Болеслав Маркевич - Четверть века назад. Часть 2

Онъ молчалъ во все время пути. Молчалъ и его пріятель, какъ ни ныли въ немъ безпокойство и любопытство; онъ понималъ что вышло что-то очень серіозное, о чемъ не объясняться же тутъ, за спиной извощика.

Они пріѣхали, вошли въ гостиную. Гундуровъ какъ бы безсильно опустился въ большое кресло у окна, и оставался такъ съ минуту недвижимъ, но поднялъ затѣмъ вдругъ голову, и сказавъ: «а теперь слушай!» передалъ все Ашанину.

Тотъ слушалъ, поперемѣнно то блѣднѣя, то краснѣя, сверкая своими большими черными глазами и прерывая разказъ восклицаніями глубокаго негодованія, вырывавшимися у него противъ воли изъ горла:

— Вѣдь это чортъ знаетъ что такое, вѣдь этому повѣрить нельзя! Нашъ старецъ совсѣмъ съ ума спятилъ!

Гундуровъ закончилъ разговоромъ своимъ съ Чесминымъ.

— Ну вотъ, это такъ! вскликнулъ тутъ же красавецъ, — это изъ Петербурга идетъ, несомнѣнно! А паша нашъ только… Послушай, Сережа, перебилъ онъ себя, — вѣдь это отпарировать можно, передѣлать! Надъ нимъ барыни его всевластны; я сейчасъ поскачу къ нимъ въ Покровское, подыму ихъ, возмущу, разкажу какой ты актеръ превосходный, а тебя ссылать хотятъ… Какъ подымутся онѣ на него ополченіемъ…

— Нѣтъ, голубчикъ, остановилъ его Сергѣй, — къ барынямъ его ѣхать я тебя не уполномочиваю, а коли ты не усталъ, поѣзжай не теряя времени въ Сашино извѣстить обо всемъ и привезти сюда тетушку. Самому мнѣ туда ѣхать, какъ видишь, не позволяютъ… а черезъ три дня мнѣ надо выѣхать… въ Оренбургъ…

— Да, да, ты правъ, Софью Ивановну прежде всего надо! Я сейчасъ въ путь!.. Сережа, а княжна!.. вырвалось у Ашанина.

Гундуровъ безъ словъ закрылъ себѣ лицо руками…

— Ахъ ты мой бѣдный, бѣдный! воскликнулъ Ашанинъ съ полными, слезъ глазами. — Да это не можетъ быть, я не вѣрю, все это устроится! прервалъ онъ себя еще разъ. — Вѣдь вотъ, какъ нарочно, князя Ларіона нѣтъ! Онъ бы ужь конечно нашелъ средство помѣшать этому. Отсутствіемъ его видимо и воспользовались… Но теперь нѣкогда объ этомъ говорить… И онъ выбѣжалъ въ переднюю.

Черезъ часъ времени онъ скакалъ въ коляскѣ Гундурова по Московско-Курскому шоссе, давая по рублю на водку ямщикамъ, которые и мчали его «по-курьерски» въ волнахъ удушающей пыли палящаго лѣтняго дня.

Онъ въ осьмомъ часу вечера былъ уже въ Сашинѣ.

— Вы одни! Что случилось? было первымъ словомъ Софьи. Ивановны, вышедшей на крыльцо при первомъ донесшемся до нея звукѣ его колокольчика.

— Пойдемте къ вамъ, я вамъ все разкажу, отвѣтилъ онъ.

Она увела его къ себѣ въ комнату, заперла дверь и спокойно промолвила, сдерживая нервную дрожь которая всю пронимала ее:

— Говорите! Что съ Сережей?

— Нѣчто противъ чего надо скорѣе дѣйствовать

Она выслушала его разказъ все такъ же спокойно, вперивъ въ него неподвижно глаза, и ни единымъ мускуломъ лица своего не изобличая того что происходило въ душѣ ея. Особенность характера Софьи Ивановны сказывалась здѣсь еще разъ: она волновалась пока неслышная еще гроза только чуялась ею въ воздухѣ,- но «громъ ударилъ», и она снова обрѣтала всю свою твердость, всю силу духа для борьбы съ «несчастіемъ»…

— Какъ онъ это принялъ? спросила она когда Ашанинъ кончилъ.

— Онъ бодръ… пока… Раненые, говорятъ, въ первую минуту никогда не чувствуютъ всей боли своей раны, примолвилъ печально пріятель Гундурова.

