Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

Придя в дом Алабиных, Каренин застает Дарью Александровну зa уроком латыни с сыном. Вопрос Долли об Анне заставляет Алексея Александровича испытать глубокое волнение. Общение с несчастной Долли, неудовлетворенной жизнью с мужем и нравственно прекрасной в своей роли поглощенной семейными заботами матери, вызывает в Каренине мысли о его собственной судьбе – покинутого мужа, у которого разрушен семейный быт. Пользуясь тем, что застал ее одну, он делится с ней своими страданиями, сначала иносказательно, а затем прямо сообщая ей простыми, человеческими словами свою семейную драму. Ему было тридцать лет, а ей восемнадцать, когда они поженились. Через год у них родился сын. Затем прошло пять лет, и жена призналась ему, что она не любит его. В момент разговора с Долли Каренину, следовательно, тридцать шесть лет, а Анне – двадцать четыре, хотя в дальнейшем в том же варианте о Каренине говорится как о пожилом человеке. Долли старается убедить Каренина в том, что Анна не потеряна еще для него, но в душе Каренина вскипает – неожиданно для него – злоба против своей жены. Долли пытается его успокоить и предотвратить его семейную катастрофу: «Вы жалкий, вы добрый человек, – говорит она, – но вы неправы».

По просьбе Долли, Каренин остается обедать у Алабиных, хотя сначала решил было избежать этого. До обеда он проводит два часа с детьми, которые полюбили его. Основной темой беседы, ведущейся зa обедом, является неверность женщины в браке. Разговор происходит в связи с полемикой Дюма-сына с Жирарденом по вопросу о праве женщины на свободное распоряжение своим чувством в браке. [1871]На первых порах этот разговор очень волнует и занимает Каренина, который надеется найти в нем разрешение мучающих его вопросов его личной судьбы, но, убедившись в том, что говорящие говорят не на основании собственного опыта, а чисто теоретически, он охладевает к теме разговора. Главными участниками завязавшегося спора являются племянник Алабина, «сосредоточенный, мудреный студент, окончивший курс», Юрьев, защищающий право замужней женщины на свободу распоряжения собой, и «молодой сельский житель», атлет, гимнаст, известный своими «хотя умными, но резкими суждениями обо всем» и защищающий точку зрения Дюма – что женщину, нарушившую брачный обет, надо убить. Фамилия его неустойчива: Равинов, Равский, Ровский. Этот персонаж представляет собой, несомненно, вариант Ордынцева-Левина. Тут же, на обеде у Алабиных, присутствует сестра Долли – «с прелестными волосами и шеей красавица Китти, или Катерина, та самая, которая… должна была когда-то вытти за Ордина (Зачеркнуто: «Гагина»)». [1872]Ниоткуда из этого варианта не видно, чтобы Китти и Ровский когда-либо ранее встречались, тем более чтобы этой встрече предшествовало неудачное предложение, что имеет место в отношениях Левина (Ордынцева) и Кити, как эти отношения описаны еще в предшествующих черновых набросках. Судя по характеру изложения, в данном варианте Кити и Ровский впервые вводятся в сюжетную линию романа, и между ними устанавливается взаимная сердечная заинтересованность, очевидная и для Каренина, который в связи с этим задает себе вопрос о том, «кто из них будет несчастный», потому что с мыслью о браке у него теперь стало соединяться представление «о несчастии одного из супругов».

Таким образом весь эпизод посещения Карениным дома Облонских (Алабиных) в этом варианте, в согласии с первоначально задуманным Толстым обликом Алексея Александровича, написан так, что фигура Каренина продолжает оставаться всё той же жалкой, угнетенной его семейным горем и вызывающей сострадание. Тема спора о неверности жены, происходящего за обедом, еще сильнее подчеркивает душевную драму Алексея Александровича. Не находя выхода из создавшегося положения, он – по первоначальному плану варианта – решает послать своему сопернику вызов на дуэль, а по исправленному – энергично начать дело о разводе.

В следующей редакции (варианты №№ 100 и 101, рук. № 42) эпизод обеда у Облонских значительно приближен к тексту окончательной редакции, хотя далеко не во всем совпадает с ним. Среди гостей здесь уже присутствуют Кити и Левин в ситуации, какая в общем совпадает с ситуацией окончательной редакции, с той однако разницей, что Левин принимает участие в общем разговоре, тогда как в окончательной редакции сказано, что «все принимали участие в общем разговоре, кроме Кити и Левина». На обеде присутствует и Сергей Левин, родной брат Константина Левина, в дальнейшем – Кознышев, лишь единокровный брат Левина. Присутствуют также старый князь Щербацкий, Туровцын, Каренин (как и в окончательной редакции) и Юркин, в окончательной редакции фигурирующий под фамилией Песцова. Разговор зa обедом ведется, как и в окончательном тексте, на темы о классическом образовании (однако не схоже с тем, что читается в окончательной редакции), о польском и о женском вопросах. Но тогда как в окончательном тексте суждения по женскому вопросу не идут дальше спора о правах и обязанностях женщины, в варианте № 101 они значительно расширены и захватывают область супружеских отношений, т. е. ту самую, в которой особенно заинтересован участвующий в споре Каренин. Эта часть разговора происходит лишь в мужском кругу, после того как дамы вышли. Юркин отстаивает полную свободу женщины в распоряжении своим чувством и заявляет, что «измена женщины своему мужу есть только заявление своего равного мужчине права», что «женщина сходится с мужем и расходится, когда она хочет». Дети, по его мнению, не могут препятствовать женщине распоряжаться своей свободой, потому что они «составляют обязанность государства».

Каренин с грустью понимает, что он не только не найдет здесь разрешения занимающего его вопроса, но что говорящие даже не знают того, что его занимает. С мыслями, приходившими раньше в голову Каренину, перекликается лишь реплика Туровцына: «А я думаю, что если жена изменила, надо дать пощечину ему и убить его или чтоб он убил – вот и всё».

В самом начале свидания с адвокатом, ведшим дело о разводе, Каренин получает телеграмму от Анны, извещающей о своей смертельной болезни и умоляющей его приехать домой (вар. № 103, рук. № 43), и уезжает в Петербург. После родов жены он проявляет полное самоотвержение и заботливость не только о больной и детях, но даже об удобствах для любовника, который целые дни проводит в доме Карениных и иногда там ночует (вариант № 104, та же рукопись). Он соглашается на развод с Анной и собирается, уступив ей свою квартиру, переехать с сестрой, сыном и гувернанткой на другую, меньшую. Через месяц развод состоялся. Вронский (Удашев) уезжает в имение Анны, чтобы там венчаться, а Алексей Александрович «с воспоминанием всего перенесенного позора продолжал свою обычную служебную, общественную жизнь» (вар. № 106, рук. № 45). В варианте № 155 (рук. № 95) говорится о том, что, соглашаясь на развод перед тем, как Анна должна была родить второго ребенка от Вронского, Каренин сделал то, что от него требовали: он принял на себя «постыдные улики прелюбодеяния», Анна же и Вронский обвенчались в имении Вронского, где они до этого жили, и для них наступило наконец «давно желанное и дорого купленное счастье».