облегчено тобой, и ты ничего не потеряешь. Но я рекапитюлирую. [1717]Она просила тебя по нашей просьбѣ 6 мѣсяцевъ тому назадъ. Ты отвѣчалъ ей, обѣщая. Она переѣхала въ Москву, ожидая рѣшенія своей судьбы. До этаго она жила въ деревнѣ. И она безъ этаго бы не переѣхала въ Москву, гдѣ ей каждый шагъ, каждая встрѣча ножъ въ сердцѣ.

– Я обѣщалъ и готовъ сдержать.

– Да, но тутъ явился вопросъ о сынѣ, котораго она страстно любитъ.

– Вопросъ о сынѣ есть вопросъ не моей личной жизни, какъ разводъ, но вопросъ долга. Я не могу отдать его.

– Ну хорошо, она просила сына, ты не соглашаешься. Но этимъ самымъ вопросъ о разводѣ не рѣшенъ отрицательно.

– Но она повторила черезъ тебя желаніе имѣть сына. Я не считаю нужнымъ отвѣчать, такъ какъ отвѣтъ былъ бы повтореніе перваго.

– Да, но почему же ты отказалъ и въ разводѣ? Надо бы подумать о ней.

– Я не отказалъ, но по нѣкоторымъ причинамъ и указаніямъ, – и произнося слова: «некоторымъ причинамъ и указаніямъ», взглядъ Алексѣя Александровича, принявъ задумчивое, таинственное выраженіе, остановился на двери, – я просилъ дать мнѣ время вновь обдумать это рѣшеніе.

– Да, но, Алексѣй Александровичъ, ты добрый человѣкъ. Войди на мгновенье въ ея положеніе. Вопросъ развода для нея въ ея положеніи – вопросъ жизни и смерти. Обольстивъ ее ожиданіями, приведя ее въ то состояніе нетерпѣнія, что вотъ вотъ рѣшится, ты мучаешь ее такъ 3 мѣсяца. Вѣдь это все равно, что приговореннаго къ смерти держать мѣсяцы съ петлей на шеѣ, обѣщая, можетъ быть, смерть, можетъ быть, помилованіе.

– Вы видите одну свою сторону дѣла, – спокойно сказалъ Алексѣй Александровичъ. – Можетъ быть, это тяжело, можетъ быть, я виноватъ, что я обѣщалъ то, чего не имѣлъ права дать.

– Какъ, ты отказываешь? Нѣтъ, Алексѣй Александровичъ, ты пожалѣй ее. Я не хочу вѣрить этому. Алексѣй Александровичъ, подумай. Для нея это вопросъ жизни и смерти. Искренно говорю тебѣ, что она въ такомъ положеніи, что я всего боюсь за нее.

– Надо смотрѣть на вещи со всѣхъ сторонъ, – продолжалъ спокойно Алексѣй Александровичъ, и Степанъ Аркадьичъ, забывая то, что Алексѣй Александровичъ давно ужъ былъ внѣ вліянія Анны, удивился на то равнодушіе, съ которымъ онъ говорилъ. – Я сказалъ, что обѣщалъ того, чего не могу дать. Vous professez d’être un libre penseur, [1718]хотя я этому не вѣрю, и мнѣ хотѣлось бы поговорить съ тобой объ этомъ, но я не буду тебѣ приводить доводовъ религіозныхъ, которые прямо отрицаютъ разводъ, я написалъ объ этомъ записку, но они не могутъ понять того свободнаго отношенія христіанина къ церкви.

– Такъ что же?

– Да, но и практически, какъ я доказываю въ запискѣ, эта мѣра почти невозможная. Мы, допуская разводъ, впадаемъ въ то же заблужденіе, въ которомъ бы былъ человѣкъ, пустившій барку по теченію рѣки и достигнувшій цѣли передвиженія, если бы онъ, чтобы доставить барку вверхъ по рѣкѣ, также бы пустилъ ее на воду.

