Владимир Тендряков - День седьмой

Кричала женщина в растерзанном белом халате:

- По-мо-ги-те!..

Звонцов выставил перевешивающийся за ремень животик, шагнул к полковнику, выгоревший, пыльный, с изрытым обожженным лицом.

- Товарищ полковник...

К нему, похоже, обращались здесь не впервой, он невнимательно уставился поверх мятой пилотки Звонцова.

- Нужна ваша помощь...

Полковник пристально оглядел Звонцова от пилотки до покоробленных, не по-уставному расставленных сапог.

- Что вам нужно от меня, старший лейтенант?

- Ваши внушительные петлицы, ваш представительный вид. Ваше высокое звание. Остальное я сделаю сам. Сейчас подойдет паром и вы будете на нем. Эй, товарищ боец! Сюда!

Пробегавший мимо рослый парень с болтавшимся автоматом на шее вздрогнул и остановился, гримаса бессмысленной стремительности на потном лице сменилась надеждой, чеканя шаг, приблизился, расправил плечи, глаза преданно прыгают со Звонцова на полковника...

А женщина продолжала кричать с подножки санитарного фургона.

Звонцов выдернул из кружащегося потока еще трех автоматчиков, вынул из кобуры пистолет.

- Двое справа, двое слева. Автоматы на изготовку! По моей команде стрелять поверх голов. Но только по моей команде, без самодеятельности... Вы, сержант, со мной!.. Товарищ полковник, разрешите, пойду впереди вас...

- Дорогу!.. Дорогу!..

Сметая толкущихся на пути солдат, к санитарному фургону. Женщина, увидя нас, замолчала, растрепанная, бледная, напряженно вытянувшись.

Звонцов поставил автоматчиков по бокам радиатора, полковник между ними, я впереди со Звонцовым, сжимал в потных ладонях карабин.

За фургоном, у самой воды, на изрытой гальке между двумя солдатами в расхлыстаниых шинелях лежал молодцеватый лейтенант - изумленно вздернутые брови на чистом лбу. В воде застывшая толпа, толпа перед нами.

Звонцов обернулся к автоматчикам.

- Автоматы к бою! Вперед!.. Дорогу раненым!.. Дорогу раненым!..

Но жмущаяся к причалу плотная толпа не дрогнула, лишь ближние диковато оглядывались, пытались вжаться глубже.

- Ог-гонь!

Грохот автоматов за моей спиной был неожиданно, до потемнения в глазах силен, я едва сдержал желание присесть. Толпа - пилотки, каски, вещмешки, торчащие винтовки со штыками и без штыков - колыхнулась, зашаталась, стала разваливаться, таять перед нами.

- Дор-ро-гу раненым! Дор-ро-гу!!. Быст-ра!..

Рычал позади мотор идущего вплотную за нами фургона, молчаливо расступалась толпа.

- Дорогу раненым!

Впритык к бревенчатым сходням причала привалился гусеничный трактор. Возле него нас встречал плечисто приземистый командир, небритое лицо сумрачно. Он не спеша поднес ладонь к фуражке.

- Товарищ полковник, прошу извинить, не смогу сдать назад. Разрешите пропустить первое орудие, а уж за ним раненых.

Полковник не без важности кивнул малиновым околышем - разрешаю.

Растрепанная женщина в халате, все еще стоявшая на подножке, снова заволновалась:

- Полковник, вы благороднейший человек! Буду вас помнить, пока жива... Всем вам, всем спасибо!.. У нас восемнадцать раненых...

Звонцов вложил пистолет в кобуру, козырнул полковнику.

- Честь имею.

- Куда же вы? - удивился полковник.

- К пушкам. Не могу же я их бросить... Пошли, сержант, пока не причалил паром. Хлынут - не выберемся.

А паром уже был близко, нагонял на берег, на стоящих в воде солдат волну, и толстый канат над нашими головами натужно вздрагивал.

Полковник тяжело качнулся на Звонцова.

- Черт возьми, лейтенант! За кого вы меня принимаете?

- Старший лейтенант...

- Ладно, ладно! Зовите меня Виктором Павловичем.

- Звонцов Василий Семенович, к вашим услугам.

- Идемте, Василий Семенович. Выбираться из мышеловки будем вместе с вашими пушками.

- Товарищ старший лейтенант, а мы?.. - подал голос один из автоматчиков.

- Доставьте раненых на тот берег.

- Есть доставить. На руках вынесем!

А позади на подножке фургона стояла женщина в белом халате, смотрела нам вслед.

3

Поднявшись до половины крутого склона, мы остановились, повернулись к причаливающему парому. Сверху было видно, как обслуживающий паром солдат приготовился бросить чалку.

Толпа перед причалом разрослась, густо выплеснулась с берега в воду. В воде нервное шевеление, а на суше люди спаялись в одно настороженное тело, даже, казалось, колебались в едином дыхании, напряженном, затаенном в своем ожидании. И внутри этого тела, вдоль сбитой колонны пушек, тракторов, машин - неустойчивое оцепление, лицом к лицу вплотную перед грозно замершем толпой.

Запыхавшийся Звонцов стянул с головы пилотку, вытирал скомканным платком поцарапанную лысину, глядел вниз, болезненно морщился. Рядом устало сутулился полковник, поводил из стороны в сторону крупным вислым носом, грустно помаргивал.

Паром вздрогнул, ударившись о причал, под его бортом в воде началась кипучая давка. Толпа же на берегу качнулась, без усилий смяла оцепление. Машины угрожающе зарычали, голубой газ поплыл над месивом касок, пилоток, скаток, винтовок. Передний трактор тронулся, таща за собой пушку, завалился на заметно осевший паром. Зеленый фургон с ранеными втиснулся за ним на сходни, и только тогда тронулась сжатая толпой колонна с моторным рыком среди солдатской кипени, раздвигая ее, увлекая ее. Ни выкриков, ни надсадной ругани, только немой штурм с берега и воды.

- Все в порядке, можем идти, - объявил Звонцом, натягивая на лысину пилотку.

Полковник ответил ему покорным вздохом.

У гребня обрыва, на съезде два трактора растягивали обгоревшие остовы машин. Прокопченные солдаты суетливо возились в черном дыму. Их командир, ломко-долговязый, деловито топтал чадящую землю обутыми в широкие кирзачи ногами-ходулями и дирижировал. Взмах руки - кто-то подхватывал конец троса, нырял с ним в стелющийся дым, новый взмах - рискованно накренившийся на склоне трактор натягивал трос, а командир, работая сапогами, уже спешил к тем, кто в клубах сажи орудовал лопатами...

Я заметил, как переглянулись Звонцов с полковником, удовлетворение скользнуло по их лицам, вызвало и у меня легкую отраду - оказывается, есть и такие, кто занят делом, не самоспасением.

Однако осознать эту отрадность я не успел. Наверху, за близким от нас гребнем взмыли крики - паническое разноголосье, раздались выстрелы, взревели моторы. Над нами, по самой закраине, пронесся грузовик в клубах пыли, вихляя кузовом, рискуя сорваться вниз. И сверху посыпались растерзанные солдаты, стреляя вверх из автоматов, падали, катились мимо нас по круче, вопили:

- Нем-цы!.. Нем-цы!..

На дымящемся куске дороги долговязый командир махал руками, что-то надрывно кричал.

Дремавшие машины ожили, зарычали, разноголосо засигналили, полезли друг на друга.