Михаил Кузмин - Письмо в Пекин

Не жалейте, что я Вам не посылаю последних книг А. Толстого. Они, конечно, бодры, приятны и легки для чтения, но едва ли прибавят какие-нибудь новые черты к облику этого художника, которого Вы всегда упрекали в поверхностности и занятности слишком внешней и случайной. Впрочем, «Детство Никиты» я Вам постараюсь выслать, так же как «Островитян» и «Ловца человеков» Замятина, которые Вы, конечно, прочтете с удовольствием.

Из обширной уже литературы об А. Блоке, кроме переиздания его сочинений, пошлю Вам только книгу Бекетовой и воспоминания Андрея Белого, из которых, впрочем, мы больше узнаем об авторе воспоминаний, чем о покойном поэте.

Посылаю Вам три книги Анны Радловой и «Tristia» О. Мандельштама. Вы увидите огромный путь, который прошла Радлова с первых своих шагов до последнего сборника, где перед нами подлинный и замечательный поэт с большим полетом и горизонтами, в строках которого трепещет и бьется современность (не в «пайковом» смысле) и настоящее человеческое сердце.

Эволюцию и больший пафос (какой-то ледяной) Вы заметите в прекрасной книге Мандельштама.

Из книг Ф. Сологуба я ограничусь «Фимиамами» и «Одной любовью». В лучших стихах Вы найдете примиренность, большее приятие жизни и милое простодушие, вообще свойственное этому поэту, но которое прежде он часто маскировал наивным демонизмом.

К сожалению, кроме «Младенчества», я ничего не могу Вам найти из книг столь любимого вами Вяч. Иванова.

Посылаю «Anno Domini» А. Ахматовой и две толстые книги Маяковского. У Маяковского Вы найдете много замечательного и очень современного (напр., «Мистерия-Буфф», «150.000.000»), но не напрасно Чуковский соединил эти два имени. Оба поэта, при всем их различии, стоят на распутье. Или популярность, или дальнейшее творчество. Люди не терпят движения, остановки недопустимы в искусстве. Творчество требует постоянного внутреннего обновления, публика от своих любимцев ждет штампов и перепевов. Человеческая лень влечет к механизации чувств и слов, к напряженному сознанию творческих сил нудит беспокойный дух художника. Только тогда сердце по-настоящему бьется, когда слышишь его удары. Никаких привычек, никаких приемов, никакой набитой руки! Как только зародилось подозрение в застое, снова художник должен ударить в самую глубь своего духа и вызвать новый родник – или умолкнуть. На безмятежные проценты с капитала рассчитывать нечего. И Маяковский и Ахматова стоят на опасной точке поворота и выбора. Что будет с ними, я не знаю, я не пророк. Я слишком люблю их, чтобы желать им не творческого пути, а спокойной и заслуженной популярности. Покуда шлю Вам их книги.

Вы, может быть, удивитесь, что у нас существует название пролетарских поэтов. Но ведь Вы же не боитесь слов. Их довольно много, и среди них есть талантливые. Бодрость, воля к жизни, к будущему, любовь к природе и людям – их общий пафос. Поэзия эта отнюдь не сословная (чем они отличаются от Кольцова и Никитина), как это можно было предполагать. Техническая неопытность, которая у некоторых из них была вначале, давно преодолена, и у лучших из них, как, напр., у И. Садофьева, кроме значительного дарования и современного пафоса жизни – и технические достижения в области свободного стиха и строгих строчек очевидны. Упрекнуть можно разве только (это не касается Садофьева) – в недостаточном чувстве слова и в предрассудке, что есть слова специально «революционные». Предрассудок этот не более как воспоминание о газетных и митинговых штампах. Посылаю Вам несколько книг Садофьева и др., чтобы не исключить значительную область не только современной, но вообще поэзии.

Для полноты посылаю Вам книги Есенина и Клюева; Вы сумеете отличить там подлинную поэзию от моды и даже известного шарлатанства, к ним же присоединяю и книгу Кусикова.

Легко может случиться, что я что-нибудь и забыл. Дошлю в следующий раз.

Я помню, как Вы говорили, что включаете в свою библиотеку книги, которые не только нужно прочесть, но и можно перечитывать. Относительно современников трудно соблюдать подобный критерий, так как настоящей пробирной палаткой является только время.

Посылаю вам еще две книги как образчики иллюстраций и изданий: «Двойники» нашего любимого Гофмана в переводе Вяч. Иванова с замечательными иллюстрациями Головина и «Портреты» Ю. Анненкова. Вот, кажется, и все. Будьте здоровы и счастливы, мой друг, и шлите свои возражения и желания. Все, что в моих силах, я сделаю. Целую Вас.

P.S. Да, Вы пишете, что у Вас есть знакомая молодая мать, обожающая своего ребенка и желающая соответствующего чтения, – посылаю ей (а не в вашу библиотеку) книгу Шкапской.

Относительно же коллекционера, собирателя фарфора, не знаю, как быть. Хотел было послать ему «Сады» Г. Иванова, но, пожалуй, более подходящими будут «Марки фарфора». Еще раз до свидания.

1922