— Не даромъ говорило мнѣ предчувствіе, проговорила тихо Софья Ивановна, — какъ только пріѣхалъ этотъ исправникъ… Вы казались мнѣ тогда правы объясняя это просто и въ добромъ смыслѣ, и я все время старалась себя успокоить… Но я тогда же говорила, я знала — у насъ все возможно… Ссылка Сережи — это басня Волка и Ягненка. Привязались теперь къ тому что онъ въ Петербургѣ, послѣ отказа ему въ паспортѣ, могъ сказать неосторожнаго… рѣзкаго, пожалуй; онъ горячъ, не спорю, но принимать противъ него такія мѣры.

Она встала вдругъ съ кресла.

— Но все это пустыя слова! Надо ѣхать!

— Я предложилъ Сережѣ…. началъ и не кончилъ Ашанинъ.

— Что предлагали?

Онъ передалъ о намѣреніи своемъ ѣхать въ подмосковную графа, «ополчить» на него его «барынь» и добиться чрезъ, нихъ отмѣны его распоряженія относительно Гуцдурова.

Софья Ивановна вся покраснѣла даже.

— Сережа не согласился, надѣюсь?

— Нѣтъ!

— И вамъ, конечно, сказала она, — могла придти эта мысль, лишь сгоряча, въ первую минуту, въ добромъ желаніи помочь. Сережѣ… Но не этими путями, Владиміръ Петровичъ, но этими! Сергѣй виноватъ, или не виноватъ. Въ первомъ случаѣ, пусть несетъ онъ наказаніе, во второмъ, съ нимъ поступать такъ нельзя! Ему не протекція, а оправданіе нужно!.. Я его воспитала, знаю съ пеленъ, — онъ не рабъ, но и не революціонеръ; онъ вѣрноподданный своего государя и сынъ родины своей!.. Не въ его подмосковную, а въ Петербургъ надо ѣхать… И я поѣду; меня тамъ еще помнятъ, я найду доступъ… еслибы нужно было я кинусь къ ногамъ самого государя!..

Ашанинъ схватилъ ея руку и крѣпко поцѣловалъ ее.

— Вы всегда и тысячу разъ правы, милая генеральша! Само собою что этотъ путь безо всякаго сравненія достойнѣе и васъ, и Сережи… Но это потребуетъ времени; вы, надѣюсь, выхлопочете что его вернутъ оттуда, а ѣхать ему туда все-таки надо. У меня же, дѣйствительно, въ первую минуту одна только мысль была: добиться чтобы нашъ старецъ тутъ же отмѣнилъ свое рѣшеніе, чтобы Сережа не уѣзжалъ, вовсе… Потому что ссылка его произведетъ потрясающее дѣйствіе на княжну, на Елену Михайловну… А я, признаюсь вамъ, столько же о ней, сколько о немъ думалъ въ ту минуту!

Софья Ивановна, въ свою очередь, схватила руку молодаго человѣка.

— А я теперь болѣе еще о ней думаю чѣмъ о немъ!.. Еслибы не она, я бы такъ же негодовала на поступокъ съ Сергѣемъ, но помирилась бы легко съ самимъ фактомъ отъѣзда его на службу въ Оренбургъ. Разъ каѳедра для него вещь невозможная въ настоящее время, пусть онъ ужь лучше постарается принести посильную помощь тамъ, на окраинѣ Россіи, гдѣ образованные люди нужными гдѣ онъ самъ, можетъ многому научиться среди живой и новой дѣйствительности… Но она, милая моя, дорогая, для нея этотъ отъѣздъ его — гибель! Она изноетъ, исчахнетъ по немъ, мучась еще при томъ мыслью что онъ страдаетъ изъ-за нея, потому что ей… точно такъ же какъ мнѣ, невольно должна придти въ голову мысль что ссылка Сережи — дѣло людей имѣющихъ интересъ удалить его отъ нея многими тысячами верстъ…

— И она будетъ права такъ же какъ и вы! вскликнулъ Ашанинъ:- Чесминъ, котораго вы знаете, прямо говорилъ Сережѣ что все это затѣяно не въ кабинетѣ графа, а въ Петербургѣ!

Софья Ивановна помолчала.

— Гадко объ этомъ думать, сказала она затѣмъ съ брезгливымъ движеніемъ губъ, — да и не для чего пока!.. Теперь надо прежде всего написать Еленѣ Михайловнѣ, предварить ее и успокоить, а затѣмъ спѣшить въ Москву… и далѣе. Пошлите мнѣ мою горничную Машу, Владиміръ Петровичъ!..