– Я не понимаю, – недовольно сказалъ Степанъ Аркадьичъ. – И не понимаю, теперь отказываешь ты…

– Сравненіе мое показываетъ то, что не въ религіозномъ, а въ чисто общественномъ смыслѣ бракъ есть какъ бы освященіе религіей и государствомъ естественнаго явленія соединенія половъ для семьи, и на этомъ только основана успѣшность этаго учрежденія, но если мы будемъ, какъ въ Европѣ, освящать обратное естественному ходу, то мы встанемъ въ рядъ неразрѣшимыхъ затрудненій.

– Но теперь, въ твоемъ случаѣ, я прямо прошу, умоляю тебя спасти ее. Пожалѣть. Отказываешь ты.

– Я не отказываю и не соглашаюсь, но я долженъ обдумать и поискать указаній, – сказалъ Алексѣй Александровичъ съ тѣмъ же таинственнымъ взглядомъ.

– Когда же я получу отвѣтъ?

– Когда ты ѣдешь?

– Послѣ завтра.

– Завтра. Нѣтъ не завтра, – сказалъ онъ съ улыбкой. – A пріѣзжай нынче къ графинѣ Лидіи Ивановнѣ, и я дамъ рѣшительный отвѣтъ.

– Одно помни, ради Бога, что она несчастна теперь, какъ только могутъ быть несчастны люди, и что въ твоихъ рукахъ находится ея спасеніе, избавленіе. Она въ ужасномъ положеніи.

Итакъ, обѣщавшись въ 8 часовъ быть у графини Лидіи Ивановны, Степанъ Аркадьичъ простился съ Алексѣемъ Александровичемъ и вышелъ. Уже надѣвая шинель, онъ вспомнилъ про просьбу сестры повидать Сережу и зашелъ къ нему. Онъ поласкалъ мальчика, но былъ пораженъ его сконфуженностью. Мальчикъ хотѣлъ и не смѣлъ спросить дядю про мать.

Во французскомъ театрѣ, въ которомъ онъ засталъ послѣдній актъ, и потомъ у татаръ за шампанскимъ Степанъ Аркадьичъ отдышался немножко свойственнымъ ему воздухомъ и, все-таки никакъ не сообразивъ, очень ли умно или очень глупо то, что онъ видѣлъ, но стараясь не думать объ этомъ, пошелъ спать.

Къ радости и удивленію своему, онъ на другое утро получилъ отъ Алексѣя Александровича запечатанное письмо къ Аннѣ и записку, въ которой было сказано, что съ нынѣшняго же дня Алексѣй Александровичъ приступаетъ къ разводу.

Такъ какъ дѣла Степана Аркадьича не были еще кончены и онъ долженъ былъ оставаться въ Петербургѣ еще три дня, онъ послалъ письмо въ тотъ же день по почтѣ. Но на второй день онъ получилъ телеграмму изъ Москвы такого страшнаго содержанія, что, не дожидаясь конца дѣлъ, онъ тотчасъ же уѣхалъ.

Была уже вторая половина мая, а Вронской съ Анной не переѣзжали ни на дачу, ни въ деревню, а продолжали жить въ Москвѣ, хотя въ Москвѣ имъ дѣлать было нечего. Они не переѣзжали потому, что въ продолженіи всего послѣдняго мѣсяца у нихъ не было ни однаго мирнаго дня. Для того чтобы предпринять что-нибудь въ семейной жизни, необходимы или совершенный раздоръ между супругами, тогда воля-власть однаго рѣшаетъ за другаго и другой подчиняется, или любовное согласіе, подъ вліяніемъ котораго предпринимается общее дѣло. Когда же отношенія супруговъ неопредѣленны, нѣтъ ни того, ни другаго – дѣло ждетъ, пока разрѣшится положеніе, и все остается въ statu quo. [1719]Многіе семьи по годамъ остаются на старыхъ мѣстахъ, постылыхъ обоимъ супругамъ, только потому, что нѣтъ ни полнаго раздора, ни согласія. Такъ было и съ Вронскими.